После того, как наша учительница иврита улетела в Нью-Йорк изучать иудаизм, мы какое-то время обходились одним занятием в неделю. Но спустя некоторое время в Клубе появилась молодая девушка, представилась (а мы- ей). Стройная, несколько выше среднего роста, одета со вкусом. В переводе с иврита её имя значит Прелесть. Она мне понравилась потому, что сразу поинтересовалась- а что мы уже знаем? Я пересказал. Немного удивило, что Прелесть спросила- а что такое местоимения (pronouns)? И я их просто перечислил (на иврите, чтобы блеснуть нашими знаниями).
К первому занятию Прелесть серьёзно (как это она понимала) подготовилась, то есть начала урок с довольно длинного монолога (на иврите, разумеется). По окончании мы напомнили, что не поняли, поэтому не могла бы она сказать всё это по-английски? Это сообщение её буквально сразило- как же учить этих русских! И всё это явственно читалось на её красивом лице. Но в этой растерянности Прелесть пребывала лишь 2-3 урока, не зная- что делать с нами. К её чести, она быстро (вот что значит молодость!) оправилась. Теперь она что-то говорила на иврите, писала это на доске и разъясняла затем по-английски. Английский у Прелести не очень хорош: в одном из домашних заданий надо было описать своё жильё. Когда я назвал чайник на кухне, она спросила- а что такое чайник (kettle)? Объяснить я не мог. Пришлось просто нарисовать его (как умел).
На одно из занятий Прелесть пришла не готовая- так мне показалось: в Клубе на столике лежат газеты (чаще это Йедиот ахронот), она сгребла несколько и выложила их перед нами. В результате мы узнали, что в газете есть картинки, фото, статьи и объявления. Тогда я стал перед каждым уроком спрашивать Прелесть, что будем изучать (потому что о том, что у каждого урока должна быть цель, она не знает или- когда Прелесть была школьницей- уроки в её школе были без каких-либо заявленных целей; у нас в России это невозможно). Привыкнув к этому, она всегда готовится, знакомя меня с тем новым, что будет на данном уроке. В группе нас теперь шестеро- появилась новичок с нулевыми знаниями иврита. Отзывчивые, мы помогли ей с алфавитом и отсутствующими гласными. Стал ходить дядя продавщицы из русского магазина, он держится на отшибе.
Притяжательные местоимения дали ещё одну неожиданность. Оказалось, в иврите часто (и очень часто- на мой взгляд) конструируется слово из двух. Так, слово принадлежности ШЕЛ + личное местоимение АНИ (=я) даёт ШЕЛИ, то есть мой, моя. Аналогично ШЕЛ + АНАХНУ (=мы) даёт ШЕЛАНУ, то есть наш, наши. Такая же экзекуция и для 2 и 3 лица.
Но конструкторский зуд не останавливался на этом. К примеру, моя мама слишком длинно для иврита, поэтому ИМА + ШЕЛИ даёт ИМИ. Те же операции с моим сыном, твоей дочерью, его женой и так далее…
Вот так всё текло своим чередом, пока не пришла Чёрная Пятница, Тринадцатое.