1.
Своё первое московское лето Артём прожил у родственников, в их квартире на Тимирязевской. Ему отвели комнату и не мешали. Днями он толкался в людных местах города, вечерами бродил по Тимирязевскому парку. И сделал заключение: его романтические порывы никому здесь не нужны. Они как аппендикс в столичном организме. На календаре 1995-й год… Москва занялась ловлей денег в настежь распахнутых шлюзах, все кинулись продавать, откатывать, наваривать, отмывать, обналичивать и шутить в тему: сошлись два брокера. «Ты купишь мой сахар?» «Сколько?» «Вагон». «Давай». И ударили по рукам. Первый побежал искать сахар, второй – деньги. Жизнь, смеясь, обратила в ботву учителей, институтских преподавателей, инженеров, конструкторов, изобретателей и даже директоров заводов. Всё так неброско, по-дедовски... А менеджер, доллары, биржа, казино, рэкет, жвачка, "Мальборо", сутенёр, малиновый пиджак, стрельба у «Интуриста» – это же тот свободный мир, о котором мечтали. Сколько всего! Иностранные вывески и авто, ночные девочки, демократы, финансисты, риэлторы, маклеры, дилеры, колдуны, парапсихологи, ясновидящие, эксперты, смехачи и певцы.
Глядя на успешных персон, и "свои" зажили красиво, как в телевизоре. Из народных глубин вышли в свет баловни, костоломы, держатели пельменных, шашлычных, фруктовых палаток, пивных ларьков – это «новые русские» с джипами, с цепями на бычьих шеях, с перстнями на жирных пальцах, с пустыми глазами, с набором из пяти слов: братва, братан, тёлки, бабло, стрелка. Они не мечтали о власти, о царстве, не умели видеть так высоко. К залоговым аукционам, президентским выборам и воровскому переделу страны спешно готовились другие люди.
Новорусских талантов – впаривать барахло, бить ниже пояса – Артём не нажил. Провинциальная совесть – крепкая штука, она не придумана писателями, она жива и наивна. А земляки видели в нём авантюриста - ему не сиделось дома, его куда-то носило, он что-то искал. Может быть, не что-то, а кого-то? В себе себя? Наконец, нашёл в Москве. Нацелился получить высшее образование, столичный диплом. В каком-нибудь педагогическом, где есть общежитие и где побольше людей женского пола. Белокаменная – в десяти часах поездом от его лермонтовских мест, а какие разные миры. До того разные, что умом не понять. Но это же единая страна, Отечество наше. В родных краях только и остался музей-усадьба Тарханы, и ни работы, ни зарплаты. Молодые люди, подобные Артёму, валом повалили из окраин в Москву, среди них водились и гениальные проходимцы. Куда там ему… Рядом с ними он был котиком.
Ему понадобился год, чтобы худо-бедно втереться в московский стиль с его соблазнами и усмирить свою совесть. Артём обзавёлся друзьями, и однажды они решили: чем бегать от соблазнов, лучше дружить с ними, зарабатывать деньги. Отодвинув мечты об учёбе, они нырнули в торговлю на Тушинском рынке. Продавали заколки, плееры, колготки, обувь, турецкие дублёнки. Товар уходил день за днём пачками, оборот вырос. Для склада сняли квартиру в Отрадном. Туда же переехали вчетвером на жительство.
Им повезло «сесть на золотое дно» – они посменно служили швейцарами в платном туалете. Масса мелочи не контролировалась хозяином; к концу дня из мелочи вырастала крупная «левая» сумма. Потом компаньоны поставляли пепси-колу оптовикам из Читы. Грузили её в тайники пассажирского поезда. Вместе с сибиряками отвинчивали во всех купе крышки у потолков – там, на чердаках, и складировали упаковки с бутылками. В чердаки втиснешь и корову, а не то что пепси-колу. «Кто рискует – тот пьёт не шампанское, а беленькую», - они шумно отмечали сделки – продавцы, покупатели, проводники…
***
Первым влюбился Стас. И ушёл из Отрадного, снял своё.
…Субботним утром их разбудил телефонный звонок. Артём ответил.
- Это я, - услышал он голос Стаса. - Иду к ней с розами. Что посоветуешь?
- Успехов! От нас! В любовных делах я тебе не советчик.
- Позднее сообщу. Ждите.
В полдень Стас опять позвонил. И снова у телефона оказался Артём.
- Докладываю, дружище: она меня выгнала.
- Цветы взяла?
- Ага. Взяла и бросила мне в лицо. Она не любит. А мама любит.
- Полюби маму.
- Не смейся. Я люблю дочку.
- Ты выпил вино, пиво?
- Начинаю.
- Где пьёшь?
- На лестнице, возле их двери. Здесь моё место для курения.
- А откуда звонишь?
- От их соседа. Свой парень.
Он страдал всю неделю. Не работал, а мешался. И неожиданно исчез, но два дня спустя из трубки зазвенел его счастливый голос:
- Привет всем из Сочи!
- Мы ищем тебя. Обращались в розыск. Ты не прав, - укорил Артём.
- Виноват.
- Ты с кем там?
- С ней. Сидим на берегу моря, греем задницы. Спасибо тебе, дружище!
- За что?
- В тот раз ты сказал: стучись.
- Я?
- Ты. Я запомнил. Достучался с третьего раза. До сердца её, в смысле.
- Всё наладилось?
- Боюсь сглазить, но наладилось. И мама её меня любит.
- Женись на маме. Как у Христа за пазухой будешь.
- Хочешь, познакомлю? Ты и заживёшь у неё за пазухой.
- Познакомь.
- Скоро вернёмся в Москву.
- Как её зовут?
- Вика. А маму – Люда.
- Марш Мендельсона репетировать?
- Не сглазь. Рановато пока. А что у тебя с твоей?
- Тоже боюсь сглазить. Но я верю: моё счастье рядом со мной.
- Обязательно! Желаю тебе!
С девушкой Ларисой Артём познакомился на Тушинском рынке. Он продавал ей обувь. Она московская студентка, её подмосковная электричка следует через Тушино. Их сблизили книги, любовь к литературе. Артём стал встречать Ларису на платформе, они уходили в город, он приглашал её в Третьяковскую галерею, подарил сборники из «Серебряного века». А после разговора со Стасом признался себе: я же влюблён в мою подруженьку. Прилипнуть бы к ней и никогда не отлипать.
***
Они нашли модную идею. Бизнес простой и сильный: оборот пищевыми добавками для похудения, для красоты, для очищения организма от помоев. Самая бомба – чудо-препарат для мужчин. Разрисованные баночки, золотая жила! Завтра вызнают другие, в город хлынут реки подобного добра, оно станет обыкновенным хламом. Время пошло… На упаковке стоял фирменный значок «Национальный институт питания США», и под этим именем шуршала фабричка где-то в области, штамповавшая продукцию, от которой ни вреда, ни пользы. Безобидные травы. К счастью, никто от них не отравился, не покалечился. Артём и не знал, откуда его компаньоны возят банки. Конечно, не из Америки. Его неподробно ввели в дело. Не то что не доверяли. Доверяли, но не видели в нём коммерческой изюминки. Прямота Артёма могла помешать бизнесу. Он работал хорошим исполнителем. А скоро занял собственную нишу.
- Объём продаж растёт. Нужен менеджер по рекламе, - намекнул Костя.
- Но я же не специалист-рекламщик, - смутился Артём.
- Как и я. Ты покажи-ка мне специалистов… Все только учатся двигать товар на рынок. А зачем нам чужие? Из своих должен вырасти.
- Мне надо решить наедине с собой. Решиться.
Решался он недолго. И неминуемо увлёкся делом, и подловил себя на мысли: бизнес без химии – ничто. Две трети бизнеса – воздух. А с рекламой он – полёт! Как нахимичишь – так и полетишь. Попытайся продать кусок дерьма. Продашь, умеючи предложив покупателю. А предлагай товар неумеючи – будешь сидеть голодным на мешке с золотом, у тебя не купят и по дешёвке.
Компаньоны вложились в рекламу. Год мелькнул в делах и пене. Иные из тех, что промышляли рядом, забылись в сказке лёгких успехов, странных денег, искушений – и падали тяжело, больно. Никакая сказка не вечна.
Поймав кураж, Артём не отпускал его, боялся отпустить, разгонял себя: «С куражом я боец, на кураже – как на коне…». Он «построил мосты» на радиоканалы, в редакции и рекламные агентства, где его «носили на руках», приезжали к нему по первому звонку, везли статьи, макеты, скидки и всё, что хочешь. Магия чёрного нала! Любую вашу прихоть! Рекламные блоки он размещал в московских и всероссийских изданиях. Дописав «Предъявителю этой статьи – суперскидка!», Артём легко отслеживал труд каждого вложенного рубля в каждой газете, журнале. «Научный прорыв, который выше космоса», «Нет непробудных женщин – был бы Казанова», «Вам семьдесят? Это вторая молодость! Это начало!», «Сенсация! Новый препарат для мужчин! Вам и не снилось!» – ему сочиняли смелые заголовки, восторженные резюме знатных сексологов и сексопатологов, изучивших препарат в женской постели. Знатных, но несуществующих, вроде академика Сергея Сергеевича Му, президента Академии независимых учёных Европы, тоже несуществующей. Никто никого и ничего не думал искать, а Москва «двинулась». Продавалось всё, и всё покупалось, потому что фирменное. Недавние советские мужики и старики толпились у офиса в очередь и, отводя глаза в сторону, совали продавцам вырезки из газет для покупки «фирмы» со скидкой, оттеснив толстых баб, мечтающих похудеть.
- Из чего изготовлен ваш йохимбе-экстракт? - спросил у Артёма молоденький журналист из рекламного агентства.
- Из африканского дерева йохимбе. Тамошние мужики – половые безумцы. Наши американские друзья давно интересовались тем феноменом и путём многолетних опытов изобрели экстракт счастья. Торжество науки! Они любезно предложили нам открыть филиал в России.
- А вы сами едите его?
- Едим. Мы торгуем исключительно тем, что испытали на родной шкуре. Это принцип нашей работы.
- Ну и как?
- Есть маленькое неудобство: превысишь дозу – эрекция наступит внезапно и в неподходящем месте. Бывает неловко. Со мной произошёл конфуз в Кремле.
- Вы и в Кремль ходите?
- Ну да. А что?
- Там покупают баночки?
- В Кремле я по личным делам. Но и покупают, а как же?
Артёма не огорчала вторая роль в совместном бизнесе. Пусть каждому своё. Он тоже значимая фигура и тоже немало зарабатывает. А ещё – у него литературная подруга. Классика жанра. Она же вылитая тургеневская девушка. Эти барышни если полюбят, то безгранично и на всю жизнь. Они очень верные и готовы на отчаянные жертвы ради любви. Такие они у Тургенева. И в Ларисе та же глубина чувств, та же красивая душа.
Деньги слаще халвы. Друзья не отказывали себе в досуге, в девушках, и всегда в их кругу царило отличное настроение. Без досуга озвереешь от работы, а звереть не хотелось. Лучший отдых – трибуны стадиона, футбольный матч, спартаковские фаны. Стадион накалённей, чем сауна. Там жар «живого» футбола. За адреналин и любят его во всём мире.
После матчей их компания заваливала в «Би Би Кинг» на кружку пива «Гиннесс». В баре обслуживали негры, звучали джаз и блюз. Артём боялся выпивать лишнего, но, случалось, выпивал. Назавтра болел. Перед собой оправдывался: каков был вечер!
***
Фортуна уважала друзей, они разом купили себе одинаковые "Фольксвагены". Свои успехи оценивали трезво: торговля баночками – просто удача, не более. Колонны в офис поредеют, изживут себя. Надо вовремя уйти, поменять бизнес.
Под одной крышей стало тесно. Кинули жребий, Отрадное выпало Косте, а Мишка и Артём сняли квартиры. И зажили семьянинами.
Артём с Ларисой поселились на Маломосковской улице, в сталинском доме с тихим двориком, недалеко от ВВЦ и суетного проспекта Мира. Он ликовал:
- Фантастика! Мы в исторической старой Москве, ты и я.
- Историческая на Арбате, на Кузнецком мосту, в Зарядье, а здесь она разная. Но спасибо, мой дорогой! За жизнь, за нас!
- Я старомодный...
- Мы современны…
- Любим Тургенева. Я хотел бы родиться в 19-м веке. Честное слово! Сто лет назад в России жили по-иному и ко многим ценностям относились серьёзнее. К браку, семье, труду, религии, культуре, воспитанию детей. Было шикарное дворянское образование. Сейчас нет ничего похожего. И кое-что исчезло навсегда. Бесы вытравили из Родины устои, повис вакуум, а в нём народились малиновые пиджаки, волшебники, попса, пена, серость, пустота и глупость. Везде мишура, муляжи и ничего натурального. Помнишь что-нибудь из Достоевского?
- Ты напомни.
- Задолго до наших дней он предупреждал о бесах: «Во всякое переходное время поднимается эта сволочь, которая живёт в каждом обществе. Эти дряннейшие людишки получили вдруг перевес и стали громко критиковать всё священное, тогда как прежде и рта не смели открыть. Развитые посредники, развивающиеся купчики, бесчисленные семинаристы, женщины, изображающие собой женский вопрос. Всё это вдруг взяло над нами верх…».
- Кажется, бесы по Достоевскому – другие люди, не купчики…
- Я понимаю. Но ведь о сегодняшнем дне написал…
- Напророчил…
- Я из того же отряда «развитых посредников». Не совсем моё. Точнее, совсем не моё. А жизнь диктует новые правила игры на каждом своём зигзаге. Нынче мы будто очнулись и побежали. Москва погоняет, и торговая часть России просыпается. Наступило время «развивающихся купчиков».
- Ты разделил Москву и Россию. А Москва – не Россия?
- Нет. Москва – царство в государстве. Царедворцы презирают государство и его граждан. Всё, что за пределами кольцевой дороги – для них Рашка, Мухосранск, Тьмутаракань. А рашкины парни и девчонки едут в царство за карьерой. И будут приезжать. Потому что в царстве – всё, а в Рашке – ничего. Одна душа и за душою ни гроша. Тебе трудно понять мои слова – ты подмосквичка. А я знаю, о чём говорю.
- Ты не терпишь москвичей?
- Дело не в москвичах, а в сложившейся уродливой системе: человек может добиться заметных успехов только в Москве. Но если он рождается далеко от неё – что ему остаётся? Валить сюда и отодвигать местных в сторону. Нашего брата – десятки тысяч.
- Ты ещё сказал: бизнес – не твоё. А что – твоё?
- Мне бы окончить институт и преподавать литературу в школе. И жить в бедности? Страшно. И всё-таки я скучаю по 19-му веку, по старинному укладу русской жизни. Люди с почтением обращались к людям: сударыня, сударь.
- С тобой я и в 12-й век уехала бы.
- Заворожила.
- Ты один такой, - она потянулась к нему.
- Какой?
- Романтичный. У тебя и слова-то всё: приворожила, барышня, сударыня… И твоя внешность… Я так люблю твои глаза, руки, длинные пальцы. Они такие ласковые… Я боюсь огромных лап, грубой мужской красоты, лохматой, волосатой.
- А ведь девушек привлекает мужская физика.
- Не всех. Не меня.
2.
С любимой женщиной и нереальное реально. Это правда! Начало новых дел! В рекламном бизнесе не переводятся де