начало:http://www.proza.ru/2013/12/24/919
Рано утром меня разбудила настойчивая трель сотового телефона, доносившаяся откуда-то из вороха моей одежды. Я не сразу взял трубку, подумав, что это сработал будильник в телефоне.
Когда я всё же поднёс телефон к уху, то решил, что продолжаю спать и видеть сон про старуху с клюкой.
– Товарищ следователь? – услышал я её твёрдый голос.
Я молчал, полагая, что остатки сна развеются сами собой.
– Или вас теперь надо называть «господин следователь»? – уточнила она ехидно.
– Можно «товарищ», – ответил я, наконец.
– Товарищ следователь, позволю себе воспользоваться вашим любезным приглашением звонить вам. Рабочий телефон, указанный в визитной карточке не отвечает, поэтому я телефонирую по второму номеру, указанному там же, в вашей карточке.
– Я слушаю, слушаю.
– Полагаю, товарищ следователь, что вам стоит в своей работе обратить внимание вот на что. Эта Петровская – пусть земля ей будет прахом, торговала совсем не медицинским оборудованием, как указано в тех бумагах, которые вы изъяли у неё в квартире.
– А чем?
– Она торговала Родиной.
– Как так?
– А вот так – как и вся её клика, вся камарилья, разбазарившая, раздарившая и пропившая достояние державы.
– Я вас не поня…
Но на том конце уже бросили трубку.
Ну, что–ж, подумал я, кажется, начинается новый рабочий день чумака.
Пока пил горячий чёрный кофе на кухне с овсяным печеньем я продумал, что буду делать сегодня в первую очередь после доклада руководству о случившемся убийстве. Несомненно, что дело останется у меня. В нашем следственном управлении сложилась практика – кто выезжал на происшествие, тот и продолжает расследование.
Так оно и получилось. Зарегистрировав у секретаря материалы по убийству Петровской, я стал думать, как бы мне добраться до Зауральска.
В ходе допроса Волосников проговорился, что Волокитина большую часть времени живет на своей даче близ Зауральска. Ее хахаль Плотников всегда при ней. Он не только ей любовник, но и между делом, так сказать, попутно, еще и ее штатный шофёр.
Зная по опыту, что выбивание в райотделе автомашины для поездки за город займет не один час, а то и день, я рискнул воспользоваться автомашиной задержанного Волосникова. Это и есть крайняя необходимость, подумал я, оправдывая себя.
Выехав из милиции на волосниковской мазде, я пожалел, что рядом со мной не сидит моя Анна Воронец и не видит меня за рулём такой крутой тачки.
До деревни Перловка, где по моим прикидкам залегли Волокитина с Плотниковым, было тридцать километров отличной магистральной дороги. В другое время я бы за каких-то двадцать минут был бы на месте. Но судя по всему в этот предстоящий визит Первого Президента местная администрация включила в список объектов к посещению Президента и особо охраняемый объект в горах Зауральска на Изумрудном озере в заповеднике Марьюшкин Камень. Поэтому уже сейчас по всей трассе до Сысерти стояли дорожные инспекторы и зорко следили за передвижением автотранспорта, приучая водителей к мысли, что глаз инспектора не смыкается ни на минуту, ни днем, ни ночью и контроль за соблюдением правил дорожного движения осуществляется тотально. Поэтому мне пришлось строго придерживаться всех ограничений скорости, установленных на трассе.
Но вот через каких-то сорок минут моя, точнее волосниковская, мазда мягко шелестя шинами, подкатила к вилле, густо обсаженной елями.
Волосников не соврал. Это был самый красивый здесь коттедж. Небольшой, сказочный замок из красного кирпича укрывался за двухметровой кирпичной стеной. Его крыша из синей черепицы завершала сказочный образ этого дома. От дороги усадьба была отделена несколькими рядами голубых елей. Это обнадёжило – глазки видеокамер меня не разглядят. «А не так уж она и проста, – сказал я себе, – это серая затюканная мышка Волокитина!»
Одному следователю идти на задержание без поддержки оперативников, да просто сотрудников милиции – это чистой воды авантюризм. Если бы я работал как раньше в районном звене прокуратуры, где связь с милицией идеальная, я бы просто позвонил по телефону своему оперу и был бы уже с подмогой. А здесь представитель никому не известной вновь созданной структуры встретит только непонимание, а не поддержку у милиционеров. Поэтому приходится рассчитывать только на свои силы, если хочешь по горячим следам раскрыть убийство.
Стараясь не покидать еловую аллею, я пошел вдоль кирпичной стены в поисках удобного места для ее преодоления. Два метра перескочить без подручных средств, да еще, чтобы не привлекать внимания, задача не из простых. Увиденный в куче старой хвои поваленный ствол дерева – я обрадовался. Кажется, у меня получится, не теряя темпа, попасть в коттедж.
Прислонив дерево к стене, я ловко взобрался по нему на стену и спрыгнул во двор. На мое счастье во дворе вдоль стены также росли ели, молодые, но довольно густые. Поэтому меня никто не заметил.
Оставалось сделать немного – не теряя инициативы перехватить Волокитину и Плотникова, не дать им скрыться или уничтожить возможные улики. Я достал из заплечной кобуры пистолет и, сняв его с предохранителя, передернул затвор. Серая мышка Волокитина, похоже, на деле может оказаться опасной крысой. А Плотников не просто ее любовник и личный шофёр, а еще и телохранитель, и цепной пёс. Не исключено, что я здесь встречу серьезное сопротивление.
Пригибаясь и держа пистолет наизготовку, я проскочил мимо широких окон и заскочил на открытую веранду. Оглянулся по сторонам – всё в норме, можно идти дальше. Я и не подозревал , что у меня есть навыки спецназовца! Резная декоративная деревянная решетка на веранде позволила мне быстро как по лесенке взобраться на крышу веранды, а с нее, лавируя между огромных клумб с цветами, я открыл без особых сложностей окно и проник на второй этаж.
Однако на этом успехи закончились. Мощный удар по голове отправил меня в тяжелое забытье. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что сижу, откинувшись назад спиной на высоком кожаном диване. Передо мной стояла молодая женщина и тыкала мне в нос ватку с резким, просто убийственно резким, запахом. Зажмурившись, я судорожно мотнул в сторону головой. Но глубокий разрез блузки на ее высокой груди невольно притянул моё внимание.
– Живой, стало быть? – спросила женщина, не сводя с меня пристального, цепкого взгляда.
– Живой! – ответил за меня сидевший напротив в удобном кожаном кресле мужчина средних лет в черном спортивном костюме. В одной руке он держал пистолет, судя по всему мой, а в другом – красное удостоверение, тоже, похоже, мое. Оно было раскрытым, и мужчина изучал его.
– Иван Иванович Иванов! С утра проснулся без штанов! Хм!… следователь отдела по расследованию суицидов… Такого отдела нет в природе. В областной прокуратуре есть отдел по расследованию особо важных дел. Слышал я и про отдел по расследованию убийств. Отдела по расследованию суицидов не существует… А вот пистолет-то, похоже, настоящий!
– Ты глянь, Семён, он себе еще и визиток понаделал красивых, щегол! – женщина протянула ему стопку визиток, которые нашла у меня, пока я был в отключке.
– Ну-ка, Светлана, принеси-ка телефон, – скомандовал Семён.
– Так что, Иван Иванович, – сказал Семён насмешливо, – с каких это пор следователи стали лазить по заборам? Что-то с трудом мне верится в эту версию!
Он отложил в сторону пистолет и удостоверение, стал набирать указанный в моей визитке номер. Конечно же, я не мог ответить на его вызов, потому что меня не было в кабинете и трубку поднять было некому.
– Может быть, еще назовете пару-тройку телефонов? Как позвонить прокурору области?
Телефон прокурора области я не помнил, а если бы и помнил, то, разумеется, не сказал бы в этой ситуации. Мне итак постоянно ставили на вид излишнюю самодеятельность и некоторую сумбурную поспешность. А если сейчас некто сообщит шефу, что отобрал у меня пистолет и служебное удостоверение – в прокуратуре мне уже не служить и пенсии не видать. Если за некоторое моё самоуправство мне влепят выговор с предупреждением о неполном служебном соответствии, то за утерю оружия мне дадут такого пинка, что лететь мне по крутой спирали!
Я потрогал рукой свою голову и глянул на ладонь – крови не было. А я-то уж было подумал, что мне раскроили череп. Ладно, переживу.
– Ты Плотников? Так? – я посмотрел на своего обидчика, оценивая ситуацию, смогу ли одним броском достать его, не рискуя нарваться на пулю.
– Плотников. Впрочем, какая тебе, на хрен, разница, кто я, Плотников или кто-то ещё? Я вот тебе сейчас вышибу мозги и вызову милицию. И заявлю затем о разбойном нападении. И что тебе тогда, Плотников я или не Плотников? – Он посмотрел вопросительно на женщину:
– А послушай, Светлана, может быть его в саду ночью закопать? Или баню им истопить?
Он снова повернулся ко мне:
– Иван Иванович Иванов, хоть ты скажи, что лучше тебе – под яблонькой лежать или горячим углем сердца наши согревать? А? Молчим? Ты зачем, дружочек, сюда припёрся? Ты хоть догадываешься, сколько крови, своей и чужой, пролито вот за это? – он обвёл стволом стены вокруг себя.
– Я расследую дело об убийстве Петровской, а вы и, – я кивнул в сторону женщины, – Волокитина проходите подозреваемыми. Я приехал допросить вас. Почему ворота не открываете?
Плотников и Волокитина разом засмеялись. Смешливые какие! Посмотрим, как будете смеяться дальше!
– Ты почему, Светлана, ворота не открываешь? – строго спросил Плотников у Волокитиной.
– А что я? Я-то всегда открываю…
– Всегда открываешь? – голос у Плотникова стал еще строже. – И когда меня дома нет – тоже? А? Отвечай, женщина!
Я смотрел, как они валяют дурака и выжидал. Сейчас я решил не спешить, ведь можно и нечаянную пулю словить. Не исключено, что Плотников с оружием обращаться не умеет.
– Вы поаккуратнее с оружием, – осторожно кивнул я на пистолет в руке Плотникова. – Он заряжен и снят с предохранителя.
И тут же раздался выстрел. Должен сказать, пуля срезала волосинку на моем ухе и влепилась в стену за моей спиной.
– Не моргнул! Ты видела? Он даже не моргнул! – закричал преувеличенно радостно Плотников и вскочил с кресла. – Да он хладнокровный киллер, а не следователь!
– Да хватит уже! – сердито сказала Волокитина. – Надо уже что-то делать, а ты стрельбу в доме затеял!
– Что хватит-то? Что хватит? Ты, дура, не понимаешь, что мы здесь уже давно засиделись? Или ты еще кого-то ждёшь, кукла чёртова? Говорил я тебе – уедем, уедем быстрее! Дождались! Ты ещё здесь? Да Боже ж ты мой!
Плотников ходил и ходил вокруг меня, потрясая пистолетом.
А Волокитина уже стучала каблучками вниз по лестнице и в истерике причитала.
– Говорили мне умные люди – не связывайся с ним! Не связывайся! Дура я дура!
Похоже, мне стоило немного переждать, пока затихнет эта вдруг вспыхнувшая семейная ссора.
Мне стало внушать опасение, что Плотников продолжает нарезать круги вокруг меня. Волокитина ушла, а он всё ходит и ходит тут кругами.
Плотников неожиданно остановился сбоку от меня и произнёс задумчиво:
– Видишь в чём дело, Иван Иванович.… Ну как тебе сказать – мы должны уехать. Понимаешь?
– Понимаю, понимаю, – ответил я и осторожно напомнил: – Я следователь, а не грабитель и не киллер. Моё служебное удостоверение у вас в руках. Я расследую убийство Петровской и моя задача сейчас – разобраться с вами.
– Конечно, конечно. Разобраться с нами. Это-то меня и пугает, – сказал задумчиво Плотников. И вдруг он зычно крикнул прямо у меня над ухом:
– Ну, скоро ты там?!
В ответ что-то невнятно, откуда-то из дальней комнаты прокричала Волокитина. Плотников еще больше занервничал, взгляд его стал блуждать вокруг моей головы, словно он был индейским вождём и примерялся, как ловчее снять с меня скальп. Я поёжился, захотелось вдавиться, слиться со спинкой дивана, словно меня здесь нет.
– Семён, Семён…как вас по отчеству, запамятовал, – произнёс я, чтобы вывести Плотникова из этой опасной задумчивости, – не хотите сделку с правосудием? Семён? Сделка с правосудием? Вы правосудию – правосудие вам. Не хотите, а?
Взгляд у Плотникова медленно сфокусировался на мне, и он, сделав в воздухе несколько кругов стволом пистолета, приставил его к своей голове и задумчиво почесал им за ухом.
– Тяните время, Иван Иванович? Потяните, потяните. Время еще есть. Что вы хотели предложить?
Предложить-то я ничего и не мог. Я видел, что Плотников настроен очень решительно и самое обидное то, что вздумай он меня сейчас убить, то ускользнуть потом от правосудия ему будет легче лёгкого. Я натоптал возле стены, пока ее преодолевал – будь здоров! Не через ворота прошёл как нормальные люди, а через забор перелез. Отпечатки моих рук – на руле и в салоне замаскированной у этого коттеджа чужой мазды. Найдут следы от моих башмаков и на веранде по пути на второй этаж. Следователь, а в свободное от работы время – грабитель или киллер, исполнявший чей-то заказ. Только и всего!
Так что в таких случаях предлагают? Когда пистолет у твоего виска, а патрон уже заслан в патронник?
– Так что вы хотите мне предложить, Иван Иванович? – донеслось до меня.
Я и не знал, что ему предложить. Предложить ему написать явку с повинной и добровольно сдаться, захватив с собою в придачу Волокитину? Он на это не пойдет. Сомнительно ожидать в будущем благосклонности от следователя, которому незадолго до этого ты надавал хорошенько по голове.
И я сказал первое, что пришло на ум:
– Деньги. Хотите денег, Семён? Очень много денег.
– Денег? – удивился Семён, – у меня их итак много, даже не знаю, что с ними делать. А то, что вы называете деньгами – боюсь даже и предполагать. А вот ботинки ваши, Иван Иванович, я бы взял.
Я молчал, не зная, что и сказать. В памяти жили знакомые по фильмам сцены, когда приговоренные к смерти снимают с себя сапоги и протягивают их перед расстрелом палачу.
– Зачем вам мои ботинки, Семён? Подумайте хорошенько.
– Ботинки, Иван Иванович, мне нужны ваши ботинки. Не больше, не меньше, – упёрся Плотников.
– Ну, хорошо, хорошо, – произнёс я и склонился к своим ботинкам, чтобы снять их и тут же увидел вспышку ядерного взрыва в своей голове.
Моя бедная голова! Я открыл глаза и обнаружил, что лежу среди молодых елей у кирпичной стены. С трудом сел и потрогал гудящую голову – она была разбита в кровь. Мой взгляд опустился на лежащий рядом валун, размером с бычью голову. Он тоже был в крови. Я снова осторожно лег на землю и лежал с открытыми глазами еще некоторое время, пока не понял, что могу встать. Повернув с трудом шею, посмотрел на окропленный моею кровью камень, а затем оценил высоту забора. Вот вы что придумали! Незадачливый следователь сам проломил себе голову, преодолевая забор! Ну-ну!
Поднявшись, и опираясь о стену, медленно пошел по мягкому, зеленому газону надеясь найти выход. Ворота оказались запертыми на ключ. По выложенной декоративным камнем дорожке направился в дом. Я не помнил, что со мной произошло – страшно болела голова, глаза искали, куда бы мне прилечь. Мой взгляд остановился на широкой деревянной скамейке на веранде перед входом в дом, и я притянулся к ней как магнитом и осторожно улёгся. Окончательно в себя я пришел уже от ночного холода.
Я даже росой вечерней покрылся. Отряхиваясь, обнаружил, что ключи от мазды по-прежнему лежат в кармане моих брюк. Мало того, пистолет на своём месте, в кобуре подмышкой. Да и служебное удостоверение также находилось в кармане. Кроме того, нетронутыми оказались изъятые мною с места происшествия и забытые в карманах, несколько записных книжек убитой Петровской и соска-пустышка. Я походил еще в ночи вокруг дома, заглядывая в тёмные окна, пока не разглядел над входной дверью красный мерцающий огонёк. Всё ясно, дом поставлен на сигнализацию. Перебравшись на улицу через кирпичную стену, я нашел мазду и вернулся с больной головой в город. «Счёт: один-один, – сказал я себе. – Волосников пойман, Волокитина и Плотников сбежали».
( глава из повести "Когда Костлявая на пороге")