У выхода станции метро Коломенская многолюдно. Пешеходы и припаркованные у тротуара машины затрудняют движение транспорта по проспекту настолько, что скорость автомобилей близка к нулевой. Сидящий за рулем новеньких жигулей Дмитрий, пропускал отъезжающий от остановки автобус, когда перед капотом его автомобиля возникла женщина, лет сорока, и, облокотившись на него, эмоционально попросила о помощи. Лицо женщины показалось знакомым. - Кажется актриса, - подумал Дмитрий и пригласил ее в салон. Одновременно с ней, на заднее сидение плюхнулся молодой человек, лет тридцати. - Помогите нам. Нужно шампанское, а здесь нигде нет, - заговорила женщина. - Мы долго его искали... муж будет ревновать, если придем без шампанского... Не знаете, где можно купить?
Дмитрий не знал, где здесь можно что-либо купить, но обижать отказом популярную актрису не хотел, - поехали к Автозаводской. Увидите магазин — скажите, - буркнул он, выруливая в образовавшееся свободное место на дороге. Ия, назовем ее так, потому, что Дмитрий никогда не запоминал ничьих имен и мог с легкостью их путать, указала на сидевшего сзади человека и представила, — это Саша. Он поэт... Только что вернулся из Америки... собирается в Японию. - Поэт, встрепенулся и стал проникновенно декламировать стихи. На проносившиеся за окном витрины магазинов никто не смотрел. Каждый был занят своим делом: Ия, которую Дмитрий в первый момент принял за Саввину, но потом усомнился, погрузилась в слух, наслаждалась поэзией; поэт — своими стихами, а Дмитрий мучительно пытался вспомнить фильмы, в которых снялась его знаменитая пассажирка. На ум ничего не шло. Так они доехали до Котельнической набережной, у гранита которой был пришвартован ресторан. Саша сгонял в ресторан за шампанским и, видимо освежившись короткой прогулкой по набережной, плюхнулся в машину. Тема междусобойчика Саши с Сашей сменилась с поэзии на критику жигулей Дмитрия. Ведь поэт из Америки привез крутой форд. Водительских прав, как сказал сам поэт, у него не было, но машину опробовал лично и остался ею очень доволен. - Это не жигули! - заключил он и задремал. Иногда он просыпался и давал советы Дмитрию, как надо переезжать рельсы трамвайной линии или проходить перекресток. В какой-то момент, поэт совершенно трезвым голосом неожиданно заявил, что он только что закончил лечение от алкоголизма и теперь может ехать в Японию. - Только не сейчас, - вздрогнул от неожиданного откровения Дмитрий, - меня дома ждут.
Все это мешало водителю знаменитости вспомнить ее фамилию. Наконец, машина въехала во двор большого дома и пассажиры вышли. - Вы не проводите нас? - попросила актриса, - а то мне не поверят, что мы так долго искали шампанское. - Пошли! - сказал Дмитрий, становясь жертвой долга перед очаровательной женщиной.
Это Дима, - представила сообщника Ия, открывшей дверь другой знаменитости, чем-то напоминавшей актера Проскурина. Возможно усами. Хотя сейчас вспомнить Дмитрий точно не смог бы — были усы или нет. Ответ «другой знаменитости» поразил своей прямотой, - а, на кой... мне Дима? - и, показывая на группу молоденьких девушек-фанаток за спиной, зачем-то добавил, - я хотел их всех..., - тут он икнул, - но не... смог. Дима, поняв, что он среди своих, растянул широкую улыбку и шагнул в квартиру.
В торце коридора была дверь, куда входили и выходили красотки с примочками, салфеточками и тарелками. Из- за двери слышались то ли стоны, то ли храп. - Похоже там еще одна знаменитость, - отметил про себя Дмитрий и зашел в комнату слева.
Комната была метров 18-20, с дверью на лоджию. Штор на окнах не было. В том месте, где на потолке у людей торчит люстра, на проволоке висела деревянная реечная конструкция в виде квадрата, обтянутым пленкой с надписью «Мальборо». Под ней импровизированный столик из деталей мебели вместо столешницы, положенной на новенькие резиновые баллоны от форда. Вместо стульев — кожаные подушки от дивана, на котором, видимо, мучилась «еще одна знаменитость». На стенах багеты от картин, живописно вставленные один в другой. Куча рамок, прислоненных к стене и огромное количество диковинных бутылок из-под вина. На полу основательно затоптанный новенький ковер, внушительных размеров и, только что начавшие входить в моду, фотообои на торцевой стене.
Давай, Дима, выпьем, - предложил Саша, разливая шампанское по бокалам, - ты мне понравился.
Не могу. Я за рулем.
Тогда может чай с тортом?
От чая не откажусь.
Фанатки принесли чай, разрезали торт и разложили по блюдечкам. Без лишних слов, движений и взглядов.
Вышколены, - подумал Дмитрий, глядя на девушек и продолжая болтать с Ией, избегая, между прочим, называть ее по имени. Разговор коснулся Высоцкого. Все обсуждали его книгу, но вот, что интересно — говорившие не были в курсе в каком театре он служил — специфика напряженной жизни артиста. Театр, съемки, репетиции, переезды, гримерки, гастроли. Наскоро перекусить — если удастся. Выпить, чтобы не свалиться с ног от усталости. А на утро все сначала. Толком ни семьи, ни друзей... Ни жизни, в обычном ее понимании...
Телефонный звонок. Девушка, исполняющая роли фанатки, прислуги, сестры милосердия и всего остального, снимает трубку. Приглашает Сашу. На другом конце провода обеспокоенная мама одного из друзей поэта спрашивает у него, где ее сын:
Он был у меня... нет, сейчас его нет... часа два, как уехал, я дал ему денег на такси. Нет, я не знаю где он... я дал ему денег... он уехал. Я не знаю куда... откуда мне знать, что с ним случилось... может под трамвай попал или заехал куда... нет не знаю. До свидания.
Дмитрию пора уходить. Он прощается с присутствующими. Одна из девушек спрашивает не подбросит ли он ее до дома - здесь рядом. Дмитрий не против. У Саши начинается истерика: он ревнует. Звучат страшные клятвы. Дмитрий с девушкой уходят. В дороге не проронили ни слова. Коротко попрощавшись, Дмитрий жмет на акселератор. Он свободен и мчится по Москве домой.
Дмитрия до сих пор посещают сомнения по поводу того, с кем он был в гостях у поэта Саши. Точно знает только то, что это была Богема.