Аркадий Павлович Астров – (4 сент. 1922 – 23 июня 2004 г.г.) Известный рижский театральный актёр, режиссёр, мастер художественного чтения, специалист по риторике и ораторскому искусству, педагог, художник и поэт. Автор четырёх сборников стихов. Лауреат двух республиканских конкурсов художественного чтения, лауреат-режиссёр Всесоюзного конкурса народных театров.
Часть его жизни, а пожалуй, и вся жизнь прошла рука об руку с театром. По натуре это деятельный, неутомимый, увлечённый творчеством человек. Сравнить его энергию души с ураганом и цунами, по-моему, мало. Его взрывная сила темперамента сравнима с энергией, высвобождаемой при взрыве небольшой атомной бомбы.
Жизнь, в начале 2001 года, мне предоставила счастливый случай близко познакомиться с Аркадием Павловичем Астровым.
Вот как это произошло:
В Риге, в литературной студии «Элегия» по адресу Дзирнаву 102а, которую в те годы возглавляла и вела журналист и поэтесса Ирена Асис, объявили о том, что поэты могут подать по пять стихотворений А.П.Астрову – бывшему режиссеру ТЮЗа. Лучшие стихи будут использованы в театральной программе для декламации со сцены.
Я выбрал из множества своих стихов, пять новых стихотворений, которые и передал, через вторых лиц, Аркадию Павловичу Астрову.
Спустя одну-две недели мне сообщили, что наряду со стихами других поэтов он выбрал для репертуара и мои стихи.
Конечно, я был очень рад этому. Обычные, на мой взгляд, стихи, были им одобрены и из литературного небытия подняты к свету. Все пять стихотворений! А стихотворению: «Оставлю на Земле дела» – он просто вернул вторую жизнь. Оно было написано недавно и скоро бы утонуло среди множества других моих стихов. – Почему утонуло бы? – спросите вы. – Потому, что это зарисовка трагедии, – отвечу я вам, – и заново поднимать и переживать случившееся очень тяжело, горько и печально. В стихотворении не было ни слова выдумки и фантазии. О безвозвратно потерянном в жизни, сердце моё без тоски и глубокой скорби, до сих пор, не может ни вспоминать, ни говорить.
А сейчас Аркадий Павлович Астров собрал поэтов, чтобы познакомить со своими дальнейшими планами. Он сообщил, что неплохо бы сделать театрализованную постановку с участием поэтов, читающих свои стихи. А для этого нужно приложить определённые усилия, чтобы ясно и грамотно донести содержание стихов до слушателей, т.е. необходима читающим поэтам хотя бы минимальная артистическая подготовка и школа декламации. В перспективе возможно создание настоящего театра читающих поэтов. В поэтическую группу включая меня, вошли: Ю.М.Рузанов, Т.С.Панасюк, Ф.Кац. В поддержку поэтам были включены юноша и девушка исполняющие песни под гитару. Сценарий выступления вскоре был написан самим Аркадием Павловичем. Надо сказать, что разворачивающееся по сценарию стихотворное действо, было великолепно!
Но… Началась работа режиссёра с поэтами. – И что выяснилось? – Поэты все как один – не новички в поэзии, немолоды и по возрасту, каждый со своим определённым устоявшимся голосом и определёнными, присущими только ему интонациями прочтения стиха. Не всегда замысел режиссёра совпадал с раскрытием и подачей стиха автором. Изменить, сломать мелодичный, интонационный рисунок стиха в подаче автором, расставить необходимые акценты – оказалось невозможным.
Шли репетиции своей чередой. На репетициях А.П.Астров потом и кровью добивался необходимого звучания и прочтения стиха тем или иным поэтом: показывал, читал, призывал, вдохновлял своим примером, учил и просил. Поэты – кто в большей, кто в меньшей степени, с трудом справлялись с поставленной театральным режиссёром, задачей.
И так продолжалось от репетиции к репетиции. Поэты слушали, соглашались, повторяли, воспроизводили, достигали требуемого эффекта и необходимого звучания. – И всё! На следующей репетиции – очередной круг препятствий. Поэт, озвучивая своё стихотворение, не мог избавиться от собственной поэтической интонационной памяти, от своего чувствования рисунка слова. Переломить внутреннюю память поэта, подать в другом ракурсе стихотворение: – «Сизифов труд!».
Худо-бедно, гармоничный рисунок театрального действа со временем стал выкристаллизовываться. И поэтический фрегат под парусами «Надежда» постепенно стал приближаться к заветной Земле сценического воплощения.
И когда Земля была уже совсем близко, фрегат налетел на рифы бытия и разбился в щепки. Надеждам не суждено было сбыться по независящим от поэтов причинам. Воронка времени и здоровья закружила и увлекла в глубины Мироздания Аркадия Павловича Астрова, навсегда.
P.S. – На одной из тогдашних наших репетиций, Аркадий Павлович Астров вручил мне свою книгу стихов «Руки» изданную в Риге в 1999 году, со следующей дарственной надписью: «Дорогой Иван Иванович! Примите с моей благодарностью за доверие и терпение мою книгу. - 10.03.2001 г.».
Присутствующий на репетиции известный поэт Феликс Кац не преминул тут же написать на обложке книги «Руки» под строками А.П.Астрова - экспромт: - «Два автора у этих добрых – «Рук». – Аркадий Астров и Евгений Полищук». Здесь поясню: Евгений Полищук – художник, проиллюстрировавший почти каждое стихотворение в этой замечательной книге стихов.
Встречи с А.П.Астровым оставили неизгладимый след в моей памяти. Я благодарен ему за учёбу сценическому мастерству, мастерству художественного чтения, пониманию и чувствованию звучания поэтического образа, за самоотдачу, задор и огонь души. На репетициях я ловил каждое его слово. Я дышал его аурой.
Понял я и следующее: Поэт и Артист – отличаются друг от друга, как день и ночь, огонь и вода.
Артист - изменяется, подстраивается, перевоплощается, рисует и создаёт образ, служит образу.
Поэт – неизменен и даже статичен в своём развитии образа.
В заключение, привожу свои стихи, написанные и посвящённые в то, далёкое уже от нас, время – Аркадию Павловичу Астрову:
В СТУДИИ
Когда пришёл к Вам, – мне казалось,
Не долгим будет разговор,
Но бесконечной стала "малость":
Те встречи помню до сих пор.
Тогда и время шло иначе.
Глядел на Вас во все глаза!
Учили Вы самоотдаче:
Быть словно буря и гроза.
А я был словно тихий ветер,
И еле видимый костёр…
Вы были – буря на планете,
И в небе яркий метеор!
Меня учили слышать фразу,
Какой и где поставить знак.
Вы, слова резали алмазом,
Срезали чувств дешёвый лак.
Вы убирали всё пустое,
Как посторонней рифмы хлам.
Вы отсекали наносное,
Не вторя громким голосам.
Учили доброму – и это
Вошло, как солнце, в жизнь мою.
Общенье с Миром – суть поэта. –
За школу, Вас, благодарю!
22.12.2002
ЗВЁЗДНЫЙ ВЕТЕР
Я глядел, разинув рот.
Ваши жесты, слово – чудо!..
А потом заметил пот. -
Пот у Вас. Зачем? Откуда?!
Вы себя не берегли.
Вы готовили поковку –
В круг поэзии вели
На глубокую рифмовку!
Вы старались всё поднять,
Все стихи мои возвысить,
И ввели в программу пять,
Пять стихов, где даль и выси,
Где свет чистый цвета дня,
Цвета неба тёплый вечер...
Только с Вами для меня
И открылся звёздный ветер!
18.12.2002
НА ЮБИЛЕЕ
Артисту было восемьдесят лет –
Играл он – молодого человека.
Всё было правда: время и сюжет,
И смех и слёзы прожитого века.
И он открыл мне море всяких грёз.
И наблюдал я сотворенье чуда:
В игре – всё твёрдо, прочно и всерьёз,
Как треугольник в островах Бермуда.
Артиста голос бился и звенел,
И умирал на острых рифах зала.
И чувствам неизвестен был предел:
И долго в зале тишина стояла...
23.12.2002
Мои стихи, которые должны были войти в программу:
* * *
Пусть зазвонят судьбы колокола,
Весёлый звон заглушит все невзгоды.
А я, как прежде, сяду у стола,
И яблоневым цветом вспыхнут годы.
И зазвучат в моей душе слова,
Как лепестки закружатся страницы,
И вспомнит сердце пенье соловья
И вновь на голос жизни устремится.
И на заре раскатится окрест
Небесный звон, как будто скачут кони.
И станет петь весенний благовест,
И тихо сердце о любви застонет.
* * *
Оставлю на Земле дела,
Забуду и своё призванье,
Чтоб только ты меня звала,
Звала на новое свиданье.
Забуду всё: и дождь, и снег,
И птиц летящих вереницы,
И утра солнечный разбег,
И тишину пустой больницы,
И тяжких будней суету,
И смерть огня, и дома скуку;
Забуду жизни маяту
И нашу долгую разлуку.
И восходя к своей мечте,
Пройдя тревоги бесконечность,
В межзвёздной встречу высоте
Твои – и Веру, и Сердечность.
* * *
Стой, сердце! Хватит говорить,
Не выноси тоску на сцену.
Любви моей священна нить,
Любовь здесь неподвластна тлену;
Она открыта и тепла,
И жизни яркой вижу силы,
Как снег искрящийся, бела,
Светла, как летний вечер, милый.
Она, как луг весной в цвету
И тучи одинокой сказка.
Она мне дарит красоту,
Она – неслыханная ласка.
Она, ничуть не умалю,
С моей судьбою, горькой, схожа.
Она – семь футов кораблю,
Она – шагреневая кожа.
Она и радость, и печаль,
И сладость в мире вдохновенья.
Она... А мне её так жаль
Бросать в огонь стихотворенья!
И ворошить огонь любви,
И рассыпать золу немую,
И вторить сердцу: – Позови!
Любовь ищу душе – живую.
* * *
Ты – как дождик в летний зной,
Светлая и чистая.
Ты – как птица над волной,
Лёгкая и быстрая.
Словно в заводи камыш,
Чуткая и тонкая.
Будто ветер с медных крыш,
Тихая и звонкая.
Ты – весёлый взмах крыла.
Омута вращение,
Тропки узенькой стрела
И души волнение.
Ты, как яблонька весной,
Паутинка осенью.
Ты – пушистый снег зимой
С поднебесной просинью.
Ты, как утренний рассвет,
Полыхнувший радостно...
И другой на свете нет.
Ждать тебя мне – сладостно.