Борис Михайлович добился в этой жизни всего. И обеспечил этим всем своих детей до конца их жизни. А в зарубежных банках лежали «припасы» для внуков. Можно было почивать на лаврах, но деятельный по своей натуре, он с головой ушел «во власть», заняв мягкое кресло в кабинете с золотой табличкой на двери – по рангу и чину. Чинушей оказалось быть сливочно-выгодно – в суете государственных забот он не забывал о себе: бизнес, для отвода глаз переписанный на другое лицо, приносил не просто прибыль, а прибыль баснословную; нужные связи крепли; откаты, подобно волнам морского прибоя, несли на золотые пески личного достатка бриллианты и недвижимость в разных зарубежных странах. Конечно, можно было бы всё бросить, так как Борис Михайлович разменял шестой десяток лет, но бездельничать он не мог – это претило ему так же, как пить простой пакетированный чай. Поэтому он плодотворно работал на два фронта и даже несколько раз был удостоен чести сфотографироваться рядом с президентом страны.
Однажды, откушав ужин, он уединился в своем домашнем кабинете, чтобы подвести итоги трудового дня…
В мистику Борис Михайлович не верил – верил в капитал, поэтому читал только практичные книги и смотрел фильмы про реальных пацанов.
Углубившись в подсчеты, он не сразу заметил, что на его диване – кожаном, антикварном, стоившем довольно круглую сумму, сидит какой-то тип.
-Со свиданьицем, - хихикнул тип и, вытащив из кармана брюк распакованную колоду карт, перегнул ее, звонко хрустнув ими.
-Ты кто? – Насупил брови Борис Михайлович, и хотел было уже встать, да словно прирос к месту – у гостя из вьющейся смоляной шевелюры торчали два небольших аккуратных рога.
-А ты догадливый, - вновь хихикнул гость. И, поднявшись, нагло уселся на край стола чуть левее хозяина кабинета.
То, что это был не розыгрыш, Борис Михайлович понял сразу – седьмое чувство, всегда предупреждающее его об опасности, тоненько зазудило где-то в области сердца.
-Вот, - кинул на стол колоду карт бес, - хочу с тобой сыграть по-взрослому. Правила игры просты – тебе 10 карт и мне. Если я хоть одну твою не побью - ты выиграл.
-А если побьешь все? – икнул от страха, вползшего в душу холодной змеей, Борис Михайлович.
-Да не босиь ты, - хохотнул страшный гость, хотя страшного, на первый взгляд, в нем ничего не было - одетый, как лондонский денди, пахнущий дорогущим парфюмом, он никак не походил на черта с рогами, копытами и хвостом. – Твоя душа давно у меня в банке из-под монпансье хранится. Играем на желание!
-А я могу отказаться? – дрогнувшим, с ноткой фальцета голосом, поинтересовался Борис Михайлович.
-В смысле, откупиться? Неа. – Замотал головой гость. – Не катит.
-Вот, - ловко, одним движением тонких холеных пальцев, скинул он перед Борисом Михайловичем в ряд карты, - это твои. У меня столько же. Вскрываешь по одной, читаешь, что написано на каждой и обосновываешь на личном примере то, что прочитал. Или не обосновываешь… Ничего сложного, никакой математики и философии.
-Значит, по одной? - положил дрожащую руку на крайнюю карту Борис Михайлович.
Бес согласно кивнул.
Седьмое чувство замолкло и от этого стало просто жутко – от гостя веяло такой безысходностью, таким неподдельным ужасом, что впервые в жизни у Бориса Михайловича рука стала влажной.
-Вскрывай!
Карта оказалась необычной. «Я Господь, Бог: да не будет у тебя других богов перед лицом Моим», черным по белому было написано на ней.
-Что скажешь?
-Это из заповедей, - сразу сориентировался Борис Михайлович.
-Явно, что не из протокола дознания следователя, - хохотнул бес.
-Я в Бога верю! Вот, у меня и крест на груди, - вытащил из-под рубашки на золотой цепочке символ веры Борис Михайлович.
-Если веришь, где доказательства? – Полюбопытствовал страшный гость. Он встал и, заложив руки за спину, стал обходить просторный кабинет.
– Книги дорогие – вижу – антиквариат любишь. Портреты детей – есть. Ты возле президента – вот фотография. А еще на рыбалке, на охоте, спортом занимаешься. А Бог где?
-В сердце – стукнул кулаком себя в грудь Борис Михайлович.
-Гнилое оно у тебя, червивое. Разве доброе в плохом поселится?
-Но я еще благотворительность оказываю!
-Только не делай из меня дурака! – Нахмурился бес. – Уж тебе ли не знать, что только анонимная благотворительность угодна Богу, а на каждом таком дарованном рубле твоя рожа пропечатана, если образно.
Бес подошел вплотную к хозяину кабинета и пристально посмотрел в его глаза.
-Алчность непомерную вижу в сердце, гордыню, сребролюбие - стяжательство, одним словом. Больше ничего.
И поклал поверх карты Бориса Михайловича свою – со своим портретом.
-Бита! Вскрывай следующую.
На следующей было написано: «Не делай себе кумира…»
-Хватит и этого, - не дал дочитать до конца заповедь бес. – Отвечай - есть у тебя кумиры?
-Никак нет! – Ни с того ни с сего ляпнул солдафонской фразой Борис Михайлович.
-Врешь! – Сверкнул глазами с желтыми, как янтарь зрачками, гость. – А как же золотой телец? Ведь ты ради него жил и живешь! Ради него ты дышишь. Ради него бьется твое гнилое сердце. В кабинете даже самой крохотной иконки нет, зато на счетах в трех зарубежных банках такие суммы, на которые хватило бы целый город выстроить! А в потайном сейфе в кабинете – бриллианты.
И он снова накрыл своей бесовской картой карту Бориса Михайловича.
-Давай дальше!...
Теперь руки у человека были не просто влажные – мокрые и липкие.
-Вскрывай шестую карту! – Приказал вдруг бес. – Ускорим процесс, а то тебя, как я вижу, на полную игру не хватит.
На шестой карте было написано следующее: «Не убивай».
-Да я и не убивал! – Ухватившись за «соломинку», вскричал Борис Михайлович.
-Нож в спину никому не втыкал – это точно, - кивнул бес, - но можно убивать и без ножа. Ты, когда государственное имущество прибирал к рукам, разве не убивал людей? Ты же отнял у них веру в лучшее будущее, отнял работу. Одни от безысходности спились и померли, другие легли в могилы от того, что сердце не выдержало испытаний. Твоего в личном богатстве ничего нет – все их, людей – мертвых и еще живых. Вот, у меня и списочек почивших имеется, - вытащил бес из кармана пиджака блокнот в кожаном переплете. – Всего несколько тысяч человек. Это еще без учета тех, у кого ты воруешь сейчас, получая взятки, откаты, продолжая дальше приватизировать государственное.
-Я не вор! – Возмутился Борис Михайлович.
-Вор! – Ткнул в него пальцем бес. – Да еще какой матерый! Только закон на твоей стороне, потому, что написан такими же, как ты людьми. – И положил поверх карты человека свою. – Так что, забегая вперед, считаем, что уже и восьмая твоя карта-заповедь мною бита.
А теперь вскрывай седьмую!
На седьмой карте было написано «Не прелюбодействуй».
-Молчание – знак согласия? – вопросительно поднял бровь гость. – Хоть здесь честен.
-Ты хотя бы одну молитву знаешь? – Вдруг полюбопытствовал он.
Борис Михайлович звонко икнул.
-Зато знаешь несколько десятков скабрезных анекдотов, которые постоянно рассказываешь в кругу пьяных друзей и голых девиц. Ты же еще ого-го! Хоть и не молодой «конь», а борозды не портишь! – И бес вновь покрыл своим изображением карту Бориса Михайловича.
-Десятую можешь и не вскрывать, я тебе по памяти прочитаю, что в ней написано: «Не желай дома ближнего твоего…». Желал?
Борис Михайлович поник плечами. Если бы можно было провалиться сквозь пол, он с удовольствием бы это сделал, но кресло было сработано качественно и прочно.
-Все твое движимое и недвижимое имущество, богатства – это все «дома ближнего». Если из неправедно нажитого тобой вычленить то, что заработано честно, хватит на хрущевку на окраине города.
Спорить с гостем даже не стоило, и Борис Михайлович понуро тряхнул головой:
-Я проиграл, приказывай… - дрожащим голосом просипел он.
Ужас от происходящего в мгновенье ока нарисовал в мозгу множество картин - расставание с жизнью, богатством, но бес, положив руку на плечо человеку, сказал: «Оставайся таким, какой ты есть». От ладони гостя тянуло могильным холодом.
-А как же душа? – Ободренный исходом дела, потянулся вслед уходящему бесу Борис Михайлович. – Может, сыграем на нее?
-Все равно проиграешь, - отмахнулся тот. – Хотя, почему бы и не заглянуть к тебе еще раз в гости? Так что не прощаюсь…
И он, превратившись в сгусток серого тумана, растаял, оставив после себя смешанный запах дорого парфюма и серы…