доза

 

Пятница, работы по гланды.

Толпа мудил, сующих мне деньги, качает стойку:

- Давай, чувак, сделай красиво!

- ***кни в стакан полного угара на два пальца! Только не взбалтывай!

Руки нон-стопом делают привычную работу. Шейкер отпускает новые порции веселья в толпу. Все тело трясёт в одном ритме с долбящими децибелами из напиханных повсюду динамиков. Маска безудержного кайфа на моем  ебле.
В теории любой бармен должен быть слегка пьян и всегда весел.
Практика любит сюрпризы. Твой меч падавана просто застрянет в ее щите.
Я стою по другую сторону деревянного рубикона. Это мое никелированное стеклянно - бутылочное аламо. Моя крепость. Моя бочка Диогена. Мой дот, в конце концов. "Шоты" летят пулемётными очередями: два, четыре, шесть… Рубашка противно липнет к телу. Это только начало, до рассвета еще далеко. Чтобы выжить в этом пекле, надо изменить сознание. Еще сорокаградусной дряни, еще!

Кисельно-тягучий глоток.
Ледяная жидкость, коснувшись нёба, катится по языку, жжет горло, мчится по пищеводу и детонирует в желудке. Взрывная волна, прогибая нутро, бежит по телу и гаснет на кончиках пальцев. «Йуууу-Хуууу!!!»
Девятый вал толпы накатывается на стойку, словно вражеская армия, штурмующая стену. Я отобьюсь! Им не взять меня! Я изменил сознание! У меня никогда не закончится Сорокаградусная Дрянь! Это у вас, людишки, могут закончиться деньги. Вы будете умолять налить в долг, пытаясь впарить мне свои долбаные часы- телефоны-цепочки. Бля, у меня уже их целая коробка! Я могу кидать ими в стену! Я могу топтать их ногами! О, я много чего могу!
Могу замешать грусть, похоть, нереальный драйв слоями в одном бокале и поджечь. За долю секунды я срываю маски! Я многолик. Я - продавец горько-сладкого яда! Я - добрый волшебник!
Несколькими движениями могу подарить ностальгию, сделать так,  чтобы та телка поехала вон к тому уроду с масляным взглядом. Могу довести до слез вон того бугая! Я многое могу. Я разогнался, изменил сознание. Я - скорая помощь, я - карающий меч. Я изменил свое сознание. Еще сорокаградусной дряни, еще!
Лишь бы не думать о Ней, лишь бы не думать. Как же я устал думать о Ней. Как я устал...

Я все могу, да, я все могу…
***
Вот он, долгожданный рассвет, и уборщицы, как муравьи, методично уничтожают следы веселой ночки. Диджей Славка, размахивая своими дредами, собирает провода и в сотый раз отмахивается от моей, запиленной, как его винил, шутки про какашки в его волосах вместо прически. Тройной по крепости заряд кофе возвращает меня к жизни. Горячие струи душа смывают усталость и пот. Прохладная кожа экипировки приятно обтягивает тело. Перчатки, подшлемник… ничего не забыл? Можно двигать!
Махнув на прощание близнецам-охранникам, иду к своей ласточке. Из-под плотного чехла показываются плавно-агрессивные обводы моей любимой японочки с характером тысячи трехсот камикадзе. Моя Hayabusa CSX с индексом R. Покорна, как гейша, строптива, как пума. Палец сам тянется к кнопке стартера, рык сытой пантеры отразится от стен.
Через визор шлема ворвется холодный шквал летнего утра, инжектор впрыснет в кровь адреналин, асфальт жалобно заскулит под гоночными сликами,  и наступит верх блаженства! Стены домов сольются в сплошную линию, душа заиграет гитарными рифами. Я мог бы ехать в уютную квартиру с вкусной едой и тёплой постелью. Теоретически… я мог бы...
 ***
Да, я ловил нереальный кайф, я растворился до последней, сука, капли. Я упивался. Захлебывался. Взлетал. Сука, падал, разбивался снова и снова, день за днем, час за часом. Мне казалось тогда, что в тебе сидит тысяча демонов рвущих меня на части. Мне казалось, что в тебе сидит тысяча ангелов, воскрешающих меня раз за разом. Твои повадки дикой кошки и поступки степной гиены, твоя нереально-реальная нежность, твоя испепеляющая ревность, твое, сука, всепрощение смешалось в одном коктейле,  и я, как наркоман, подсел на эту систему, вгоняя в себя, мать ее, сверхдозу! Я не хотел тормозить. Ты не хотела разгоняться.

Я уходил тысячу раз, а ты возвращалась. Ты рвала мою душу на куски, я разбивал твое сердце. Нам никто не был нужен - нас было очень много.

Мне кажется, тебя не было рядом. Ты была расчетливой сукой, я - циничным уродом. Я не знал: застрелить себя или застрелить тебя...

Я ушел от тебя.

Ты ушла от меня.

Но ты - хитрая дрянь, ты не могла не попрощаться! Да, я нашел то, что ты оставила!

Последнюю дозу, последний "золотой укол"…

По моим венам и аортам потекла эта гадость, напалмом выжигая меня изнутри.

Еще немного - и эта долбаная смесь доберется до сердца и разорвет его к ****ям.

Ты всегда была инквизитором, твое милосердие не имело границ.

Ты набрала мне в шприц одиночество!

Как же я устал...
***
Солнце подпрыгивало за домами, пытаясь принести в город полноценный рассвет, без лишних теней и полумраков. Красно-жёлтый байк вынырнул из ниоткуда, нос к носу с поливалкой, споткнулся. Мертвой хваткой, пытаясь спасти всадника, в керамику тормозных дисков вгрызаются колодки.  Байк лёг набок и завертелся, как осенний, гонимый ветром лист. Удар, хруст, боль, сознание милосердно выключает свет…
***
- Леночка, ну что у нас плохого?

Док скорой протирал  уставшие глаза в надежде на скорый сон после ночной.

- Сергей Зигфридович, эти шумахеры наглотаются не пойми чего и носятся, как угорелые! Вот у моей подруги...

Что там произошло у подруги, доктор слушать не стал.

- Пойду посмотрю на тяжелого, а Вы подготовьте истории.
***
Воспаленный разум пытается собрать воедино осколки сознания.

Я могу, я все могу…