Западный Лес казался бескрайним и все менее приветливым по мере удаления от замка Владыки. Если бы Маршан не проезжал эти места месяц назад, пожалуй, у него зародились бы подозрения о пресловутых эльфийских чарах, которые хозяева Леса наводят на непрошеных гостей. Но нынче для таковых грозных мер от Владыки Эктелиона не было никакой необходимости: непрошеные гости сами убирались восвояси, подарив хозяевам союзный мир на южных рубежах, да еще и увозя с глаз долой неугодного родственничка.
– Говорю тебе, сам видел, как твой нареченный в слезах после того разговора с дядей выскочил из дворца! Что-то наговорил ему Владыка, или припугнул... или шпионить заставил...
– Ратмир!
– А что? Всякое бывает, или ты не слышал о таком? Одно могу сказать – надо приглядывать за твоим эльфом. Мало того, что на нем наш мир с Западом держится, так еще и неизвестно, в качестве кого на самом деле отправил его хитрый Эктелион в южные земли...
Маршан скрипнул зубами и покрепче стиснул повод. Долгожданный день отъезда домой обернулся вместо радости одним сплошным расстройством и раздражением. Просто удивительно, как один маленький полуэльф, которого и не видно из-за спин рослых воинов, своим скорбным видом умудрился нагнать тоску на весь отряд! Невозможно было не заметить подрагивающие губы и блестящие дорожки слез на щеках, как бы ни старался Грэль держаться невозмутимо. И даже сердца закаленных боями южан не очерствели настолько, чтобы открыто ликовать рядом с этим воплощением отчаяния.
Первые часы пути князь пытался справиться с гневом и глухим раздражением на Эктелиона, который умудрился-таки испортить своему племяннику последний день в родных стенах – как будто мало Грэль натерпелся от своих венценосных родственников! Но после дневного привала, на котором полуэльф нарочито отсел подальше ото всех и ни одного взгляда не бросил на пытающихся угодить ему воинов, Марш почувствовал обиду уже на своего суженого.
– Будто я его в ночи умыкнул и чести лишил, честное слово! Все полюбовно, по его согласию, я его пальцем не трогал, слово держу – что еще надо?!
– Ну, брат, а ты так быстро хочешь! Он сейчас себя считает самым разнесчастным на всем белом свете: дома его лишили, на чужбину тащат, ни одного родного лица вокруг. Дядя-то далеко, на него сердиться несподручно, а ты близко – вот он на тебя и дуется.
– Спасибо, утешил...
В словах верного оруженосца была, конечно, доля истины, только вот легче князю от этого не становилось. Стыдно было признаться даже самому себе, но Маршан втайне надеялся, что когда рядом с Грэлем не останется никого из близких, он сменит гнев на милость и будет со своим нареченным супругом поласковее... Но нет, видать, упрямство эльфов, воспетое в преданиях, не пустые россказни, и ему, владыке Юга, надо запастись терпением, если он не хочет окончательно отвратить от себя это хрупкое с виду прекрасное создание.
– На ночь остановимся на том холме!
Отдав приказ, Марш подъехал к своему полуэльфу, чуть обеспокоенно вглядываясь в бледное отрешенное лицо.
– Через полчаса мы остановимся на ночлег. Если ты захочешь размяться, я буду счастлив сопровождать тебя, пока мои воины ставят нам шатер.
Князь успел уловить промелькнувшую в глазах суженого панику, но только открыл рот, чтобы спросить о ее причине, как Грэль заговорил первым.
– Я... хотел бы немного пройтись, но... один, если позволишь.
Видно было, чего стоила полуэльфу эта показная покорность и холодная учтивость, Марш будто наяву ощутил, как его окатило ледяным ветром от слов и тона жениха. Вмиг вспомнились и недавние обиды, и слова Ратмира о том, что с чужака не стоит спускать глаз, и о возможных «особых поручениях» владыки Эктелиона своему опальному племяннику. Хоть и не видел Маршан в Грэле склонности к предательству и доносам, но отчего-то ничуть не сомневался, что тот может «затеряться» в родных лесах, да так, что ни дядька, ни будущий супруг его не сыщут.
– Я понял тебя, князь, – судя по горькой улыбке, тронувшей тонкие губы полуэльфа, ему не составило труда догадаться, о чем так тяжко задумался его сиятельный жених. – Я обойдусь без прогулок, просто посижу неподалеку. Под твоим доглядом.
Мысленно обругав себя последними словами, князь коротко согласно кивнул и отъехал к дружине – давать распоряжения о ночлеге.
Хорошо же началась их «семейная» жизнь с Грэлем, нечего сказать! Мечтал князь о благодарности за избавление от насмешек и о благосклонности своего «лесного духа», а на деле выходило, что только еще больше отдалялся от него маленький принц, винил во всех своих теперешних бедах!
«Не бывать этому! Эльф, конечно, не капризная девица, но приложу уж старания, терпением да лаской завоюю строптивого мальчишку!»
Присмотренный для ночного привала холм был всем удобен: не слишком высокая, но сочная трава для лошадей, молодые поросли тонких светлых деревьев, ветви которых сгодятся и на дрова, и на крепления для шатров, неподалеку быстрый чистый ручей – хочешь, коней напои, хочешь, и сам ополоснись. А главное, никаких густых лесных зарослей, в которых так удобно затеряться беглецу, если все же в словах Ратмира есть хоть толика правды. Князь облюбовал место для своего шатра чуть западнее середины холма, но не с самого краю, махнул рукой паре молодых воинов, отвечающих за его снаряжение, и первым спрыгнул с коня, бросив поводья одному из младших оруженосцев, оказавшемуся поблизости.
– Позволь помочь тебе, мой эльф.
Словно предчувствуя вероятный отказ, Марш постарался добавить в голос больше твердости, и сам поразился, как холодно и надменно прозвучали его слова. Не удивительно, что Грэль вздрогнул, сжавшись в комок, и, хоть и позволил будущему супругу снять себя с седла, но постарался поскорее выпутаться из обнимающих его рук и отстранился с заметной поспешностью. Чувствуя, как настроение портится с каждой минутой, Маршан бросил по сторонам хмурый взгляд, готовый сорвать злость на первом же зубоскале, на лице которого заметит ухмылку или чрезмерное любопытство. Но все вокруг были слишком заняты шатрами и лошадьми, чтобы подсматривать за своим князем и его нареченным, или успешно делали вид, что их не интересуют «брачные игры» новоявленных женихов. Усилием воли заставив себя успокоиться, Марш убедился, что их с Грэлем лошади уже получают должный уход, и осторожно приблизился к своему полуэльфу, застывшему неподалеку.
– Прости меня за резкость. Этот день был не из легких, и я… Да, я знаю, что тяжелее всех пришлось тебе, мой эльф, но мне не безразличны твои чувства, и видя, как разрывается от тоски твое сердце…
– Не стоит, князь. Я сам сделал свой выбор. И я… помню, что тобой движут благородные намерения. Я… привыкну к новой участи. Не нужно беспокоиться.
Вот и поговорили. Князю пришлось впиться ногтями в ладони, чтобы не вспылить, не вцепиться в худые плечи своего суженого, не встряхнуть его хорошенько, вызывая хоть какие-то эмоции. Где тот эльф, который полыхал смущением и гневом на лесном озере?! Где та страсть и упрямство, что так пленили сердце владыки Юга?! Маршан чувствовал себя обманутым, как будто вместо маленького «лесного духа» ему подсунули одну из тех ледяных статуй, что наполняли дворец Эктелиона! И только страх оттолкнуть своего полуэльфа еще больше, нежелание вызвать в нем неприязнь, помог князю сдержаться.
– Шатер будет готов вскорости. Если пожелаешь, я прикажу нагреть воды из ручья, и ты сможешь освежиться без посторонних глаз. Ужин принесут позже. Я не буду навязывать тебе свое присутствие.
Учтиво поклонившись, Маршан не без сожаления оставил Грэля одного, гадая, не почудилось ли ему удивление и даже будто благодарность в ответном взгляде светло-голубых глаз?
Вечер князь провел в кругу своих воинов и был этому даже рад. Сочное мясо, сладкий эль, купленный по дороге в людском поселении, веселые байки и громкий смех заставили владыку Юга хоть на час забыть о своем своевольном суженом. Маршан только удостоверился, что Грэлю принесли нагретой в походном котле воды для купания, и отправил одного из самых юных своих оруженосцев – Тагерина – в шатер к полуэльфу с наиболее лакомыми кусками прожаренного мяса, овощей и сочных фруктов, наказав мальчишке во всем слушаться нового господина и исподволь присматривать за ним. Но вот настала пора для крепкого сна перед дальней дорогой, воины бросили кости, определяя очередность ночного караула, и князь, скрепя сердцем и стараясь не обращать внимания на понимающие улыбки, тщательно срываемые за усами и бородами, отправился в свой шатер.
Сидящий у входа Тагерин шепотом доложил, что «сиятельный принц» изволил откушать только фруктов и ломоть хлеба, омывался и переодевался сам, а сейчас готовится ко сну, и просил оставить его одного, хотя факел еще не тушил…
– Кхм… Ладно, разберемся… Ты давай, отдыхай тоже. А завтра попробуй подружиться с ним, выясни, что ему нравится, чем ему угодить. Справишься – сделаю личным слугой будущего второго хозяина Юга!
Проводив взволнованного и воодушевленного мальчишку взглядом, Марш тяжко вздохнул, проведя рукой по волосам. Эх, если бы и его задача была столь проста! Подружиться да угодить – эка невидаль! А вот как заставить всеми обиженное, ни в кого не верящее сердце открыться новому чувству, впустить в себя любовь, позволить о себе заботиться… Набрав в грудь воздуха и мысленно взмолившись здешним Духам о благосклонности, Марш осторожно приподнял тяжелый полог и вошел в слабо освященный шатер.
– Прости, принц, что без приглашения…
– Ах! О, лесные Духи!
Испуганный вскрик в дальнем углу шатра сопровождался звоном разбитого стекла, и перед удивленным взором Маршана предстал порозовевший от смущения и досады полуэльф в одной полупрозрачной тунике до колен и с распущенными волосами, которые принц, судя по костяному гребню в руке, пытался расчесать на ночь. Осколки некогда богато украшенного резного зеркала лежали у ног Грэля, а сам будущий младший супруг князя, внезапно осознав свою почти наготу, схватил дорожный плащ, нервно заматываясь в него, еще больше запутывая длинные серебристые пряди.
– Я не хотел напугать тебя, мой эльф.
– Но напугал! Я… не ждал тебя в такой час и…
– Хм, извини уж, прекрасный Грэль, но это и МОЙ шатер, куда ж мне идти в такой час, как не сюда?
На лице полуэльфа снова отразились испуг и замешательство, а скулы окрасились густым румянцем.
– Но… я думал, что… Ты обещал мне, что до приезда в твои земли не будешь посягать на мою честь!
– Драконье пламя! Да кто ж посягает на тебя, мой эльф?! Завтра с рассветом снова тронемся в путь, всем надлежит крепко выспаться и набраться сил, а не тратить их на любовные утехи! К тому же, спроси любого из моих воинов, и каждый ответит тебе, что владыка Юга держит свое слово!
Маршан снова начал закипать, не в силах понять, что его разозлило сильнее: недоверие будущего супруга или его нежелание делить с ним постель. Так или иначе, князь уже с трудом удерживал себя, чтобы не схватить упрямца в охапку и не уложить силой в их общую походную кровать из звериных шкур, как бы тот не брыкался и не шипел, подобно дикой лесной кошке.
– Не обессудь уж, но шатер у меня один! И спать на холодной земле у общего костра на потеху моим воинам я не намерен! Так что тебе остается либо принять на веру мои клятвы в том, что сберегу твою честь до свадьбы, либо… – Марш резко указал на примятую сырую траву в центре шатра, усилием воли отгоняя от себя всякую жалость, – …устраивайся спать где твоей душе угодно!
Внутри клокотали гнев и обида, а мрачный упрямый взгляд насупившегося полуэльфа совсем не способствовал миролюбию. Князь демонстративно прошел к разостланным на сухих ветвях и пуках травы шкурам, скинул с плеч плащ и жесткий кожаный жилет, служивший в мирном походе вместо боевой кольчуги, взялся за завязки на кожаных штанах. Из дальнего угла, в котором так и стоял будущий младший хозяин южных земель, послышалось возмущенное фырканье и торопливый шелест одежд: бросив туда взгляд из-за плеча, Марш увидел уже только напряженную спину покрытую каскадом кое-как расчесанных серебряных волос.
«Недотрога! Посмотрим, как ты запоешь после ночи на холодной земле!»
Они так и улеглись – непоколебимые в своем упрямстве: Марш развалился на мягких шкурах, прикрывшись шерстяным плащом, а Грэль наздевал на себя самые плотные штаны и две походных туники и свернулся клубком на груде запасной одежды в противоположном углу. Вот только сон не шел ни к тому, ни к другому. Прислушиваясь к горестным вздохам и шебуршанию своего будущего супруга, князь не мог отделаться от мыслей о том, что изящное создание, приученное к дворцовой роскоши и уюту, непременно проснется наутро с жестокой лихорадкой или не сможет разогнуть спину, затекшую от неудобного сна, и все они не оберутся хлопот, а у самого полуэльфа появится повод лишний раз обвинить владыку Юга в бессердечии…
– Ах ты ж… Дайте мне терпения, лесные Духи!
Откинув теплый плащ, Маршан резко поднялся с удобного ложа и раздраженно натянул на себя штаны и сапоги. Как он и думал, маленький упрямец весь дрожал в своем коконе из рубах и кафтанов, и когда князь легко, как пушинку, поднял своего жениха с земли и прижал к своему горячему телу, у полуэльфа даже не достало сил отстраниться. Бережно уложив Грэля на согретые шкуры и укутав собственным плащом, Марш отвесил суженому шутливый поклон.
– Приятных снов, принц. Буду охранять твой покой снаружи, может хоть так мне удастся завоевать твое доверие?
Привыкший к суровым походным условиям, Маршан не испытывал никаких трудностей с ночевкой на голой земле, к тому же в Западном лесу никогда не бывало настоящих холодов, как, скажем, в Северном королевстве или во владениях некромантов за горными хребтами. Зато в сердце князя вдруг поселилась спокойная уверенность, что на сей раз он все сделал как должно, и каким бы упрямцем не был его суженый, этот поступок явно зачтется владыке Юга больше, чем любые дары и ласковые речи.
И все же наутро, наскоро умывшись в ледяном ручье и распорядившись насчет завтрака, Марш не без опаски вошел в свой шатер, предварительно нарочито шумно потоптавшись и покашляв у порога, чтобы снова не застать жениха врасплох. К удивлению князя, Грэль был уже полностью одет, он даже заправил волосы в подобие конского хвоста, от чего стали лучше видны чуть заостренные изящные уши, а бледные щеки при виде вошедшего нареченного супруга окрасились в розовый цвет, и губы тронула смущенная улыбка.
– Доброе утро, князь. Благодарю тебя за… благородство. Ты, верно, не выспался совсем по моей вине?
Слишком непривычно было слышать искреннее сожаление от вечно холодного и равнодушного племянника западного Владыки. Маршан даже моргнул пару раз, стараясь прогнать наваждение, но все же ответил, скрывая волнение за напускным спокойствием:
– И тебе желаю благоволения духов Запада на этот день, мой эльф. Воину не престало жаловаться на холод и жесткую постель. Я рад, что вижу тебя отдохнувшим и готовым продолжить путь.
Князю казалось, что они сделали навстречу друг другу крохотный шажок, преодолели хоть толику отчуждения, стали ближе хотя бы на толщину конского волоса… Боясь спугнуть эту маленькую победу, Марш не стал настаивать на совместном завтраке и в пути не докучал жениху, оставаясь в нескольких шагах от него, и все же в сердце затеплилась надежда на то, что принц привыкнет к своему будущему супругу и станет более покладистым… во всем…
Несколько дней пути прошли довольно мирно и благостно. Владыка Юга не торопил отряд, не желая выматывать своего полуэльфа, да и не было у них острой необходимости спешить, если не считать нетерпение воинов и их вполне понятное желание поскорее оказаться дома.
– Ээхх… Еще каких-то пара недель, и я смогу обнять свою Радерину… – мечтательно вздыхал богатырь Олех у очередного вечернего костра.
– Может, и сможешь, – подмигнул остальным Ратмир. – Если она уже там за другого замуж не выскочила, тебя ожидаючи.
Обиженные вопли Олеха потонули в веселом смехе воинов, вызывая у Маршана еле заметную улыбку. Всех дома ждали жены, любовники или любовницы, сердечные друзья, каждый из небольшого отряда южан готов был скакать без устали, наслаждаясь ветром в ушах и сокращая привалы, лишь бы поскорее оказаться в желанных объятьях. Может, и стоило князю порадовать своих людей, приказать им гнать коней что есть сил, не ставя во главу угла чувства одного лишь чужака-полуэльфа против целого небольшого войска? Но каждый раз, когда подобные мысли посещали голову князя, он гнал их от себя, придумывая сотни оправданий вновь принимаемому решению не торопиться. И даже себе не хотелось признаваться, что не один только Грэль страшится окончания пути, что и самого Марша тревожит неведомое будущее, ожидающее их в южном княжестве.
«Хоть и стал ты смотреть на меня без страха и неприязни, чую, что только и ждешь, когда мы прибудем на место, только и мечтаешь стребовать с меня исполнение уговора. Но как мне отпустить тебя, мой эльф?! С каждым днем ты все прекраснее для меня, все желаннее… Ничто и никто в целом мире не сможет заменить мне тебя, мой принц…»
Вот потому-то отряд южного князя и не спешил как можно быстрее попасть в родные края. Маршан с большой охотой заезжал во все поселения, которые попадались на их пути, в некоторых задерживался на сутки, позволяя воинам потешить себя в местных трактирах, даже выспрашивал жителей западных окраин, не нужна ли им помощь в чем, готовый тут же кинуться совершать требуемые подвиги – лишь бы оттянуть роковой час.
– Ты, князь, совсем домой не торопишься, как я погляжу, – осмелился как-то Ратмир высказать своему владыке те мысли, что наверняка крутились в голове у каждого воина Юга. – Как будто тебя там темница ожидает, а не счастливый свадебный пир.
– Эх, Ратмир… знал бы ты все мои несчастья…
– А ты поделись. Может, где одна голова не справилась, пускай и княжеская, так две головы найдут лазейку?
Но не хотелось князю виниться перед своим оруженосцем, хоть он и был Маршу ближайшим другом, – в том, что свалял дурака и пообещал то, чего выполнить уже точно не сможет.
«Сам заварил кашу, сам и расхлебаю».
На первый взгляд в маленьком эльфийском принце особенно ничего и не поменялось: казалось, что был он все так же молчалив, сторонился общих бесед и трапез, на привалах не выходил из шатра, в пути замыкался в себе и даже по сторонам мало глядел. Но измученный ожиданием князь находил мельчайшие детали, подпитывающие его надежду, указывающие на то, что нынешний Грэль, кутающийся по вечерам в плащ своего будущего супруга, отличается от того скорбного, холодного и ненавидящего жестокий мир, всеми обиженного племянника владыки Запада, навсегда покинувшего дом своих предков. Маршан видел, что на самом деле его полуэльф частенько незаметно для остальных прислушивается к разговорам южан, что иногда тонкие губы чуть кривит робкая усмешка в ответ на ненароком подслушанные грубоватые шутки, а бывает, что и глаза начинают блестеть от любопытства, когда истосковавшиеся по дому воины принимаются вспоминать красоту южных лесов и садов, яркое синее небо, розовую рассветную дымку над пиками пограничных гор…
Возможно, им стоило больше разговаривать друг с другом. Но пару раз потерпев неудачу – получая на свои вопросы вежливо-отстраненные односложные ответы, Маршан невольно разуверился в успехе и старался меньше досаждать своему суженому, передавая необходимые просьбы и новости через Тагерина. К слову сказать, приставленный к полуэльфу мальчишка тоже не мог похвастаться тем, что стал новому господину другом или хотя бы доверенным слугой: Грэль с благодарностью принимал предлагаемую помощь, но от некоторых услуг кротко, но твердо отказывался, предпочитая самостоятельно следить за своим гардеробом и чистотой своего тела, в излишние разговоры не вступал, а уж откровенничать с юным оруженосцем и вовсе не собирался.
А меж тем дни шли, не за горами было то время, когда небольшой отряд достигнет границы западных владений, в которых южане уже привыкли чувствовать себя безопасно, даже беспечно. Впереди простирались ничейные земли, некогда принадлежавшие Югу, а ныне – проходящим из одного края Срединного Королевства в другой бродягам да путешественникам. А еще через неделю пути недавних гостей владыки эльфов ждал Южный перевал – самая западная граница княжества. А там, вскорости, и родной замок распахнет перед путниками ворота.
Последние дни путешествия по землям Эктелиона ознаменовались нежданными колючими ветрами, зябкими не по местной погоде ночами и даже временами накрапывающим раздражающим моросящим дождем.
– Не хочет эльфийский владыка отпускать нас просто так – напоминает напоследок, кто здесь хозяин! – беззлобно шутили воины, исподтишка поглядывая на замотанного в два плаща «молодого господина».
Но к вечеру очередного пасмурного дня шутки и насмешки поутихли. На последний в западном королевстве ночной привал отряд устраивался уже под проливным дождем, стряхивая с волос тяжелые капли, оскальзываясь на мокрой траве, с тихими ругательствами пытаясь развести спасительные костры. На установку шатров, уход за промокшими лошадьми, поиск мало-мальски сухих веток для ночлега у воинов ушло столько сил, сколько они не потратили за все десять дней уже пройденного пути. Ни о каких задушевных беседах за кружечкой эля никто и не помышлял. Кое-как переодевшись в сухое, под намокшими от потоков влаги полотнищами шатров, уставшие люди князя наскоро перекусили хлебом и холодным мясом, оставшимся с дневного привала, и повалились спать, выставив первых часовых. А сам владыка Юга, проверив все посты, лошадей и припасы, последним отправился на покой, тяжко вздохнув перед тем, как ввалиться в свой не менее намокший шатер.
– Прости меня, прекрасный эльф… Помню про наш уговор, знаю, как ненавистна тебе мысль ночевать со мной бок о бок, но сегодня уж… не обессудь…
Все тяготы этого дождливого дня, усталость и чувство вины перед своими людьми за вынужденные задержки накануне – все это грозилось переполнить Маршана и вылиться в раздражение на, в общем-то, ни в чем неповинного полуэльфа, сидевшего сейчас на краю походного ложа и испуганно глядевшего на мокрого и сурового князя. Марш держался из последних сил, даже старался лишний раз не смотреть в сторону жениха, но все же брошенный мимолетный взгляд успел уловить бледность любимого лица, упрямо сжатые губы, обхваченные руками плечи… Отвернувшись спиной к полуэльфу, князь принялся переодеваться в сухую одежду, стараясь, чтобы его движения не выглядели слишком резкими и дерганными, не выдавали его настоящих чувств. И голос постарался смягчить, вот только прорывающуюся наружу горечь скрыть не удалось, как не старался.
– Я лягу у входа. Не потревожу твой сон, не бойся.
Он уже собрался завернуться в свой самый теплый сухой плащ из походных запасов, как был остановлен неожиданной тихой просьбой.
– Останься, князь…
Как хотелось поверить, что это не измученное сердце играет с его воображением! Маршан застыл, так и не выпустив из рук плаща, медленно повернулся, вгляделся в блестящие от волнения светлые глаза.
– Я не такой уж бесчувственный эгоист, князь, каким ты привык меня считать. И я… помню про твое обещание и верю тебе. Это ложе достаточно большое, чтобы вместить нас обоих. В такую ночь… нам лучше… поделиться теплом друг с другом.
Видя, каких трудов Грэлю стоило произнести свое великодушное предложение, Марш разрывался между рвущимся наружу смехом и желанием горячо поблагодарить своего суженого. Но рассудив, что первое вряд ли поможет ему заслужить расположение полуэльфа, князь выбрал второе, стараясь не слишком выдавать свою радость.
Они затушили факел и улеглись на прогретые у костра, пропахшие сыростью и дымом шкуры, Маршан бережно укрыл жениха своим плащом, постарался устроиться на походном ложе так, чтобы даже не касаться желанного тела, и все же напряжение полуэльфа словно висело в воздухе, ощущалось в каждом его судорожном выдохе.
– Неужели тебе так противно находиться столь близко ко мне? – вопрос вылетел сам, князь даже удивился, услышав, что произнес свою горькую мысль вслух.
– Мне… не противно.
– Тогда, возможно, ты боишься меня? Но отчего?
– Я… Ты не пугаешь меня, князь. Не ты…
– Но что же тогда?! Как мне угодить тебе, расположить тебя к себе? Все, чего я хочу, это видеть улыбку на твоем лице, чувствовать, что ты рад мне!
Странный разговор в темноте, под мерный шелест ночного дождя, казался нереальным, словно им обоим снился один и тот же сон. Может быть, именно поэтому, не видя лиц друг друга, владыка Юга и его нареченный жених смогли произнести вслух то, что мучило их обоих все эти дни долгого пути…
– Меня пугает это новое, то, что ждет меня впереди. Сам того не понимая, я оказался не готов к такому повороту моей жизни… Прости, князь, когда я соглашался на твое безумное предложение, я мало понимал, на что обрекаю себя… и тебя…
– Как мне помочь тебе? Позволь мне… помочь тебе… прошу!
Грэль молчал так долго, что Маршан уже пожалел о том, что вообще завел этот разговор. Но вот полуэльф завозился, придвинулся чуть ближе, положив почти невесомую ладонь на могучее плечо князя, и робко попросил:
– Расскажи мне… о твоей стране, какая она?
Марша с самого детства готовили стать правителем, обучая, в том числе, и красноречию. Но сейчас, пытаясь унять пустившееся вскачь сердце, князь с трудом подбирал слова, вспоминая все самое прекрасное и интересное, что может заставить его принца полюбить южный край, допустить хотя бы надежду на то, что он сможет быть счастлив во владениях будущего супруга.
– …Я обязательно покажу тебе это озеро – не такое красивое, как то… у водопада, где я впервые увидел тебя, но по-своему прекрасное, обрамленное мягкой изумрудной травой и покатыми холмами… А чуть восточнее моего… нашего дворца есть чудесный сад…
Маршан не сразу понял, в какой момент его полуэльф уснул – просто взяв паузу после очередного рассказа, князь обнаружил светловолосую голову почти что у себя под мышкой и забыл как дышать, наслаждаясь ощущением запретной близости.
До самого рассвета не сомкнул владыка Юга глаз, охраняя сон своего суженого, боясь ненароком придавить кажущееся хрупким тело, не желая лишать себя возможности любоваться совершенной красотой, ловить размеренное спокойное дыхание. К утру дождь утих, и вместе с ним успокоилось и сердце князя, очистившись от обид, сомнений и страхов. Доверчиво прижавшийся к его боку эльфийский принц невольно показал Маршану, насколько тот в действительности важен для него – не только для уязвленного самолюбия, но и для его переполненного любовью сердца. И Марш снова готов был ждать, сколько потребуется, не неволить своего полуэльфа, завоевывать его лаской и вниманием шаг за шагом.
Боясь смутить Грэля совместным пробуждением и разрушить то хрупкое доверие, которое, как он надеялся, начало устанавливаться между ними этой ночью, князь выскользнул из постели, как только заслышал первые звуки просыпающегося лагеря. И к тому времени, как полуэльф вышел из шатра – успев умыться, забрать в «хвост» длинные волосы и переодеться для нового дня в седле – Маршан уже продумал новую стратегию по завоеванию сердца своего суженого и приступил к ее осуществлению, не откладывая.
– Не желаешь ли присоединиться к нам за завтраком, прекрасный Грэль? Я обещаю, что буду следить за языками своих воинов, чтобы они ненароком не оскорбили твой слух. Но, возможно, тебе стоит поближе узнать их? Многие из моих людей происходят из некогда богатых родов южного княжества, но события последних десятилетий сделали их семьи нищими… так что они могут вести себя как простолюдины, хотя уверяю тебя, каждый из них помнит былую славу своих предков…
– Кто же лишил их семьи законного величия?
– О, это длинная и не слишком радостная история… Но я готов поведать ее тебе… может быть, во время долгого переезда? До следующего пригодного для привала места нам придется скакать почти двенадцать часов, боюсь, днем мы будем вынуждены сократить остановку, используя ее только для того, чтобы дать ногам размяться и переседлать коней. Мои рассказы не так складны, как пение менестрелей во дворце твоего дяди, но смею надеяться, что они скрасят долгие часы в дороге…
Марш боялся поверить в успех своего хитроумного и рискового плана, но, кажется, он правильно рассчитал, сделав ставку на любопытство полуэльфа и его жажду новых знаний. Впитывая в себя рассказы будущего мужа, Грэль и не заметил, как оказался в гуще слегка смущенных неожиданным соседством воинов Юга, принял из чьих-то рук простую глиняную кружку с подогретым молоком и ломоть хлеба, благодарно кивнул, когда на его плечи опустился грубый шерстяной плащ. Чем больше рассказывали князь и его воины о событиях, изменивших жизнь некогда великого южного княжества, тем больше смелел юный принц, задавал вопросы, хмурился, осуждая вероломного предателя, разрушившего жизни целого государства. И уже безропотно пустил своего коня рядом с восточным скакуном будущего супруга, нетерпеливо ожидая продолжения захватывающей истории его народа.