Так уж получилось, что Солженицин для меня, отнюдь, не абстрактная фигура и некий символ классического писания («какой матёрый человечище...»), а живой человек, «во плоти и крови», произведения которого были прочитаны ещё в самиздате (кроме «Красного колеса», кое не осилил и позже) . Он сравнительно долго жил и работал в Рязани, где и я провёл свои школьные, студенческие и аспирантские годы.
Начну с того, что Александр Исаевич преподавал математику (и астрономию) многим моим приятелям, кстати, характеризовавшим его отнюдь не как «любимого» учителя. В какие-то годы, сейчас уж не помню, квартировал на одной лестничной площадке с моим шахматным партнёром, и однажды на оной был мною встречен. Случилось сие после публикования «Одного дня...», сделавшего Солженицин приметной фигурой, почему и запомнилась мимолётная встреча. Его приняли в Союз писателей, у нас он стал вести «Литературный Кружок», в котором занимались начинающие поэты, к примеру, Е. Маркин (я с ним многократно выпивал). Женя приобрёл известность, напечатав у Твардовского кажется в 69 иль 70 году (то бишь в период разгара развязанной супротив Солженицина компании) нашумевшее стихотворение «Бакенщик». Там была строчка «...привет, Александр Исаевич...», ставшая причиной увольнения цензора, изгнания автора из числа членов «Союза» и изъятия номера. Увы, Женя голосовал на заседании Рязанского отделения Союза Писателей за исключение Солженицина из «рядов» (по его словам, «обещали квартиру») и простить себе потом этого не смог (сильно пил и умер не дожив до сорока).
Случилось это много позже, а пока А.И. продолжал печататься, и известность его мощно нарастала: выдвижение на Ленинскую премию, публикации в «Новом Мире» («Куликово поле», "Матрёнин двор»). Затем вышла повесть «Для пользы дела», в которой легко узнавались наши местные деятели - Секретарь обкома (Ларионов), Директор электролампового завода (Киселёв). С сыном последнего мы дружили и часто играли в преферанс. Добавлю, директора свалил инфаркт, как только он узнал себя в отвратительном типе, изображённом в упомянутой повести.
Потом Солженицин уехал из моего города. Тем не менее, за судьбой его все мы неустанно следили. Помню участие в диспуте по поводу «лагерной героики», воплощением которой стал Шухов – я яростно защищал и его, и автора (вместе с претензиями на премию). А уж когда на Солженицина начались гонения, мой интерес к нему достиг апогея, и снизился лишь с прекращением опалы, возвращением в Россию, и превращением в «учителя жизни» («Как нам обустроить Россию») .
Совершенно сразили меня «Раковый корпус» и «В круге первом». На их фоне «Архипелаг...», «В августе 1914» как-то терялись... «В круге первом» мне дали на одни сутки, и я, не отрываясь, читал, захлёбываясь от восторга, прикрывая страницы рукой и поминутно оглядываясь, поскольку значимая часть пришлась на «Отчётно-перевыборное Партсобрание» (600 человек, едва вместившихся в лекционной аудитории). Сильно рисковал, что, однако, не помешало аж дрожать от восторга, так мне нравились действующие лица и описание ужасающей ситуации.
А «Раковый корпус» прельстил и сюжетом, и судьбой самого Солженицина, который легко угадывался в главном герое романа. Когда в 1978 году ( пик гонений на писателя) я попал в г. Джамбул, под большим секретом показали и сам раковый корпус (без кавычек) и даже койку, на которой 33 года назад лежал А.И. Тогда же или чуть раньше удалось заглянуть в «Бодался телёнок с дубом», снова всколыхнувшей впечатления рязанских лет.
И ещё одно обстоятельство. После развода с Н.Решетовой (кстати, написавшей по заданию КГБ некий пасквиль – забыл, как он назывался) жил Солженицин в небольшой комнате на улице Горького со второй женой и маленьким первенцем. А мой друг известный шахматный мастер и историк шахмат – Яков Исаевич Нейштадт - каким-то образом имел туда доступ и много рассказывал про убогий интерьер тогдашней обители великого писателя (к тому времени в определённых кругах титул «великий» в приложении к А.И.С. стал привычен).
Всё это было написано лет 5 назад, ещё при жизни А.И.С. Честно признаюсь, его последние "общественные деяния", в том числе «общение» с В.В.Путиным, как-то разочаровали меня. А 21.12.13. попалась мне в сети тирада известного журналиста С.Пархоменко (у него на «Эхе Москвы» есть своя передача под названием «Суть событий»): "Ну, конечно, бывали всякие разочарования. Давайте вспомним, в каком виде приехал в Россию и что тут стало с Солженицыным. Какую он нес ужасную ахинею в телевизоре, и какие он писал смехотворные здесь тексты, и как он удивительным образом тут подружился с Путиным. И, в общем, все это продолжалось до самой его смерти, и зрелище было, конечно, ужасно жалкое". Сначала я и хотел этим и закончить, поскольку всё это совпадает с моим ынешними представлениями.
Но пробегая мысленно многолетнюю жизнь великого писателя, напомнил себе, что тот вклад, который он внёс в русскую (и всемирную) литератутру оказался посильным лишь ему- А.И.Солженицину.