Несмотря на то, что я почти всю свою жизь, наряду с неркой р. Камчатки, изучаю и нерку р. Озерной (Бугаев, 1976; Дубынин, Бугаев, 1988; Бугаев, 1995; Бугаев, Дубынин, 1999, 2000, 2002; Дубынин, Бугаев, 2004; Антонов и др., 2007; Бугаев, Кириченко, 2008; Бугаев и др., 2009; и др.), в полевых работах в бассейне оз. Курильского мне пришлось участвовать только в 1972-1974 гг. И это не от того, что мне не нравится посещать оз. Курильское. Просто я должен находиться в это же время в бассейне р. Камчатки, исследуя биологию и динамику численности нерки данной реки.
Такой стиль работы сформировался у меня после того, как мы с Владимиром Александровичем Дубыниным c 1985 г. стали проводить сравнительные исследования роста молоди нерки в оз. Курильском и бассейне р. Камчатки. Результаты нащих работ мы опубликовали в ряде совместных статей по росту молоди нерки в нагульных водоемах разных типов.
Но на сделанном, взаимное содружество с В. А. Дубыниным не исчерпало себя. Союз оказался настолько плодотворен, что мы, полностью доверяя друг другу, продолжили и продолжаем наши эксперименты по совместному творчеству. К сожалению, за последние 30 лет на оз. Курильское я залетал всего 3 раза (один раз с ночевкой) – в среднем один раз в 10 лет.
За эти годы я полюбил р. Камчатку и оз. Азабачье, где с 1978 г. стал базироваться постоянно. Но, воспоминания об оз. Курильском иногда накатываются на меня, как воспоминания о моей ранней научной юности.
Впервые я попал на оз. Курильское на производственную практику после 4-го курса Дальрыбвтуза (г. Владивосток), где я учился по специальности «ихтиология и рыбоводство». До этого, признаюсь честно, об оз. Курильском никогда ничего не слышал.
Производственная практика после 3-го курса проходила в 1971 г. в Камчатрыбводе, откуда меня направили в бассейн р. Камчатки на Ушковский рыбоводный завод, где я и пробыл почти 2 месяца. Там было здорово !!!
Следующая практика после 4 курса проходила в КоТИНРО. В июне 1972 г. приехал в Петропавловск. Меня, оформив на два месяца младшим научным сотрудником, отправили со штатным м. н. с. Виктором Григорьевичем Вершининым в Анадырско-Наваринский район Берингова моря и Чукотское море изучать треску и сайку (полярную тресочку).
В море пошли на СРТМ «Пограничник Змеев», где я собрал необходимый материал для дипломной работы. Плавание на СРТМ «Пограничник Змеев» оказалась очень полезным. Без вариантов, твердо понял, что лучше не работать морским ихтиологом: в море чувствовал себя не очень хорошо.
В КоТИНРО «обрадовали», что свободен и могу ехать домой. Но напросился на новую производственную практику. В итоге, заведующий лабораторией лососевых рыб к.б.н. Борис Борисович Вронский отправил меня на два месяца на оз. Курильское. Там поручил: по структуре чешуи и морфометрическим характеристикам, попытаться найти популяционные различия у производителей нерки с различных нерестилищ.
Б. Б. в это время был молодым заведующим Лаборатории воспроизводства тихоокеанских лососей, став им после отъезда д.б.н. В. Я. Леванидова во Владивосток, долгие годы заведовавшего этой лабораторией. Вронский был его любимым учеником и, как показала дальнейшая жизнь, ветеран не ошибся в своем преемнике.
Пригласив к себе в кабинет, Б. Б. ткнул пальцем в три точки на карте Камчатки и сказал: «Выбирай». Я выбрал оз. Курильское. Б. Б. дал мне пачку патронов для карабина Мосина (в то время досмотр вещей при посадке в самолет был проще) и попросил передать их заведующему пунктом. Помимо патронов, Б. Б. дал мне и задание: на 5-6 нерестилищах бассейна озера поймать по 50 самок (у них меньше нерестовые изменения), сделать их биологическиий анализ и морфометрию (измерения по стандартной схеме для анализа пропорций тела) по 32 признакам. И я поехал.
На самолете Як-40 добрался до пос. Озерновский и пешком (более 40 км) дошел до Озерновского наблюдательного пункта. Он распололагался в истоке р. Озерной. Заведовал пунктом Михаил Михайлович Селифонов. Его жена, Маргарита Федоровна, находилась в отпуске на материке.
Поселили меня в старом доме с научными сотрудниками из г. Горького, изучавшими миграции и хоминг нерки. В последние дни до отъезда, горьковчане питались только котлетами из медвежатины (постарались рабочие пункта). Эти ребята через несколько дней уехали, и я остался в доме один. Собираясь на вторую практику, я принес на себе некоторые продукты первой необходимости и потом, два раза, мне из Озерной привозили необходимое съестное.
С помощью сотрудника, уже пожилого Семена Федоровича Орла, в бассейне озера, по мере надобности, отлавливали на ряде нерестилищ по 50 самок нерки. Делал их морфометрию. Занимался этим целые дни, и мне ни до чего не было дела.
В период моей жизни на озере, к М. М. раз в неделю на выходные дни приезжали гости с Паужетской геотермальной станции (геологи, вулканологи), но это меня никаким образом не касалось. Я продолжал делать свою морфометрию.
Кроме того, раз в месяц участвовал в измерениях температуры воды в озере по горизонтам с помощью термобатиграфа. Температуру воды измеряли до глубины 200 м. Существовала специальная лебедка для этой цели.
Один раз, когда к М. М. приехали гости с Паужетки, он попросил меня заправить электрическую станцию бензином и запустить ее. Из бочки на улице, налил бензина в бак, но станцию завести не смог.
Когда доложил М. М. о своей неудаче, то кто-то из гостей сам вызвался сходить запустить станцию. И…, пропал. Не дождавшись, все гости пошли в дизельную «заводить мотор». Застолье плавно перенеслось из дома в дизельную. Минут через 30, станцию уже «почти завели», когда, наконец, выяснили, что вместо бензина «студент» в бак налил солярки. М. М. глядел на меня укоризненно и улыбался.
Через несколько дней, всем пунктом занимались заготовкой дров на зиму. Пилили каменную березу на дрова и складывали чурбаки в сарай, которые зимой обитатели пункта станут далее колоть по мере необходимости.
Заготавливали рыбу для собак – на пункте имелась собачья упряжка. Собак звали: Помякшин (передовик), Черный, Ястреб, Серко, Верный, Крючок, Жучка и Сучка. Иногда через оз. Курильское и пункт проходили изможденные туристы из Петропавловска, которые всегда что-то просили. Что мог – давал.
Однажды, когда на озере уже двое суток был шторм, а моя сетка для лова нерки стояла в устье р. Кирушутк, на пункт прилетел вертолет МИ-4. М. М. Селифонов попросил помочь. И вертолетчики слетали со мной забрать сетку и улов. Этим они очень помогли, т. к. я уже обработал предыдущую пробу.
М. М. разрешал мне на нерестилища брать пунктовский карабин. Озеро Курильское – медвежье место, а этот зверь непредсказуем. Карабин мне не понадобился, и за всю практику я из него ни разу не выстрелил.
Когда на МИ-4 летели на р. Кирушутк, вертолетчики по моей просьбе пролетели над оз. Этамынк, про которое слышал от М. М. Вот таким увидел оз. Этамынк в первый раз. Я еще тогда не знал, что мне предстоит там, через год, побывать.
Впервые в своей практике, под руководством С. Ф. Орла, начал осваивать рульмотор «Вихрь» и несколько раз один выезжал на озеро. Но, по настоящему, я понял отечественные «вихри» несколькими годами позже, когда впервые с Анатолием Николаевичем Ходько мы вместе на лодке «Прогресс-2» поднялись на 600 км вверх по р. Камчатке от пос. Усть-Камчатск до пос. Мильково.
Через два месяца вернулся в КоТИНРО. За период практики побывал в разных райнах озера, которое произвело на меня очень сильное впечатление. Дважды М. М. ездил со мной помогать собирать материал.
***
Всю зиму во Владивостоке я обрабатывал собранные материалы: смотрел структуру чешуи и считал морфометрические характеристики. Результаты оказались очень интересными. У производителей нерки из устья р. Этамынк в несколько раз чаще, чем в других местах оз. Курильского, на чешуе встречались «ложные годовые кольца –ЛГК». Они располагались в краевой зоне пресноводной части чешуи. Молодь нерки оз. Этамынк до ската нагуливалась в нем в основном 2 (реже 3) года, а затем через оз. Курильское мигрировала на нагул в море.
Сделал предположение, что формирование этих ЛГК связано с особенностями биологии этамынской молоди нерки. После вскрытия оз. Этамынк, на ее чешуе формировалось истинное годовое кольцо, отражающее начало нового роста, после его остановки в осенне-зимний период.
Далее, после ската особей в оз. Курильское и относительно кратковременного нагула там основной массы молоди в течение 20-40 суток, в связи с изменениями экологии нагула, уже в оз. Курильском у нее формировалось еще одно добавочное кольцо, то есть ЛГК. И уже после этого, этамынская молодь дружно скатывалась в море.
Учиться анализировать чешую мне пришлось самому, а потом свои взгляды доказывать заведующему кафедрой ихтиологии и рыбоводства Дальрыбвтуза – Льву Николаевичу Беседнову. Я смог его убедить, и стал готовить к защите дипломную работу по нерке оз. Курильского.
Работая над дипломной работой познакомился с книгой С. М. Коновалова «Дифференциация локальных стад нерки» (1971) и статьями Ф. В. Крогиус (1970), М. М. Селифонова (1970) и С. М. Коновалова, В. Е. Ильина, Г. Я. Щербинина (1971). Впечатление от всего, что узнал – было потрясающее. Я перестал читать научную фантастику, а начал читать научные статьи.
С распределением на Камчатку у меня возникли большие проблемы. Б. Б. Вронский обещал прислать вызов на работу, но не прислал. Про «студента» он просто забыл, хотя я два раза и напоминал ему о себе письмами.
В ночь перед распределением, меня увезли в больницу и вырезали аппендицит. Там пролежал 7 дней. Выпускная комиссия Дальрыбвтуза распределила в ТУРНИФ.
Через несколько дней после свершившегося факта, началась запоздалая активность о переводе в КоТИНРО. С помощью заместителя директора по науке к.б.н. Ивана Ивановича Лагунова и директора КоТИНРО к.э.н. Александра Константиновича Евдокимова, в итоге, меня все-таки перераспределили. Но, А. К. поставил условие: я должен заниматься авиаучетами лососей на нерестилищах вместе с Анатолием Георгиевичем Остроумовым.
Готовую дипломную работу отдали на отзыв директору ТИНРО – Станиславу Максимовичу Коновалову. Отзыв оказался положительным. Я был счастлив и планировал дальнейшие исследования в бассейне оз. Курильского, т. к. к этому времени уже был все-таки перераспределен на Камчатку.
***
Едва начав летать с А. Г., непрерывно думал о том, как собрать дополнительный материал по нерке бассейна оз. Курильского и опубликовать свою дипломную работу. В конце феврвля 1974 г., когда авиаучетные работы еще не начались, отправился на Озерновский наблюдательный пункт на 20 дней на «раскопки» гнезд нерки.
Самолеты из-за плохой погоды не летали 10 суток и только на 11-е сутки я смог улететь из Елизовского аэропорта в пос. Озерновский. Оттуда на лыжах добрался до Озерновского наблюдательного пункта (с одной ночевкой в землянке на берегу р. Озерной).
Когда я нашел землянку, она выглядела довольно экзотично – наружу торчала только труба (см. фото). Предстояло ее откапывать. Но так как эту землянку я прежде не видел, то не знал с какой стороны у нее дверь. Подумал, что вход в землянку логичнее бы сделать со стороны реки. И не ошибся. Вход нашел с первого раза: раскапывая лыжей снег, на глубине 60-70 см, увидел верхнюю часть закрытой двери.
Походив по окресностям, набрал несколько дубин сухого тальника, переломав их на куски. Из р. Озерной набрал в котелок воды и стал откапывать дверь. Вырыл руками и лыжей шурф у двери, который доходил до половины двери. Она была закручена на проволочку и открывалась во внутрь. Открыв дверь, я вместе с кучей снега, провалился в землянку. Там были одни нары (на двоих), печка и чайник. Зажег свечу (принес с собой). У печки лежало немного дров. Разжег ее. Печь разгорелась сразу. Стал готовиться к ночевке.
Сразу же возникла проблема, как вылезти из землянки наверх, т. к. снег был достаточно рыхлый и ступеньки не получалось сделать – снег обрушивался через дверь в землянку. Опираясь на положенные параллельно лыжи, все-таки с трудом вылез (перед этим выкинул наружу чайник).
В открытую дверь землянки перекидал все собранные дрова. Наполнил водой чайник (его и котелок поставил на снег у края шурфа). Залез в землянку. Рассовал по землянке дрова и стало даже просторно. Достал сверху чайник и котелок с водой. В рыхлое дно шурфа воткнул лыжи (откапываться – вдруг занесет снегом за ночь) и закрыл за собой дверь до следующего утра.
В моем жилище потеплело.Чайник скоро закипел. В котелке сварил рис с тушенкой, заварил крепкого чая. Поел, и под сладкий чай, лежа на нарах, стал слушать звуки снежной поземки, доносящиеся снаружи. Около двух часов наслаждался жизнью в тепле и уснул.
Утром проснулся от слабых завываний ветра в трубе. Затопил печь, поел, напился чая. Часть дров у меня осталась. Свечку забирать не стал. Оставил коробку спичек. Полностью оделся и открыл дверь… Снаружи на меня посыпался снег. Выбрался с трудом с помощью лыж (предварительно выбросив наружу рюкзак).
По броду, расположенному 150-200 м ниже землянки (его мне посоветовал М. М. Селифонов), перешел р. Озерную. Хотя вода подходила почти под обрез болотных сапог, я не намок. Было тихо. Над рекой клубился пар. Было 10 часов утра. Последние 12 км прошел за несколько часов – снег проваливался почти на 10 см.
В том году оз. Курильское не замерзало, хотя кое-где плавали крупные льдины в несколько сотен метров в длину и ширину. По оз. Курильскому с Александром Орлом (сыном С. Ф. Орла) ездили на лодке «Казанке». В день раскапывали гнезда на одном нерестилище, где учитывали процент погибшей икры и общее ее количество. Всего вскрыли гнезда на 12 разных нерестилищах.
М. М. в это время был в Москве на Советско-Японской комиссии по рыболовству (СЯРК), а его супруга Маргарита Федоровна находилась на озере. Селифоновы (у обоих это второй брак) общих детей не имели и удочерили из «Дома малютки» девочку Машу, которая тоже жила на озере. Ей тогда исполнилось три года.
В этот приезд, помимо раскопок, запланировал посетить оз. Этамынк и поймать там молодь нерки. С собой я принес двухместную красную палатку. Из кусков кровельного железа, имевшегося на пункте, сделал маленькую печку. На пункте нашелся и кусок железной трубы. Так, что трубу мне делать не пришлось. Трубу (пропустив через железную вставку) вывел через боковое окно в палатке наружу. Собрав свое отопительное устройство (подложил под печь сырых дров), стал его пробовать.
Печь разгорелась сразу, но через 15 минут у меня начало дымиться дно палатки – прокладка из дров не спасала. Печку срочно погасил – выбросил наружу. В полу проделал соответствующую квадратную дыру и печку установил на держатели из 6 мм проволоки, упиравшиеся в закопанные в снегу дрова (чтобы не проваливались при топке печи). Все, конструкция представляла собой образец совершенства, т. к. печь я кочегарил несколько часов и все функционировало прекрасно. Проблема обогрева была решена (утром морозы доходили до 12-15оС).
После окончания раскопок, отправились вдвоем с Александром на собачьей упряжке через перевал на вулкане Дикий Гребень на оз. Этамынк. Карты у нас не имелось – из «секретной части» КоТИНРО ее не выдали.
Поднявшись на перевал, у нас возникла проблема: как спустить нарту. Внизу находилось замерзшее озеро (мы думали – это оз. Этамынк). Впереди предстоял спуск под 45о длиной около 200 м. Никакого объезда не имелось Александр предложил спустить собак отдельно, а самим съехать на нарте, как на санках, тормозя остолом. Слава богу, что этот вариант сразу отвергли.
Решили, что я спускаюсь на «попе» с собаками (упираясь пятками в снег), а Александр – разгруженную нарту, сидя на снегу и также упираясь ногами. Часть снаряжения просто сбросили с перевала вниз и оно лежало уже внизу.
Спуск у Александра прошел благополучно. Затем стал спускаться я, держа постромки от упряжки. Подскользнулся. Полетел вниз. Вначале катился на спине вниз головой, затем меня стало бросать с ног на голову – полетел колесом. Помню, что после того, как упал на самое дно склона, через секунду рядом упал клубок из 8 визжащих и лающих собак. В следующий момент увидел убегающую упряжку. Александру крикнул, что побежал за собаками.
Шел за ними около двух часов, пока не нашел их, зацепившимися постромками за куст ольхи. Привязав. Затем связал охапку кедрача и прикрепил ее к постромкам вместо нарты. Собаки побежали назад по своим следам, волоча «нарту» из веток. Бежал рядом и как только уставал, падал на кедрач. Собаки останавливались. К самому вечеру добрался до лагеря. Там уже стояла наша красная палатка. В палатке горела печка. Александр сам вытолкал нарту с грузом на середину озера.
На следующее утро пилили бензопилой «Дружба» 80-ти см лед. Проделали восемь лунок и поставили сеть. Через ночь ее проверили. Она была вся утыкана двухгодовиками гольца. Молодь нерки отсутствовала.
Понял, что это не оз. Этамынк, а оз. Ульяновское, расположенное рядом, где нерка не нерестится. Если бы у нас имелась карта, то такой ошибки мы бы не совершили.
Оперативно собравшись, поехали искать оз. Этамынк. В конце дня выехали на край плато, где внизу уже точно находилось это озеро. Но никакого спуска с нашей стороны к нему не существовало. Подход к озеру был возможен только с другой. Поняли, что мартовская поездка не удалась.
Заночевали в отрогах вулкана Дикий Гребень. Началась пурга, но в палатке от печки стояло тепло. Пили горячий сладкий чай. Степень комфорта находилась на пределе всех мечтаний. Ночью началось сильное землетрясение. В конце-концов уснули и проснулись на следующее утро. На улице светило солнце.
С нашей помощью, на перевал, собаки затащили пустую нарту. Потом, два раза спускались за грузом. Поздно вечером добрались до пункта. Электрический свет не горел. Берегли топливо. Жили при керосиновых лампах.
В поездке потерял темные очки и получил ожег глаз. Двое суток зрение было «не в резкости». Маргарита Федоровна начала ругаться, когда ей рассказали подробности поездки, а мне казалось, что она улыбается.
Через несколько суток, поехали на собаках с Александром в пос. Озерновский, откуда на рейсовом самолете долетел до Петропавловска.
К сожалению, как я считал в молодости, наша зимняя экспедиция на оз. Этамынк оказалась не удачной, т. к. без карты вместо него обследовали оз. Ульяновское. Сейчас же, много лет спустя, считаю эту экспедицию вполне успешной, т. к. свершилась первая попытка изучения ихтиофауны оз. Ульяновского. После нас, никто попыток исследования ихтиофауны этого водоема больше не предпринимал.
***
В середине июня 1974 г., до начала авиаучетов, я вновь попал на оз. Курильское и вместе со студентами-практикантами – А. Ф. Толстяком (Дальневосточный ГУ) и В. Н. Точилиным (Томский ГУ) и 19-20 июня ходил на оз. Этамынк.
Новый рабочий пункта, Анатолий Валентинович Кузюрин высадил нас троих на лодке «Прогресс-2» на берегу оз. Курильского, не доезжая устья р. Этамынк и мы пошли к озеру через горы напрямик. Если все сложится удачно, на следующий день вечером он должен был нас забрать. Если к 18 часам нас не будет, то он должен был приехать на это же место через сутки, а если нас вновь не будет – то еще через сутки. В зависимости от ситуации с уловами молоди нерки, я планировал, максимально 3 ночевки на озере.
На себе, кроме продуктов на трое суток, мы тащили двухместную резиновую лодку, мальковую сеть (из запасов пункта), палатку и спальные мешки. «От медведей» Маргарита Федоровна нам дала карабин и 10 патронов.
Продираясь с трудом через ольховый стланник, мы поднялись выше, где еще не растаял снег. Далее шли с комфортом по снегу из под которого торчали оттаявшие частично (или местами) ольховый и кедровый стланники. Местность из-за вздымающихся вулканических образований и крупных камней была очень экзотична. Ярко светило солнце и было тепло. Через два часа вышли к спуску к оз. Этамынк.
Озеро вскрылось всего на 30%. Спуск покрывал рыхлый нерастаявший снег толшиной 25-30 см. Придерживаясь стороны, где больше стланника (при падении за него можно удержаться), спустились к озеру и на первом же холме мы стали натягивать палатку. На тундре возле озера стояла вода по щиколотку. Пока ребята занимались палаткой и приготовлением еды, я надул лодку и поставил прямо напротив «нашего» холма у границы льда мальковую сеть. Все дела у нас были сделаны к 21 часу. Поужинали, но выпивки у нас с собой не было (все давно уже выпили на пункте).
В 8 часов утра поехал проверять сеть. Сразу же стало ясно, что пойманной за ночь молоди нерки вполне достаточно. Прямо в лодке выбрал улов, сложил его в банку и залил формалином. В сеть попало 49 шт. смолтов нерки и 3 смолта кижуча. Около 10 часов утра я подошел к палатке, где Александр и Виктор пили чай и объявил, что можно собираться домой. Работа сделана.
В 12 часов мы начали подниматься наверх и в 15 часов 15 минут уже стояли на берегу оз. Курильского, где нас у костра уже поджидал Анатолий Кузюрин. Попили чая, полежали на теплой гальке. Погода была хорошая, на озере стоял полный штиль и я решил быстро «смотаться» на лодке, чтобы поставить мальковую сеть в оз. Курильском на центральном буе.
Ребят с карабином оставили у костра. Мы, вместе с Анатолием, съедили и поставили сетку. Вернулись к нашему костру в 18 часов 30 минут и через 40 минут прибыли на пункт.
На следующий день, в 8 часов утра, мы с Анатолием сняли сеть в озере, в которую попалось 60 шт. смолтов нерки. Со сбором материалов в этот раз все получилось даже лучше, чем я планировал.
С собой на оз. Этамынк я взял кинокамеру «Кварц-2», которую зарядил цветной пленкой (до этого я раньше снимал только на черно-белую). К сожалению, не учел влияние нестаявшего снега при установке фотоэкспонометра и практически вся пленка получилась очень темной. Фотоаппарат с собой я не брал. Поэтому не осталось никаких памятных снимков об этом походе на оз. Этамынк.
Находясь на Озерновском пункте, сделал биологический анализ молоди, набрал чешую и определил возраст всех рыб. Затем просчитал количество склеритов в имеющихся зонах роста и построил соответствующие распределения.
В единовременной пробе двухгодовиков нерки, взятой 19-20 июня 1974 г. в озерах Курильское и Этамынк, второе годовое кольцо у особей оз. Этамынк только образовалось, а у рыб из оз. Курильского после годового кольца наблюдался прирост в 2-3 склерита (для тех, кто интересуется, см. Бугаев, 1995 – рис. 59). В начале июля на рейсовом самолете прилетел в Петропавловск.
С середины июля и по конец августа летал с А. Г. Остроумовым по всей Камчатке и Корякскому нагорью – от мыса Лопатка до мыса Олюторский. Побывал во многих населенных пунктах области и, самое главное, увидел многообразие и характер рек и озер этого региона нашей страны.
В начале сентября 1974 г. вылетел на рейсовом самолете из Петропавловска в пос. Озерновский и пришел пешком на пункт. Утром 4 сентября, вместе с Анатолием Кузюриным, высадились в устье р. Этамынк. Оставив лодку на берегу стали по медвежьей тропе подниматься к озеру.
В нескольких километрах от устья мы встретили охотничье (браконьерское) жилище, где были запасы еды и два спальных мешка. Жилище выглядело очень свреобразно и напоминало теплицу для выращивания овощей: квадратный каркас из ольховых жердей был обтянут желтой пленкой, которую используют при производстве трансформаторов. Мы предположили, что это сооружение построили люди, работающие на Паужетке. Ломать ничего не стали, оставили все как есть, а по возвращению об этом доложили М. М. Селифонову. Дальнейшую историю этой «теплицы» я не знаю, т. к. через день улетел в Петропавловск.
Поднимаясь по реке, вытекающей из оз. Этамынк, отметил, что на последних 2 км реки встречается очень много мелких самцов-каюрок (насчитал около 2 тысяч). Насколько типично это явление для данного водоема я не знаю.
Мы поставили палатку на берегу у устья реки, впадающей в озеро. Здесь же поставили и сеть, в которую с началом темноты начала попадаться рыба. Сварили картошку с тушенкой, я достал припасенную еще из Петропавловска бутылку водки. Немного выпили (пока не допили все). Почти не спали.
За ночь поймали 79 производителей нерки и нескольких кижучей (ночью мы несколько раз вставали и выпутывали попавшихся рыб из сети). На следующий день, сделав биологический анализ рыб, мы вышли к устью р. Этамынк и поздно вечером 5 сентября вернулись на пункт.
Еще в самом начале моей работы в КоТИНРО (в декабре 1973 г.), Б. Б. Вронский однозначно пояснил, что больше неркой оз. Курильского я заниматься не буду, но исследования по нерке р. Этамынк могу довести до конца. Проблему дифференциации субизолятов нерки оз. Курильского станет разрабатывать М. Ф. Селифонова.
Тем не менее, объективно оценив мои результаты по изучению нерки оз. Курильского, Б. Б. предложил мне (работая на авиаучете), одновременно начать изучать западнокамчатскую симу, о которой никто не вспоминал со времен Р. С. Семко, опубликовавшего в 1956 г. статью о ней в «Зоологическом журнале». Я с радостью согласился и тут же начал строить свою деятельность с учетом пожеланий заведующего.
Мой энтузиазм, в отношении симы, вылился в подготовку к публикацию двух статей по симе Западной Камчатки и других рек Дальнего Востока (Бугаев, 1978а-b). В середине июня 1975 г., сразу дже после моего возвращения с р. Утки, где я собирал материалы по симе, Б. Б. Вронский предложил мне заняться изучением нерки р. Камчатки, что, в дальнейшем, и стало моим главным жизненным занятием.
После последней моей поездки в бассейн оз. Курильского, появился оригинальный реперный материал из оз. Этамынк, который позволил довести мою дипломную работу до первой научной статьи, опубликованной в одном их изданий ТИНРО (Бугаев, 1976). Предварительно, в марте 1975 г. я доложил результаты своих исследований на конференции молодых ученых ТИНРО.
P. S. Еще при просмотре материалов за 1972 г. обнаружил, что дополнительные ЗСС, кроме р. Этамынк (36%) и оз. Этамынк (в 1974 г. – 74%), имеются в 4-14% случаев у производителей нерки всех нерестилищ, обследованных в озере (исток р. Озерная, бухта Северная, р. Этамынк, р. Хакыцин, р. Гаврюшка, бухта Теплая). Объяснения данному феномену, в свое время, не было (Бугаев, 1976).
Позже, в начале 1990-х годов, удалось выяснить еще одну причину формирования ложных годовых колец у смолтов нерки оз. Курильского (Бугаев, 1995; Бугаев и др., 1995).
Так, при анализе структуры чешуи нагуливающейся молоди нерки в оз. Курильское (Бугаев, Дубынин, 1991), в некоторые годы, мы отмечали в конце октября–ноября на чешуе сеголетков и годовиков нерки дополнительные ЗСС, образовавшиеся в названный период. После этих ЗСС иногда наблюдался прирост новых «широких» склеритов. Данные случаи исследователи (Бугаев, 1995; Бугаев и др., 1995) связывали с образованием дополнительных ЗСС на чешуе нерки в связи с резким увеличением численности дафний, которое в оз. Курильском чаще приходится на сентябрь – октябрь – ноябрь. Экспериментальные наблюдения свидетельствуют (Bilton, Robins, 1971), что улучшение условий питания приводит к формированию дополнительных ЗСС на чешуе молоди нерки, а ухудшение – нет.
Учитывая практически ничтожную численность рыб оз. Этамынк, по сравнению с таковыми в оз. Курильском, и высокую привязанность производителей нерки к родным нерестилищам (Hartman, Raleigh, 1964), есть основания считать, что, отмеченные ранее дополнительные ЗСС в пресноводной зоне чешуи производителей нерки (Бугаев, 1976), в ряде случаев были связаны с увеличением численности дафний в оз. Курильском в конце сезона роста. Такие ЗСС чаще формируются в годы хорошего роста молоди нерки в озере (Бугаев, 1995; Бугаев и др., 1995).
Поэтому, молодым исследователям хочу дать полезный совет: «Если у Вы что-то не может объяснить сегодня, продолжайте работать. Накапливайте материалы. Придет время, и у Вас все получится!!!».
На фото: землянка на берегу р. Озерной (начало марта 1974 г.).