ПЕРЕХВАТ
(Как ПВО СибВО держала в прицеле планету Марс)
Жаркий июльский день. На аэродроме «Калманка», как и на других полевых аэродромах военного училища лётчиков, идут учебные полёты.
У большинства курсантов это полёты на отработку фигур высшего пилотажа с инструктором на спарке – УТИ МиГ-15, после чего можно лететь самостоятельно, на боевом МиГе.
Некоторые ещё только подошли к этому разделу программы. Их два заместителя комэски «вывозят на штопор». Штопор – не пилотажная фигура, в него срываются при ошибках в технике пилотирования. Но нужно уметь выходить из этого опасного вращательного падения. Поэтому перед самостоятельными полётами на высший пилотаж курсантам показывают, как можно сорваться в штопор и как из него выходить.
Пилотируют в зонах на высотах 3 – 5 тысяч метров, на штопор забираются выше 7 тысяч и уже с кислородом, в маске. Стараемся держаться в «зонах» – строго ограниченных по ширине и длине полосах с хорошими ориентирами на земле. Но в воздухе нет ограничений, поэтому за каждым курсантом в зоне следит приятель по учебной группе, уже слетавший или ожидающий своей очереди.
В центре обозначенного флажками «квадрата», где размещаются все, не находящиеся в данный момент в воздухе, подвешен репродуктор. Вот возле него и толпятся наблюдатели с биноклями, надеясь больше на радиообмен, чем на зрение: очень уж утомительно 20 минут, не отрываясь следить за крутящейся в небе машиной.
Один из наблюдающих потерял свою машину, а когда снова её обнаружил, удивился: самолёт завис в дальнем конце зоны в виде светлого пятнышка.
Доложил и показал инструктору. Тот, разглядев пятнышко в бинокль, бросился в будку руководителя полётов, смекнув: в воздушной зоне аэродрома посторонний объект.
В квадрате воцаряется тишина – всё внимание радиообмену. Слышим: «243-му покинуть зону» – это курсанту. «202-й наберите над точкой двенадцать» – это своему заместителю. «Всем на земле зарулить на заправку».
Через минуту: «Всем ковёр». «Ковёр» – это срочная посадка всех находящихся в воздухе! Назревает что-то необычное: такая суматоха бывает только при катастрофах! К счастью, довольно редких.
Комэска по резервной станции выходит на волну аэродрома полка. Там подключают третий аэродром. Все видят объект в одном и том же секторе. Штурман полка запрашивает со всех точек данные угловых замеров, делает расчёты и объявляет: объект на высотах 20 – 25 км, дальность 110 – 120 км. Вывод: воздушный шар, но на необычной для шаров высоте.
Американские разведывательные шары-аэростаты, запускаемые в Турции, плывут обычно на высотах в 12 – 20 км на восток через весь Союз. Локаторы их не берут: металл только в деталях фотоаппаратов. Перехватчики ПВО сбивают их постоянно по визуальному наблюдению на высотах до 15 – 16 тысяч метров; выше – не позволяет потолок МиГов.
Шары, плывущие на больших высотах, проскальзывают до Тихого океана и Аляски. Там американцы их каким-то образом снижают или тоже сбивают и извлекают из аппаратов отснятую фотоплёнку.
Фоторазведка с дипломатической отпиской: метеозонды, изучающие верхние слои атмосферы, занесённые воздушными массами на территорию сопредельного государства.
По репродуктору слышим: «Я 202-й набрал 12 цель вижу размер как яблоко», – это замкомэски упражняется в фантазии. Летавший с ним курсант потом рассказал: «Ни хрена не разглядели – солнечные блики на фонаре!» Хорошо хоть с яблоко, а не с арбуз!
Тем временем штаб училища доложил в штаб округа. Прямой связи у нас нет, но с КП полка связисты дублируют телефонный и радио обмен по нашим УКВ каналам. Подключены локационные системы дальнего обнаружения и наведения ПВО, но цели на экранах нет! Известно: оболочка шара из тончайшей плёнки, гондола из бальсовой древесины, фотоаппараты почти полностью из пластмасс.
Зенитчики из запретки Легостаево под Новосибирском докладывают: «Радары цель не берут, но визуально её отслеживаем». И сообщают свои замеры её координат.
Штурман в штабе училища замечает идентичность замеров зенитчиков с замерами в Топчихинском полку и снова запрашивает координаты цели у штурманов его эскадрилий. Расстояние между точками замеров 150 километров – угловые координаты не должны совпадать!
ПВО округа объявляет боевую тревогу. А это значит, что на локационных пунктах наведения планшетисты, отложив домино, заняли свои места, операторы впились глазами в экраны, штурманы наведения уткнулись в карты, расчерченные рубежами обнаружения, взлёта и перехвата. В зенитных частях расчёты заняли свои места, стволы расчехлены, СОНы прощупывают небо. На аэродромах ПВО округа лётчики из «готовность – 1», дежурящие в кабинах МиГ-17ПФ, подключают кислород, запускают двигатели, взлетают. «Готовность – 2» занимает кабины, технари готовят машины к запуску, а «готовность – 3» уже подъезжает из городков и бежит на стоянки. Вселенский аврал! Вернее: боевая тревога!
По уточнённым координатам в штабе рассчитали новую высоту цели – 80 километров. Фантастика! Инициативу перехватывает штаб ПВО: его перехватчики на форсаже уже рвутся ввысь. Собирают новую информацию и объявляют: цель на высоте 168 километров! Просто и с высокой точностью!
Но это – уже не земной объект, это – космос! Земные аэростаты ещё не поднимались выше тридцати с небольшим километров. Даже метеоракеты не достигают высот свыше тридцати. В редких публикациях о достижениях метереологов проскальзывает и наклонная дальность этих ракет. Зачем она метеонауке? Впрочем, зенитчики ПВО знают, что это за «метео».
В штабе ПВО явное замешательство. Решают обратиться к науке. Звонят в только что созданное Сибирское отделение РАН, по-видимому, в институт астрофизики. Услужливые связисты дублируют по УКВ и телефонный разговор:
– В секторе (следуют угловые координаты) обнаружен неизвестный объект, высота запредельная, вне досягаемости наших средств поражения, технические средства не берут – ведём цель визуально. Может, разъясните, что это?
– Цель? В этой точке? И что предприняли?
– Зенитчики цель ведут, но огонь пока не открывают. Перехватчики барражируют на высотах 15 –16 тысяч.
– Что ж, барражируйте, барражируйте. Но стрелять не надо. Зачем сбивать? Это Марс. До него 56 миллионов километров…
На дублирующего кто-то шикнул, и связь со штабом прекратилась. С КП полка покряхтели и скомандовали: «Конец полётов, мать их…. Матчасть на стоянки, личный состав кормить!»
Без строя шли мы в столовую, оглядываясь и безошибочно находя на предвечернем небе светлое пятнышко воинственной планеты, державшей в напряжении несколько часов отлаженную машину противовоздушной обороны. Но избежавшей залпового огня зениток, «метеоракет» и РСов перехватчиков.
Шёл июль 1956 года. На многочисленных аэродромах школ и училищ продолжалась штамповка военных лётчиков, теперь уже не «сталинских соколов». И в ВВС ещё бытовала фраза, принадлежавшая, по слухам, Василию Сталину: «где кончается порядок, – начинается авиация!» Но уже скоро маршал Жуков прижмёт авиационную вольницу, а через четыре года Никита Хрущёв вообще на три четверти сократит Военно-воздушные силы, разгонит большинство лётных училищ.
Великий блеф, построенный на наличии, якобы, баллистических ракет и поражении под Свердловском У-2 Пауэрса зенитной ракетой, ранее именовавшейся «метео».
В тот момент баллистические ракеты можно было пересчитать по пальцам, а Пауэрс уцелел для суда ценой жизни капитана Сафронова, пытавшегося его атаковать на МиГ-17, разнесённым в клочья одной из двух пущенных ракет. До У-2 дошла только взрывная волна, повредившая рули управления.
В результате этого блефа десятки тысяч молодых военных лётчиков, лейтенантов и капитанов, будут штурмовать отделы кадров Управлений ГВФ, согласные на любую работу, от диспетчера до водителя автотрапов и электрокаров, лишь бы числиться «лётчиком резерва» в надежде на переучивание на гражданские машины. Ещё столько же опытных лётчиков, тридцатипяти-сорока лет будет отправлено на пенсию.
Нет, надо было перехватчикам сбивать Марс!