Не ели сокашники каши,
а в скверике у гастронома,
недружною стайкой
собравшись,
обычно делили вино мы.
Слетевшись
веселой семейкой,
мы пододвигали стаканы,
рассевшись на старой скамейке
у каменного истукана.
Поставив на землю портфели,
и стол обозначив газетой,
мы - между глотками портвейна
затягиваясь сигаретой, -
вели бесконечные речи
о Троцком, Камю и Ван-Гоге,
нещадно друг другу переча,
записывая в демагоги,
О, как тут звучали
привольно
стихи
вперемежку с крамолой,
и – рядом с вождем недовольным -
последние сплетни партшколы.
Мы тост заедали печеньем,
конспект на коленке листая, -
и то был обряд посвященья,
принятия в некую стаю.
О, нищее братство свободы,
любви и таланта ватага,
соратники по небосводу,
товарищи по передрягам...
Эх, где же вы, юные крылья
из нашей студенческой стаи?
Какие у вас нынче крыши,
какими, ребята, вы стали?
От Риги до Владивостока,
от Нальчика до Нарьян-Мара...
Ах, девочки, как вы далеко,
как мы уже, мальчики, стары...
Запомним же эту страницу,
листочек в косую линейку,
запомним и юные лица
под дождиком в серой аллейке.
Пускай они снятся нам
долго,
сияя очами счастливо,
желаньями сбитые с толку,
как речки в весеннем разливе.
Лети ж, моя стая, по свету,
дай Бог тебе не заблудиться!
Спасибо,
что в наших конспектах
была и такая страница.