В конце октября мы наконец встали в док. В соседний с тем, где стояли два с половиной года назад.
О доке сейчас вспоминаю как о чем-то особенно приятном. Там хоть работа трудная, но ясная, имеющая свою определенную цель и определенную материальную значимость. В доке нет удивительных на корабле строевых занятий, там не проводятся политзанятия, Замполит, глядя себе под ноги, не агитирует за победу в соцсоревновании по покраске трюмов. Там есть определенная свобода. Там можно практически в любое свободное от работы время сходить в магазин или буфет, просто потоптать ногами асфальт по дороге в гальюн. Там спокойно в отношении распорядка дня. Там не ждут никаких проверок и никаких начальников на корабль. Экипаж просто работает.
Однажды в доке я подобрал и прикормил котенка, которого назвал просто Кошаком. Он был еще совсем маленьким, и мог съесть только малюсенький кусочек колбасы и то в пережеванном виде. Жил Кошак у нас в кубрике, а спал у меня в рундуке. Однажды во время построения на занос матрасов мой Кошак чуть было не спекся. Я накормил его жеваным салом и уложил на дневной сон в рундук, а буквально через пять секунд в кубрик зашли с проверкой боцман и медик. Боцман наверно бы лопнул от негодования, увидев в кубрике бродячего кота.
Пока я отирался на стенке, мой Кошак спокойно спал у меня в рундуке сытым сном. Вечером я его отпустил. Некоторое время он бегал поблизости, мяукал и при случае терся о ноги.
В доке мы застоялись. Все ждали успокоителей качки, этаких специальных подводных крыльев. Но их нам так и не поставили.
Матросов выделяли на различные хозработы и даже возили в колхоз на уборку винограда.
От делать нечего мы с Колей Морозовым придумали заниматься каратэ. Тогда это боевое искусство было под запретом и приравнивалось к попыткам покушения на советскую законность и порядок. Но попробовать очень хотелось. А тут и предложение подоспело к спросу.
Старлеи комбаты Задорожный и Котвицкий раздобыли где-то руководство по боевому каратэ. Под большим секретом попросили меня переснять фотки из книжки, текст перепечатать на машинке, потом вклеить иллюстрации.
Конечно, я сделал все как они просили. Только выпустил книжку тиражом два экземпляра. Один им и один нам. Все по-честному.
Мы с Колей приступили к занятиям по-научному. На шкафуте было удобно заниматься растяжкой и отрабатывать стойки и движения. В наш обиход вошли японские термины: Моваши-Гири, Каты, что-то еще. Через неделю я уже вполне спокойно сгибался пополам и с прямыми коленями легко касался ладонями палубы за пятками. Садился на продольный шпагат и без труда превращал воображаемого противника в котлету сериями ударов руками и ногами.
В перерывах между тренировками мы настойчиво тренировали ребро ладоней, постукивая ими по любым подручным твердым предметам.
Наконец пришло время попробовать поломать немного досок и кирпичей. Забегая вперед, хочу поблагодарить Создателя за то, что кирпичей рядом не оказалось.
За досками пошли к продовольственнику Чикони. Он, не ломаясь, дал нам пару ящиков из-под помидоров. Мы быстро разобрали ящики на досочки и приступили к упражнению. Коля с криком "Й-й-яяяя!!!" легко разрубил ладонью тонкую планку от боковины ящика. Я повторил его подвиг. Коля раздробил еще несколько досочек. Я не отставал. Наконец тонкие досочки кончились, но ведь и наше мастерство неизмеримо возросло!
Я положил на опору досочку потолще, из тех, что ставят по углам ящика. Встал в нужную позицию, сосредоточил внимание на пространстве позади досочки и с положенным визгом врезал по деревяшке ребром ладони.
Было очень больно. Деревяшка устояла, а я на время потерял способность членораздельно говорить и сразу потерял интерес к дальнейшим испытаниям.
Коля еще пытался разломать неподатливое дерево локтевыми и коленными ударами. Но после того, как и он потерял способность ходить и говорить, мы свернули занятия и, прихрамывая и поскрипывая раненими суставами, спустились в кубрики.
Ночь я не спал. Рука нестерпимо ныла. Утром, после приборки я обратился к командиру БЧ Джалаляку с просьбой отпустить меня в поликлинику к хирургу. Армен Эдуардович вздохнул, очевидно он уже слышал о нашей тайной страсти, и выписал увольнительную.
В поликлиннике сделали рентген, обнаружили трещину и наложили гипс. Доктор сказал, что треснутая в результате "падения" лучевая косточка заживет через пару недель.
Коля отделался ушибами и лечился потираниями и вздохами.