Отрывок из комедии "98 градусов по Фаренгейту"
Действующие лица:
Галина Ивановна - врач
Котин - больной
Другие больные
Галине Ивановне снится сон, как будто она пишет историю болезни.
Котин. Ну, про любовь, так про любовь. Перейду сразу тогда к делу. Женщины, Галина Ивановна, имеют привычку привязывать нас к себе. Хуже, чем алкоголь, действуют. Или лучше?
Больные (переговариваются между собой). Хуже, хуже. Хорошо, если привязан, допустим, не сильно, не туго. А если, например, морским узлом? Тогда уж не отвяжешься никогда.
Котин. Так вот, значит, привязался я к ней. (Пауза, потом неожиданно.) Тут она, понимаешь, берет и предлагает мне пойти к психотерапевту. (Пауза.) Я обиделся.
Больные. Мы тебя понимаем. Думали, значит, попить да попеть, ан плясать заставили.
Котин. Именно. (Выразительно.) Я плясать под ее дудку не стал. Я обиделся. Говорю ей строго: «К кому, к кому?» А она спокойно так: «К психотерапевту». Я тогда ее спрашиваю: «Психотерапевт – сложное слово?» Она сначала не поняла, к чему я клоню, думала, про орфографию. «Сложное», – говорит и смотрит на меня вопросительно, старается понять, где подвох. Тогда я опять её спрашиваю: «Первая часть – псих, так?» Она говорит: «Так». «А вторая часть, – говорю, – значит, терапевт?» Она, естественно, кивает. «И, наконец, – говорю, – что соединительная гласная «о», ты отрицать не будешь?» Она опять кивает.
Больные. Ну ты совсем уж женщину запутал. Так тоже нельзя.
Котин. А я считаю, что с ними только так. Иначе они тебя за горло берут и не отпускают. Особенно, когда расслабишься.
Больные. Ну и как же вы все-таки с психотерапевтом решили?
Котин. А что с ним решать-то? Я ей сразу вопрос ребром поставил: «Раз, – говорю, – слово сложное, то давай и разбираться по частям». Она говорит: «Как это по частям?» «А вот так, – говорю. – Ответь мне сначала на такой вопрос: псих может быть терапевтом?» Она подумала, говорит: «Нет, не может, ни при каких обстоятельствах».
Больные. Правильно. Псих – он сам больной. Ему самому лечиться надо. Он, конечно, терапевтом быть не может.
Галина Ивановна (опомнившись). Ничего не понимаю. Что мне писать-то? Сложное слово, соединительная гласная.
Больные. Это, Галина Ивановна, не про орфографию, это как раз про любовь.
Галина Ивановна. А, про любовь, понятно. (Смотрится в зеркало, красит губы.) Продолжайте, продолжайте. Только не торопитесь, а то я совсем запуталась с вами.
Котин. Тогда я ей говорю: «Давай рассуждать дальше. Значит, псих терапевтом быть не может, потому что он сам больной, так? Так. Давай разбираться со второй частью. Вот скажи, как, по-твоему, терапевт, например, может быть психом?» Она говорит: «Вроде тоже не может». И смотрит на меня, глазами хлопает.
Галина Ивановна. У нас есть врачи терапевты, но все без соединительной гласной.
Котин (радостно). Ну вот! И я ей так же сказал: «При чем тут соединительная гласная? Куда ты меня хочешь вести?»
Больные. Они любят за горло брать, когда расслабишься.
Котин. Она обиделась, заплакала, говорит: «Пошел ты к черту со своими идиотскими вопросами». Отвязала она меня от себя, я и пошел свободный, сам по себе.
Галина Ивановна. Так и запишем. Психотерапевт – сложное слово. (Пишет.)
Больные. Жизнь, Галина Ивановна, тоже сложное слово.
Галина Ивановна. Ну уж нет. Здесь вы меня не собьёте. Орфографию-то я знаю как-нибудь.
Больные. Это, Галина Ивановна, не про орфографию. Это про любовь. (В сторону.) Вот врачи! Ну ничего не понимают.
Галина Ивановна (пишет и говорит). Больной наблюдался у психотерапевта. Сложный случай. Ну, слава Богу, еще одну историю закончила. На сегодня, думаю, хватит. Надоело.
Кладет голову на руки, засыпает. Свет гаснет. Больные исчезают.