…Да мы очень похожи, до странной тревоги,
Но не ставь ударенье на родственность бреда.
Я ходил уже раньше по этой дороге,
И напился из лужицы волчьего следа.
Я уже был здесь раньше, поэтому больно.
Взгляд в змеино-чешуйчатом образе злости.
Моя страсть безгранична и мне подконтрольна,
Ведь под каждым кустом чьи-то светятся кости.
Здесь все слёзы за упокой мне любимых,
В этом озере тонут случайные лодки.
Да, мы оба из странных и неизлечимых,
Спим на жгучих местах оголённой проводки.
Давим горло шарфом и подальше от дома,
По мостам через дружбу, в спасение леса.
Дым костра, отрицанье - всё слишком знакомо,
Чтобы в самых святых видеть качества беса.
Мои мысли в позиции “Будь осторожен”,
Так что ждать приготовься достаточно долго.
Я на этом пути был не раз уничтожен
И кормил своим телом прожорливость морга.
Я, возможно, поверю, позволю стать ближе.
Все стихи лягут пылью на книжные полки.
Только знаешь, я в каждом нечётном сне вижу,
Как мои следы нюхают мёртвые волки.
Но и чувствую, слышу – за гранью тревоги,
Мы поём колыбельную общего бреда.
Перекрёстков там нет. Мы одни на дороге.
Кто напьётся из лужицы нашего следа?