Мой папа был очень талантливым и всесторонне одаренным человеком. В частности, он был незаурядным художником.
Я помню его картины того периода, когда мы жили в пригороде (маме от работы дали служебную площадь) в Красном Строителе. Церкви, поля, ветки деревьев и небо. Такое спокойствие было в тех полотнах.
Когда мы переехали в новый район с городской застройкой, папа затосковал. Это сейчас я понимаю, что наш просторный горизонт с полосой леса, за который садилось солнце и на его фоне ползущие по тоненькой ниточке далекого-предалекого МКАДа машины, по нынешним меркам – просто райский пейзаж. Тогда же это казалось таким убожеством.
Долгое время папа ездил на этюды куда-нибудь за город.
И вот однажды папа взял этюдник и решил побродить с ним по нашему району и поискать красивые виды. Я увязалась за ним следом. Я вообще бегала за ним повсюду, как преданный щенок.
Это был солнечный весенний день, когда земля радовалась долгожданному теплу и выстреливала навстречу голубым небесам фейерверком первых цветов.
Мне было тогда лет 5 всего. Мы перешли через дорогу и побрели, как говорится, куда глаза глядят.
Сразу за строительным забором нас встретило… огромное, просто необозримо огромное солнечно-желтое поле одуванчиков. Я была совсем еще маленькая, поэтому одуванчики доставали мне до подмышек. Я брела в этом одуванном море, перепачканная пыльцой и страшно счастливая.
Папа установил этюдник и собрался писать картину. Я немного мешала ему своим неугомонным весельем. Поэтому он разложил для меня специальный толстый коврик и научил плести венки. Этого занятия мне хватило надолго.
Папа закончил писать картину, когда солнце уже клонилось к закату. В перерывах мы успели устроить небольшой пикничок и скушали припасенные бутерброды, картошку в мундире, вареные яйца и выпили домашнего квасу.
Возвращались домой оба счастливые и переполненные этим весенним днем. Тогда я спросила папу:
- А как называется это место, где мы сегодня гуляли?
Очевидно, папе не хотелось говорить, что оно никак не называется, что это всего лишь пустырь. Он замялся, а я подумала, что он не знает или у этого места еще нет имени. И тогда я предложила:
- Давай назовем это страной Одуванией?
Ему страшно понравилась моя идея. Так мы и шли, отбрасывая длинные тени. Высокий худой мужчина с этюдником на плече и маленькая девочка, оба перемазанные в желтой пыльце и оба в венках из одуванчиков. В спину нам смотрело устало уходящее на покой за лес весеннее солнце. Пахло просыпающейся землей и приближающимся летом.