Русская

    

   
           Когда  наступает   бессонница,  начинаешь перебирать прожитое. Видишь, как  все потихоньку блекнет: забываешь лица давних знакомых, места, где  довелось побывать.  Но многое остается  до конца жизни. 
      Она несмышленой девчушкой  приехала поступать в техникум из далекого села.  С трудом уговорила родителей, те боялись отпускать ее в город.     Сокурсники  только по фамилии  и имени  поняли, что она татарка.   По внешнему виду, по разговору этого не было видно.  Жила она у родственников,  которые когда-то давно перебрались в город.  Именно то, что здесь есть близкие люди, и решило вопрос в ее пользу -  есть где жить, есть кому присмотреть.
     От учебы в памяти почему-то осталось  немного.  Политехникум, специальность  - бухгалтерский учет  в промышленности. Несколько огромных комнат - аудитории, длинные коридоры,  парни и девчонки в них. В группе только девушки. Она с детства  представляла себя серьезным человеком, бухгалтером, воображала себя сидящей за  большим рабочим столом с бумагами и счетами. Как Анна Петровна,  подруга матери.
     Так все  и случилось, она всю жизнь  проработала  в бухгалтерии. Но главным бухгалтером так и не стала.  Это было  справедливо, хоть и обидно.  Лет через пять, уже после замужества, все же стала заместителем.  Сколько при ней сменилось главных! Вначале и было вроде желание попробовать, но она скоро поняла меру ответственности, и  не один раз отказывалась. Семья, дети. Это дороже, чем  высокая должность.
      
      Любовь пришла к ней, когда ей было девятнадцать,  и она работала уже второй год на заводе.  Зашел однажды к ним в бухгалтерию высокий красивый парень, осмотрелся  и улыбнулся ей. Как-то по-особенному, приветливо глянул, и улыбнулся солнечно, открыто. Она сразу же поняла, что это он. А когда парень  еще раз с интересом взглянул на нее, она  смутилась, под внимательным взглядом коллег встала из-за стола и вышла в коридор. Он вскоре вышел тоже.
Подошел и спросил:
  -  А вас, я думаю, Таней зовут? 
  -  Нет.
  -  А я Алексей. Вот после армии пришел поступать  на работу. Так как же  вас зовут, все-таки?
  - Галя.
    Вот так они познакомились. Он фамилию свою не назвал, но она осталась в документах, и  как только она вернулась, хитрая тридцатилетняя  Варвара Алексеевна, женщина разведенная, сразу же завела разговор о парне:
  - Эх, будь  я помоложе, я бы шанс не упустила! Какой симпатяга. Хочешь, я в отдел кадров сбегаю, все о нем разузнаю?
  - Да перестань, неприлично это!
  - Как это неприлично? Что тут неприличного? В отделе кадров наши же девчонки работают. Разузнаю все. Парень вон какой ладный. Что ты одна-то  сидишь, ни на шаг из дома.

     Да, красивый, думала она про себя  все оставшееся время. Работа не клеилась. Казалось глупым вычитать и складывать, но костяшки  ровно щелкали на соседних столах, и она постепенно тоже вошла в привычный ритм.
    
    У дверей заводоуправления в тот вечер  Алексей  ее не ждал.  Варя уже все о нем разузнала, в каком  цехе работать будет  и в какую смену, написала все на бумажке  и положила перед ней на стол. Устроился  токарем-станочиком,  живет  по такому-то адресу.
      Прошла неделя но ничего не менялось. Но вот Варя влетела  и кинулась к ее столу:
    - А  я договорилась с отделом кадров. Его сюда вызовут. Направят к нам одну бумажку подписать.
    Алексей пришел уже в конце смены. Увидел ее, подошел и  разулыбался:
    -  Слушай, Галя, это судьба!
    Все сразу перестали считать и писать и уставились на них. Варька, которая видимо, все хорошо продумала, сказала:
    -  Приглашай в кино. Кино интересное идет.  «Каждый вечер в одиннадцать».   С актером Ножкиным. Я уже посмотрела.
   -  Билеты за мной!  Пойдете?
Значит, имя запомнил, подумал она.
   - Да, я  бы пошла.
   - Отлично!  Знаешь, можно на "ты"? Я учусь на вечернем,  завтра лекций нет. Да ерунда, если что, и прогулять можно. Идем завтра?

    - Так вот почему не пришел, учится он, -  заговорила Варька.  – Какой положительный. Ты ему  не рассказывай, узнает, что ты татарка, и конец всему.
    Как ни странно, Галя тоже  думала об этом.  Именно это ее останавливало больше всего. В деревне о ней уже забыли,  большинство парней-одноклассников – а в классе татар было предостаточно -  уехали, и где они?  Да она и  не думала об них.  Здесь она чувствовала себя русской, но вопрос оставался больным.
   
     После кино они шли вместе. Галя чувствовала, что ей надо сказать об этом Алексею:  -  Конечно, скажу. Будь, что будет.
    - Ой, какое чудо! Да ты и татарский знаешь?  Как по-татарски будет любовь?
    У нее покатились слезы: - Не надо так! Не надо об этом говорить!
    Он взглянул на нее и обнял. До сих пор она так и не знает, что это было, жалость или пришедшая  любовь. Она не  раз после женитьбы говорила об этом с Алешей, и всегда дело заканчивалось лишь поцелуями.
    Большой свадьбы не было. Обе семьи не выразили особого желания родниться друг с  другом.  Молодые сняли квартиру. Ее отец и мать на свадьбу приехали, прожили  день  у родственников,  и  уехали обратно к себе в деревню. То, что они  деревенские, говорило не в ее пользу. Родители Алексея не высказали явного недоброжелательства к ней,  но и  сердечности особой с их стороны она не чувствовала.
            
     Муж Галины   водил машину хорошо.  Желание купить автомобиль в семье появилось сразу.  Деньги на покупку собирали  долго, лет восемь. Алексея вскоре после окончания  института назначили начальником смены. Поначалу  купили машину советского образца, тогда об иномарках  никто и не мечтал. Для этого пришлось  стоять в  долгой очереди, и это была надежная советская машина. А затем  сменили ее  на другую. В последнее время у них была хорошая  «Тойота».  В городе  и сейчас это  самая популярная марка.
     Алеша не только не пил, он даже курить перестал.  - Как ты за руль пьяный сядешь?  - спрашивала жена, и  он кивал головой.  Алексей привык в компании ограничивать себя одной  стопкой, которая так и стояла перед ним полупустой целый вечер. Жена, как и любая мудрая женщина, смогла обратить мечту  мужа на благо семьи: алкоголь они почти не покупали,  в праздники  гости у них  обходились по минимуму. Все мужа уважали. Начальник и есть начальник, значит, и друзья солидные. Весело было, но никогда не было у них пьяного  разудалого  застолья.      
    Жили как все. Росли у них дети. Первым родился сын, а потом с небольшим разрывом дочурка,  до  смешного похожая на отца,  вылитая его копия. Друзья подтрунивали над ним: Алексей, чего это ты  не  доглядел, отчего это девчонка? Ты вроде бы говорил, что тебе только сыновей надо. Ошибался я, отвечал он.
      
    А отец и дочь друг в друге  души не чаяли.   
    Мать с радостью смотрела, как муж возится с детьми.  Все их  детские годы были наполнены радостью.
    Каждый раз, если только мог, отец ехал встречать детей из школы. Машина   была в семье  привычным делом, любимицей,  как у других кошка или собака. Летом Алексей  долгое время проводил в гараже, лежа под своей красавицей, а когда приходил домой, от него за версту несло  бензином и смазочными маслами. Сын - тоже с ним, учился у отца. Это стало семейным  запахом. У нас и дома гараж, - говорила Галя мужу,- иди уж шофером работай. Будешь  зашибать больше начальника.

     Галя искала в детях сходства с собой и не находила. Оба, сын и дочь, удались в отца, круглолицые, сероглазые, с обаятельной улыбкой. Даже характером в отца. Отец дотошный, аккуратист, любит во всем порядок. И сын зря бумажку в  доме не бросит, у него  все  на столе разложено по уму, одежда всегда прибрана.
     Впрочем,  дети давно  уже выросли и живут отдельно -  и  Машенька давно оторвалась от них, и Валера - отрезанный ломоть.      
     У Галины по-настоящему, по документам,  имя было Галия,  но по виду  не  скажешь, что она татарка. 
     Когда на работе ее  называют по имени отчеству Галина Хафизовна, она  никого не поправляет.  Галия. Она   еще со школьных лет свыклась с тем, что все называют ее Галя, Галина.  Она  уже и  сама  не замечала  этой неточности.
      
      Этот страшный день начался обычно. С ее раннего подъема, сборов  на работу. Муж спал. Надо было, чтобы он, проснувшись, быстро  поел и поехал. Она спешила, старалась не шуметь. Еду ему она оставила на столе.
     У  Алеши начался отпуск. Они спланировали, что поедут вместе к дочери в другой город в  первый же день. Но Галине отпуск не дали, подошел месячный отчет, подвести своих  не смогла. А муж не захотел ждать, ему хотелось увидеть Машеньку.   Виделись они нечасто.   А тут и вовсе обстоятельства заставили ее дома сидеть:  Маша ждала второго ребенка.  Так что поехать к ней было необходимо.
    Алексей решил, что отправится один. А она с Валерой сможет приехать, сын на своей машине ее увезет.

    Сын позвонил в двенадцать со страшной вестью. Папа разбился на трассе, его нет в живых. Столкновение со встречной. Какой-то пьяный налетел на него. Позвонили из милиции. Сын выезжает уже, мать брать не будет, ей надо собраться  с силами.
   
    Все повалилось. Она не видела ничего. Ее подруги по работе бегали вокруг нее, приносили  воды, какие-то успокоительные. Запахло валерианой, пустырником. Стены кружились.
    Жизнь прекратилась. Все, что было, назвать жизнью нельзя. Алеша должен быть рядом с ней, она не могла ни минуты представить себя одну, без своего Алешеньки. 
    Сын и сноха переехали на время к ней.  Галина не находила себе места. Она ходила на кладбище, она перебирала зачем-то рубашки мужа, его одежду. Сын улаживал формальности. Она не вникала. Любые  такие дела  приводили ее  к полному опустошению, Сын Валера боялся за нее, оба, сын и сноха  как-то ее поддерживали. Небо было серым. 
   
    Когда у  Машеньки родился сын, его назвали сразу же, без раздумий, Алексеем в честь деда. Галина, при таких обстоятельствах став бабушкой, решила, пора  оставить  работу.  Она уже два года была  пенсионеркой, но из бухгалтерии не ушла. Алексей  часто говорил, пора  бросить работу, но она работать продолжала. Теперь все, единственный выход - жить для внука. Уляжется боль, уедет туда... Может, полегче будет...
   
     Подруги приходили к ней. Все старались не оставлять ее одну. Ее  близкая подруга Валентина  тоже   пережила потерю мужа. Произошло это несколько лет назад. Тот был горький пьяница, скандалист. Подруге стало дышать легче, когда его не стало. У них в  семье любви уже давно не было. Хотя вроде жили вместе,  не как  чужие люди, но как-то по обязанности.  Все эти пьяные скандалы и попытки примирения на следующий день нормальной жизнью назвать нельзя.
   
     - Я на кладбище к нему не хожу, больше года уже не была, - говорила Валентина и ее голос доносился издалека,  приглушенно, как сквозь вату. Галина не понимала, как так можно говорить о муже, с полным безразличием в голосе. 
    - Уже шесть лет прошло,  забыла я про все его выходки. Даже жалко его теперь стало.
    - А  дети как? - спросила Галина.
    - Как дети? Вовка вот тоже  пить стал. Русских слов не понимает. Наверно, наследственность это.
    - А я в церковь зашла, - продолжила Валя, - За Алешу, за упокой души свечку поставила.
    - В церковь? – оторопело переспросила Галина. Ей  как-то в голову не приходило, что надо в церковь идти.
    - Давай  сходим. Он ведь русский, православный у тебя.  Помянем, Богу помолимся, свечку за упокой поставим.

     Галина сразу же, без разговоров, стала собираться. Нашла свой черный платок, в котором  была на похоронах. Переоделась в черное.
   - Ну вот, и хорошо. Сорок дней давно прошло.
   - Прошло сорок дней.
   - Ну вот, теперь он в раю обретается.

    Для Галины Алешенька был  не в раю. Он был рядом. Вот ложка, вот вилка, кружка его. Вот тут он  полку не там прибил, не так просила. 

   -  Тебя Бог уберег. Поехала бы в тот день с ним, тоже погибла бы.  Бог отвел от беды. И за это свечку надо поставить. За чудесное избавление от смерти.
   - А я об этом Бога просила?
   - Это у него Христос, а за тебя вступился Аллах – по простоте душевной, без всякой задней мысли сказала вдруг  Валентина. Слова  эти как по голове ударили.  Галина села и взвыла: - Что, и тут мы порознь останемся?
   - Что ты, что ты?  Русская ты. Бог на своих и чужих не делит. Пойдем в  церковь-то. С батюшкой поговоришь, полегчает.

    Галине никогда в голову не приходило разбираться с религией. Она человек городской, в городе никто об  этом не задумывается. Но что-то все же пришло от семейных традиций. Свинину, скажем, она не ела.  Кое-что дома варила, как учила мать. И сама, и муж, и дети с  аппетитом ели. А Валерка и Машенька и вообще на эту тему не заморачивались.   Они, современные, все такие. Графы о национальности в паспорте у них нет, и по духу, и по стилю жизни они себя абсолютно русскими считают. Атеистами. У них и фамилия-имя-отчество по отцу.   Хотя, смеясь, говорят, что есть в них примесь восточной крови. Но, надо сказать, горячий восточный темперамент им не передался.

    Они шли в  церковь, почти не разговаривая. Необходимо знать молитвы. Галя слышала когда-то  «Отче наш», но дальше «иже еси на небеси» дело не пошло. И сур Корана она не знала. Она шла с неприкаянностью в душе. Долг перед мужем заставлял ее это делать.
    Валентина сказала: - Ты рядом постой, я помолюсь.  -  И не крестись, если не можешь, - добавила. В церкви теперь многие просто стоят, не крестятся.  И на колени не встают.

   - Плохо как, что у вас в доме иконки нет. Иконку куплю, повесим.
   - Нет, сын не разрешит.
   - Тогда под подушку положи. Надо маленькую тогда взять.
   - Знаешь, как-то нехорошо. У нас икон нет.
   - Можешь на образа не молиться. Бог все равно тебя оберегать будет.

    Из церкви обе возвращались умиротворенные. В церкви Галина  долго  смотрела на свечку, которую поставила за упокой раба божьего Алексея. Свеча то ровно горела, то пламя вздрагивало, как будто кто-то невидимый хотел ей  что-то сказать. Галина думала о муже и боялась, что тонкая свеча погаснет. Дождались, пока она догорела до конца. Церковная тишина действовала успокаивающе.

    Галя плохо спала.  Теперь ночами она разговаривала с Алексеем. Она рассказывала ему то, что не успела сказать. Спрашивала и искала ответ.  Она  все больше убеждалась, что ее  Алешенька с ней.  Что он незримо присутствует дома, он рядом с ней, он даже ближе  и понятнее теперь, чем до смерти.  Роднее. Она стала по-другому глядеть на людей. В них открылась для нее бездна. Не важно, что человек не может сказать, что он чувствует. Ведь вся  жизнь человечества сосредоточена в той боли, которая возникает в тебе при потере  частички жизни. При потере мужа, сына, отца, матери.
    Ты понимаешь, почему пустая вселенная. От людской скорби. От того, что у природы нет грани между жизнью и смертью.
    И не надо попов, пасторов, имамов, нужно только человеческое сердце, чтобы понять,  чтобы закричать от  внутренней боли  так, чтобы твой крик дошел  до того человека, который по ту сторону, и который тоже пытается там услышать тебя.
    Эту роль выполняет молитва. Неважно, на каком языке. Язык вообще не важен. Не важны слова. Важно только возникающее единение душ. Через какую субстанцию оно передается?  Нужны ли златоглавые церкви, чтобы служить  для передачи твоей мысли? Да нет же. Только твое сердце способно услышать ответ.

    Она вдруг  поняла более глубоко, что ее Алексей не знал татарского  языка. Ну, не считая десятка слов, атай, инай – отец, мать. И это не мешало им быть очень близкими людьми.  В шутку перебрасывались словечками, он все просил научить его ругаться на татарском, а она убеждала, что у них в языке   ругательных слов нет. Ну, тогда  по-русски, смеясь, просил Алексей.   - Вот этого нам не надо, - тоже смеясь,  говорила она.
   
    Она решила пойти в мечеть, чтобы отпустили ее. Чтобы она стала одной душой с  мужем. - Я не могу одновременно почитать Христа и Аллаха. Надо выбрать Бога.

    Седобородый старик выслушал ее: - Бог – это сердце. Ты можешь молиться дома, и,как многие мусульманки, можешь приходить в мечеть.  Я не могу взять на себя твое решение. Смотри, куда ведет тебя сердце.

    И она спрашивала у Алексея. Она все старалась увидеть его во сне, но не могла.
    И вот однажды у ограды она встретила нищенку, старую  женщину, сидящую с протянутой рукой. Она положила  в пустую чашку деньги, но что-то остановило ее.  Женщина взглянула и  ее глаза поразили ее. Так же когда-то смотрела мать.    

   Вдруг Галина поняла, что надо ей рассказать все. У нее выступили слезы, она   начала говорить, волнуясь, сбивчиво. Женщина не перебивала, слушала. А потом спросила: - Вы любили друг друга?
- Да!
- И ты любишь его сейчас?
- Люблю!
- Молись сердцем  у его могилы. Пусть слова идут от сердца. Не называй Бога Христом или Аллахом. Просто говори, Господи, и он услышит.
   И попроси, чтоб  похоронили  тебя рядом. Ведь если бы скончалась первой ты, он попросил бы, чтобы его положили рядом с тобой. Не важно, на каком кладбище. Лишь бы вы были рядом.