Статья Вячеслава Григорьевича Аванесова, члена Союза Журналистов России, моего хорошего знакомого из города Кургана. Печатается с любезного соглашения автора.
Лариса Наталенко
Очарованные Марией
Мемуары
Свои стихи ей посвящал Есенин
Несколько раз я бывал в старом московском доме на Сретенском бульваре, где жила Мария Антоновна Чагина. Громадный особняк хранил немало тайн прошлой эпохи.
В былые времена его посещали лица, приближенные к верхушке царской и советской элите: знаменитые артисты, художники и писатели.
В этом перечислении могла случайно затереться и моя особа, никому ничего не говорящая. Просто, из-за нестерпимого любопытства к человеку, который знал Сергея Есенина и его близкое окружение.
Так я попал в квартиру Марии Антоновны Чагиной, которая к тому времени перешагнула за 80-летнюю «молодость».
Конечно же, я, тогда еще достаточно молодой и нахальный человек, уже не мог в нее влюбиться. Мало ли кругом молодых красавиц! Но, рассматривая многочисленные фотопортреты, разбросанным по стенам ее большой квартиры, можно было представить, какой прекрасной и неотразимой дамой Мария Антоновна была в 30-х годах. И тогда я влюблялся в ее портреты. Что ж, и такое бывает.
В первый раз в октябре 1975 года в этот дом меня привел к журналист из Челябинска Алеша Казаков. Он серьезно занимался творчеством поэта Сергея Есенина, который когда-то был очень дружен с мужем Марии Антоновны – крупным деятелем партии, издателем и литератором Петром Ивановичем Чагиным.
Радушно приняв нас, старушка любезно предложила непрошенным гостям чай и предоставила право Алексею, который был выше меня ростом, торжественно снять со шкафа коробку с недоеденным (по-видимому, месяц назад!) тортом. Приоткрыв картонную крышку, мы увидели на засохшем песочном квадрате белую масляную розу, которая от длительности хранения успела позеленеть.
Последовала небольшая пауза. Чтобы не обидеть знаменитую старушку, торт все-таки выставил на стол. Пили чай с карамелью.
Мы с Алексеем осторожно бросали взоры на аккуратно разрезанный на треугольнички торт-ветеран. Мария Антоновна отщипнула от него кусочек, с удовольствием скушала и осталась жива.
Дом был заполнен духом бывшей красавицы Чагиной и мурлыканием кошек, которые терлись о наши ноги и пытались запрыгнуть к нам на колени и плечи.
В промежутках между портретами хозяйки, со стен большой квартиры на нас «смотрели» лики Сергея Есенина, пришпиленные к стене иголками.
Фотокарточки были явными копиями старых фото, но, по всей видимости, редких. Видимо, хранительница знаменитой квартиры знала, что всех ее гостей интересовали, конечно же, она сама и знаменитый поэт, который несколько раз гости в бакинской квартире Чагиных.
Так вот, о бывшей красоте хозяйки. Я сказал: когда-то она была неотразима. В литературных московских кругах ее считали красивой, даже очень! Крупные выразительные глаза, стройная фигура, длинные, почти до пят, волосы. На нее бросали неосторожные взгляды классики того времени.
Говорили и о том, что сам Сергей Миронович Киров, под руководством которого работал в Баку Петр Иванович Чагин, когда-то тоже был в нее влюблен.
Мой друг Алексей хотел услышать из уст хозяйки квартиры о встречах с Сергеем Есениным, а я - о моем земляке, верном друге знаменитого поэта Всеволоде Иванове, авторе знаменитого произведения «Бронепоезд 14-69».
Завязалась беседа, иногда прерываемая требовательным мяуканьем кошек. Тогда Мария Антоновна вставала из-за стола и спешила успокоить беднягу -мырлыку.
Несмотря на годы, Мария Антоновна помнила все в мельчайших подробностях. Мы ловили каждое ее слово. Я корил себя за то, что не смог захватить свой магнитофон. Поэтому пытался записать рассказ в блокнот. Разговор был о молодости Марии Антоновны и, конечно, о Сергее Есенине, которого с мужем связывала сердечная дружба.
Что роднило этих людей? Характеры у них были разные. Есенин – эмоциональный, легко ранимый, подверженный быстрым сменам настроения.
Чагин напротив: строгий, решительный, с этаким чувством сибаритства и вседозволенности – все-таки он большой начальник! Он мог пожать руку, при этом приобнять или похлопать по плечу.
Есенин мог по-детски улыбнуться, но через минуту расслабиться и гневно бросить резкое слово. И опять легко успокоиться. Разность в характерах не мешала им часами размышлять о поэзии.
Сергей, влюбленный в Чагина – покровителя и помощника, посвятил ему свои «Стансы» и знаменитый цикл «Персидские мотивы», на которых даже оставил такое посвящение: «С любовью и дружбой Петру Ивановичу Чагину».
. Говорят, что Чагин, работавший в те годы редактором «Бакинского рабочего», по просьбе своего друга Есенина тайно провел поэта ночью на «ту сторону», в Персию, чтобы дать тому насладиться ароматом загадочной и красивой страны.
А на самом деле все это было тайной шуткой Чагина. Никаких «вылазок» в Персию не было. Все было в пределах своей территории. Однако, Есенину хватило той волнующей его ночи, чтобы написать прекрасный цикл персидских стихов.
Сама Мария Антоновна была уверена в том, что знаменитой стихотворение «Шаганэ, ты моя, Шаганэ» Есенин посвятил именно ей. Старушка была убеждена, что красавец Сергей чуть-чуть изменил ее фамилию «Шаганэ – Чаганэ» - некая игра слов.
У моего приятеля Казакова на это счет было свое твердое убеждение: самое красивое стихотворение поэт посвятил другой красавице - Шаганэ Тальян, у которой с поэтом в декабре 1925 года был легкий роман. С этой дамой Казаков лично встречался в Ереване в марте 1970 года и на память даже сфотографировался с ней .
Мария Антоновна поведала нам о том, как она нашла своего Чагина. Они встретились осенью 24-го года в Баку. Он был настолько пронизан духом поэзии, влюбленности и русского духа, что не смогла отказать тому в любви.
Приехавший в этот город Сергей Есенин остановился у Чагина, с которым подружился еще в Москве, и, увидев влюбленную пару, посочувствовал: «Как жаль, что теряю друга».
Именно при той встрече Есенин подарил красавице Марии парную фотографию, на которой Есенин запечатлен вместе с Чагиными. И на обороте снимка подписал:
«М.А. Примите дружный дар двух рыцарей пера, скандального Сергея и бурного Петра». А рядом мелким-мелким бисером начертал:
Дорогая Мария Антоновна,
Сие есть истинно
И не условно.
Можно поклясться
Прелестью Ваших глаз.
Не забывайте грешных нас.
Скандальный Сергей.
3 октября 1924 года.
А каким она помнила моего земляка Всеволода Иванова? На мой вопрос Мария Антоновна ответила так:
- Мне кажется, они оба стоили друг друга. Любили покуролесить, жили вместе в Москве в каком-то полуподвале, но всегда были нарядны и убедительны в своей гениальности. Всеволод любил блеснуть какими-то фактами из своей бурной жизни. Этим он был для меня интересен.
Ей казалось, что Есенин слишком влиял на своего друга и Иванов был полностью подчинен его воле. Так ли это?
Иванов, на ее взгляд, был более начитан. Он сыпал историческими фактам и, библейскими именами, ссылался на каких-то неизвестных ей лиц с громкими фамилиями. Возможно, это помогало ему создавать свои произведения. Хотя ни одного из них она не читала.
Зато Есенин был сладострастен в поэзии. Он так красиво читал свои стихи, что ей казалось: теряет сознание. А ее любимый Петр Иванович громко произносил: «Сережа, ты гений!»
В последний раз Мария Антоновна встречалась с Есениным на даче в Мардакянах. И еще короткая встреча в октябре 1925 года в Москве. Разве она могла знать, что больше никогда не увидит Сергея! Узнав о его безвременной смерти, горько плакала.
Петр Иванович Чагин не держал свою красавицу жены взаперти. Он часто выводил ее «в свет». И тогда многие выдающиеся поэта «серебряного века» бросали на нее взоры. И влюблялись с первого взгляда.
Она бережно хранила их стихотворные послания. И в глубокой старости иной раз вытаскивала их на «божий свет», читала стихотворные строчки. И плакала.
Еще один раз я виделся с Марией Антоновной на памятном событии по случаю 10-й годовщины со дня смерти ее Петра Ивановича.
За большим обеденным столом сидели гости: Вера Бальмонт. родственница знаменитого русского поэта, Клавдия Михайловна Шишкова, вдова автора романа «Угрюм-река», журналист Феликс Медведев, кто-то еще, кого, увы, уже не помню.
Кошки также терзали нас, пытаясь запрыгнуть на обеденный стол. Мы же ласково смахивали их на пол.
При той последней встрече Мария Антоновна подарила мне несколько копий есенинских снимков, которые до того случая были старательно приколоты к стене. Два из них, трагических: Есенин в морге и в гробу. Что бы не тревожить себя, я спрятал их подальше от чужих любопытных глаз – в конец своего архива, где наряду с этими фото, хранятся и другие - радостные есенинские снимки, на которых он молод и счастлив.
До конца своей долгой жизни одна из самых красивых женщин своего времени, Мария Антоновна с теплотой вспоминала о милом ее сердцу Петре Ивановиче и о Сергее Есенине, в которую, уверен, был влюблен знаменитый поэт.
Мой друг Феликс Медведев как-то показал мне одно из пожелтевших посланий ее любимого Петра Ивановича, который она передала журналисту на сохранение.
Вот как он писал любимой Марочке: «Пишешь: «Хочу тебя видеть». Ведь не только видеть. Да? И целовать, и ласкать, и быть моей без конца – и так, как еще ни разу не было! Хочешь, женушка, голубка моя? Будет, будет так!..»
Небольшой бюст, который я увидел на столике в квартире Марии Антоновны, вылепил скульптор Коненков. Видимо, эта фигурка напоминала старушке о тех временах, когда она, красавица, жена влиятельного человека, горячо любившего ее, помогавшего многим писателям в годы работы его в «Гослите», блистала в обществе.
Увы; все было, все прошло. Но осталась память о том времени и о тех людях. Наверное, у каждого из нас есть своя личная страничка, в которой тесно прижавшись друг к другу, живут такие слова: люблю, храню, помню».
Вячеслав Аванесов.
Нажмите на ссылку http://www.proza.ru/2013/12/27/1595 и узнаете об авторе этого рассказа чуть больше.
На снимках.
Чагин и Есенин.
Мария Антоновна Чагина