О том, как претворить наш план в жизнь мы и не задумывались, ведь я целыми днями лежала в постели, а Иден ходила в школу, на прогулки, к Чарльзу домой, в библиотеку. К тому же, тот наш разговор мы скорее отнесли к некой шутке, внезапному откровению, за которым не должно было последовать никаких действий.
Прошло около месяца с начала моей болезни, и мне стало значительно легче. Никто не сомневался в моем выздоровлении и доктор сказал, что я могу вставать и недолго ходить по дому. Через несколько дней я окончательно выздоровею и даже смогу выходить из дома, обещал он. И все же мама старательно продолжала ухаживать за мной, принося горячее питье, провертывая мою комнату чуть ли не ежесекундно, часто меняя постельное белье и протирая меня мокрым полотенцем. Отец же хмурился, когда мне становилось хуже и равнодушно выслушивал хорошие новости о моем здоровье, как будто так оно и должно было произойти. И все же, по ночам он пробирался в мою комнату, думая что я сплю, становился на колени у изголовья моей кровати и подолгу перебирал мои волосы, шепча нежные слова, наполненные родительской любовью и беспокойством.
Однажды Иден пришла позже обычного. Она сказала мне, что гуляла с Чарльзом и немного замерзла, на ней не было шапки и куртка была мокрая насквозь от снега, попавшего за шиворот.
-Дурочка,- повысила я голос,- ты заболеть хочешь? Иди выпей чаю и укутайся в плед. И вообще, где твоя шапка?
-Я не помню... Мы играли в снежки, я упала в большой сугроб и где-то потеряла ее, наверное. И не хочу я твой чай,-хриплым от внезапного кашля голосом проговорила сестра,- все пройдет сейчас само, а мне уроки делать надо.
-Иден, только мне становится лучше, как ты тут же бросаешься в сугроб! Я так ждала, когда выйду наконец на улицу и мы слепим с тобой снеговика! А теперь, если ты заболеешь, с кем же я пойду?
-С Джеймсом,-раздраженно ответила Иден,- Успокойся, я в порядке.
Но она не была в порядке. К вечеру ее начал колотить сильнейший озноб, с которым она не в силах была справиться, затем поднялась температура. Я пришла к ней после ужина.
-Иден? Сестренка, как ты?
-Голова болит...
-Я же говорила тебе, выпей чаю, а ты...
-Сара, прошу тебя, перестань, мне и без этого плохо. К утру все пройдет.
-Да, наверное, ты права.
-А ты помнишь наш разговор,-внезапно сказала сестра, приподнявшись на кровати.
-Наш разговор?
-Да. Наш разговор. Об обмене,- проговорила Иден, отчеканивая каждое слово.
-Ах... Да, помню. И что же?
-Может быть мы все же поменяемся? Уговор ведь в силе.
-В силе?-нерешительно переспросила я.
-Или ты уже не хочешь?
-Нет, хочу. Но это как-то странно.
-Как хочешь.
-Нет! Нет! Я хочу! Давай! Прямо сейчас, а? Ты перейдешь в мою комнату, а я лягу на твое место. К утру тебе полегчает, да и я почти выздоровела и мы пойдем гулять. Мы, но наоборот.
-Отлично придумано, Сара,-улыбнулась Иден,- только помоги мне дойти, голова просто раскалывается.
-Конечно! Я помогу, это даже не обсуждается.
Утром мы пришли к завтраку наоборот. Я была Иден, а сестра была Сарой. Ей и правда полегчало, и мы, весело болтая, поедали тосты с джемом. Родители, кажется, ничего не заметили, как мы и думали, никто не мог отличить нас. Платье Иден мне совершенно не нравилось, я хотела одеть свою футболку с цветами ромашки, но уговор есть уговор, к тому же, можно и потерпеть одно платье, если меняешься жизнью.
Уговорив родителей на одну маленькую прогулочку, мы радостно выбежали из дома. А на улице был рай. Пушистые снежинки белыми мотыльками порхали в свежем морозном воздухе, они кружились в танце и нежно падали на наши огненно-рыжие волосы. Мы прыгали от счастья! Снег! Снег! Скоро Рождество! Сестра схватила меня за руки и закружила в невероятно быстром темпе. Этот контрастный вихрь наших рыжих волос, выбивающихся из под шапки и волшебных белых фей, летающих вокруг, создавал эффект волшебной сказки, а мы с сестрой были принцессами. Главными героинями. Но во всех сказках только одна принцесса, а еще сказок не бывает. Вы должны понять это. Поймите сейчас, ведь если не поймете, то потом будет очень больно. Очень. Так, как было мне. А я не знаю, как выжила после всего, что случилось.
Мы кружились и кружились, я уже не видела ничего, кроме лица сестры, все вокруг слилось в один белый фон и передо мной была лишь счастливая улыбка сестры и ее заливной смех. Но он дрогнул.
Глаза сестры налились испугом, она почувствовала слабость, зашаталась и упала на снег. Сухой кашель поразил ее тело с головы до ног, она кашляла кровью. Шокированная этим зрелищем, я попятилась назад. Белый снег багровел на глазах, покрываясь красными пятнами. Струйка крови стекала по подбородку Иден ниже, за шиворот, оставляя за собой устрашающие красные следы. Приступ кашля становился все сильнее, кровь буквально лилась изо рта сестры ручьем, она задыхалась. Наконец, содрогаясь от страданий, Иден потеряла сознание. Я закричала.
Ночью я слышала непрекращающийся кашель, вздохи и скрип кровати. Иден не могла уснуть. Никто в доме не мог уснуть. Я старалась читать ее книги, дрожа от испуга. Мое чтение ежеминутно прерывалось новым вскриком и я молилась, чтобы этот кошмар прекратился. Мои молитвы были услышаны. Внезапно настала тишина. Кашля больше не было, не было и вздохов и навеки замолчала кровать.