1.
С крытого рынка в воскресенье около двенадцати Надежда вышла с двумя пакетами, доверху набитыми продуктами. Шутка ли, юбилей на носу.
На улице – пекло. Конец июня. С одной стороны, Надежда летом оживала: тепло, солнце, весь город утопает в зелени. С другой, – с каждым годом становилось всё тяжелее переносить жару, возраст с его давлением давал себя знать.
Женщина шла медленно, размышляя о том, кого приглашать на своё пятидесятилетие. Решила справлять скромно, праздник – только для подруг, хороших знакомых и близких соседей. Сын, Никитка, университет заканчивает, перешёл на пятый курс. Дочка Олечка – техникум. Денег, особенно теперь, не хватает. Большие дети-то, то одно купить, то другое. Хорошо еще, что Никита подрабатывал. Такие мысли сопровождали Надежду почти до самого дома. Вдруг её окликнули:
- Надюша, здравствуй! Что мимо проходишь, зазналась?
Надя повернулась, посмотрела на остановившуюся женщину и с удивлением узнала в невысокой, нелепо одетой худенькой старушке свою бывшую начальницу Антонину Петровну.
Странное впечатление произвела она на Надежду. Маленькая фигурка пожилой женщины, лет семидесяти на вид, была облачена в узкое линялое трикотажное платье мышиного цвета с коротким рукавом, скорее всего, времён её молодости. На волосах, собранных на затылке в пучочек, красовался большой синий бант. Ноги Антонины Петровны были обуты в ободранные босоножки двадцатилетней давности, каким-то чудом уцелевшие. Всё это дополняла старенькая сумочка на тонком ремешке, перекинутая через плечо.
«А ведь какой модницей была, что же случилось?» – спрашивала себя Надежда.
Антонина Петровна лет двадцать проработала начальником отдела технического контроля на одном заводе с Надей, на котором та до сих пор мастером ОТК и работала. Заводная была, про таких говорят: «На работе горела».
Муж бывшей начальницы тогда сильно выпивал, частенько вместе с Надиным супругом. Оба в механическом цехе трудились, что называется, «у станка». Слыли на хорошем счету. Слыли, да сплыли. Надя, через два года после того, как Олечку родила, разошлась с мужем. Часто он выпившим приходил домой, не хотела, чтобы дети это видели. Да и материально труднее без него не стало: работу муж частенько прогуливал. А начальница её еще долго терпела своего правоверного. До тех пор, пока не стала с сыном из дома на мороз выбегать от мужа-драчуна. Поэтому и начальница с мужем разошлась. Хотя супруг её, Ваня, частенько приходил в однокомнатную квартиру, доставшуюся Антонине Петровне с сыном Павликом после размена заводом выделенной для начальницы трёшки, буянил, брал деньги взаймы, и, как правило, не отдавал.
Надежде разменивать нечего было. Она с детьми переехала от мужа в квартиру матери. Бывший остался жить со своими родителями. Стояла Надежда на квартиру лет десять, да в начале девяностых все строящиеся производством квартиры были директором распроданы. Осталась тогда ни с чем.
Сама Надежда нарядами никогда не блистала, да что там, еле концы с концами сводила. Не разрядишься на одну зарплату с двумя детьми и матерью, которая из-за болезни рано умерла. Но всегда Надя за собой следила и одевалась, хотя и скромно, но со вкусом. И на ней, статной, не по годам стройной, всё смотрелось. Антонина Петровна же и получала несравнимо больше, еще и родители помогали. А потому и наряжалась всегда дорого и модно. За это начальницу и прозвали модницей.
- Антониночка Петровна, как же давно мы не виделись, - только и смогла выговорить Надежда, - расскажите, как живёте, что Павлик?
- Вот гуляю, сейчас зайду домой переодеться и на дачу.
«Боже, - подумала Надежда, - во что же еще более соответствующее дачному можно облачиться?», а вслух сказала:
- На участок не следует одной ходить. Ведь туда лет семь никто не ходит. Опасно. Бомжи бродят. У меня обе дачки заброшены: и моя, и мамина. Воды там нет, охраны никакой. Как только начальство и те, кто разбогател в девяностые, начали коттеджи строить, так на огороды наши внимание и перестали обращать. Зачем рисковать? Там же ничего не сажают, сады сохнут, почти и нет никаких фруктов.
Модница возразила:
- Да, что ты, я там много чего набираю. Летом – ягодки, осенью – яблочки. На балконе их заморожу и ем всю зиму. Вот, подожди, в гости приду и принесу тебе.
- Ничего не нужно приносить. В гости просто так заходите.
Надежда и не думала, что будет жалеть потом о своём приглашении.
- Обязательно зайду. Про Павлушу расскажу. Он в Москве, директор крупной фирмы. Две внучки у меня.
При воспоминании о сыне лицо старушки просветлело, глаза засияли.
- Извините, Антонина Петровна, мне идти нужно, сумки тяжёлые. Боюсь, и мясо потечёт.
Дома Надя снова вспомнила про свою бывшую сослуживицу. Про то, как та баловала своего сына, оберегала от любой домашней работы: не давала посуду помыть, полы, в магазин за хлебом сходить. И, хотя мальчик учился хорошо, участвовал в олимпиадах, спортом занимался, что-то в нём настораживало.
2.
Бывшая начальница, однако, не заставила себя ждать. Едва Надежда разобрала сумки и поставила чайник на газовую плиту, как раздался звонок в дверь.
На пороге стояла модница и широко улыбалась. «Странно, - подумала Надежда, - она, что же за мной следом шла что ли? Спросила:
- Антонина Петровна, что-то случилось? Вы же на дачу собирались.
- Надюша, да, бог с ней, с дачей. Завтра же тебе на работу. Посидим, поговорим.
- Ну, да, - согласилась Надя. Что в дверях-то стоять, проходите на кухню. Я переоденусь.
Тем временем закипел чайник.
Выключив его, Антонина Петровна присела на краешек стула и задумалась, пока Надя возилась в комнате.
Вспомнила свой отдел перед уходом на пенсию, какой она тогда была весёлой и лёгкой на подъём. Как откладывала с каждой получки и премиальных деньги, оформляла командировку и на крыльях летела к сыну в Москву, привозила внучкам и снохе далеко не дешёвые подарки, а сын с женой покупали в Московских бутиках ей обновы. Шубу из мутона она до сих пор носит, правда по праздникам или на выход.
И, будучи на пенсии, откладывала каждую копейку, старалась сэкономить на всём. Мыла полы в подъезде, собирала фрукты и овощи на своей даче и на чужих, делая запасы на зиму. Почти не включала свет дома, умывалась над тазиком, чтобы слить эту воду в унитаз. Не покупала новых вещей, а потом и с помойки набирала то, что вполне можно было еще носить.
Антонине Петровне всё труднее было копить деньги на поездки. В девяностых сбережения населения и вовсе обесценились. О подарках она теперь и не вспоминала, разве из сада, что привезет родственникам для приличия. Да и в Москве её уже не ждали. А, когда уезжала, сноха отдавала ей свои не нужные старые вещи.
Особенно запомнилось ей последнее посещение сыночка, когда она всю ночь просидела на лестничной площадке перед закрытой квартирой сына. Приехала, не позвонив, а сын с семьей, по словам соседки, на даче за городом остались ночевать. У Антонины Петровны не было ключа, соседка дать ей запасной ключ отказалась, так как квартира была на сигнализации, а кода не знала, да и не сказала бы.
На другой день, когда вся семья была в сборе, Антонина Петровна, отдохнувшая, в хорошем настроении, причёсываясь перед зеркалом, обмолвилась снохе, что позвонила давней московской подруге, дала ей адрес и пригласила в гости.
Сноха так и ахнула: «Что же Вы, Антонина Петровна, наделали. Перезвоните немедленно, мы не разрешаем Вам приводить к нам незнакомых людей, много ограблений. Встречайтесь где-нибудь в кафе, в скверике».
3.
- Вот и я!
Надя переоделась и, придя на кухню, начала накрывать на стол.
- Я еще не обедала, поедите со мной?
- Конечно, Надюша! – незамедлительно отреагировала обрадованная бывшая начальница.
Она съела с аппетитом всё, что подала Надя: супчик, картошку с котлетками, чай с конфетами.
Разговорились. Модница рассказала со слезами на глазах, что Павлик приезжал всего один раз к ней и велел ей квартиру продать, чтобы Антонина Петровна жила у них на Московской даче. И, хотя на там зимой почти никто не жил, она согласилась. Деньги от продажи её однокомнатной нужны были для покупки квартиры в Москве старшей внучке, та замуж собиралась.
Жильё внучке, однако, купили и без этой продажи. Зимой Антонина Петровна заболела. Ждала сыночка. Соседка позвонила ему, но Павлуша не приехал, правда, прислал немного денег на лекарство.
Надежда вышла на минутку в ванную помыть руки. Воды не было, и она сразу вернулась. Модница, не видя Надежду, поспешно прятала за пазуху горсть конфет со стола.
- Антонина Петровна, Вы извините, но мне пора ужин готовить, скоро дети придут. – Только и смогла выдавить Надежда.
- Надюша, и впрямь засиделась я, лучше завтра приду.
Антонина Петровна пошла к выходу.
- Ой, теперь, Антонина Петровна, скоро не получится нам встретиться. В отпуск к родственникам в деревню собралась.
- Ты, как приедешь, Наденька, позвони мне, сразу приду. – Тараторила модница в дверях.
- Да, уж, непременно, - выдохнула Надежда, закрывая за ней дверь.
Иллюстрация: Новгородский фотограф Константин Чалабов. «Время дожития»
Источник: http://images.yandex.ru