Как много человеку значит общение. Я знаю это. Стоит мне приобрести занятного собеседника или просто достойного слушателя моего бреда, - и я становлюсь счастлива и весела. Новые свежие мысли сами лезут в голову, появляется жажда познания. Общение оживляет меня, на нем я поверяю свои суждения – смакуя слово, «пробую его на язык» и, облекаясь в словесную форму, эфемерная мысль проникает в мозг уже через призму «взгляда со стороны». Подобно тому, как легко мы судим со стороны о простоте работы каменщика, и только, встав на его место, можем истинно судить о его труде.
Всегда, всегда я чувствую это – нельзя сказать до конца того, что думаешь, ибо скомпрометируешь себя и к тому же жалко дарить глупым людям ростки моей мысли. Я не верю в этих людей, не верю, что они - то же, что и я. Моя личность представляется мне чем-то аморфным, неокрепшим, со множеством углов и некрасивостей, но полым внутри. Я боюсь, что это все затвердеет, так и не окрепнув, не развившись, кто знает – может быть, начнет гнить. Это ужасно! Ужасно!
Главное, что я не вижу в себе сил для жизни-борьбы. Жизнь для меня – это конвейер, проплывающий передо мной. Я беру с него, закрыв глаза, какие-то вещи – пробую их на вкус, запах, на ощупь, иногда оказывается, что мне попалось что-то вонючее, липкое – и тогда я долго страдаю, отмываю руки, но воспоминание об этом еще долго заставляет меня содрогаться и я не беру с конвейера ничего. Так и стою с закрытыми глазами и слышу только вокруг себя шорохи, звуки. Иногда попадается такая вещь, которую очень приятно держать. И я держу ее. Но мои неловкие руки не могут долго удержать ее, - и при неосторожном движении она выскальзывает из рук. Это очень досадно бывает. Иногда я долго вспоминаю этот случай. Беру еще вещи с конвейера в надежде найти ту. И вновь случайно в моих руках оказываются разные предметы. Чем разнообразнее они – тем больше я узнаю о мире, о жизни. Но беда в том, что движения мои медленны, восприятие дурно. Чтобы узнать досконально всю жизнь, мне нужно потрогать очень много вещей, очень много. Во мне почему-то всегда теплится надежда, что однажды я возьму что-то теплое, пушистое и сердцем почувствую, что эту вещь нельзя упустить, Я полюблю эту вещь и... прозрею. Я буду видеть свой конвейер, буду видеть стоящих рядом слепых людей, перебирающих что-то и бормочущих. Их будет много. Я пойду между ними, буду идти, идти, и наконец встречу людей, тоже зрячих. Нам станет ужасно весело, оттого, что мы нашли друг друга. Мы будем рассказывать о своих ощущениях в «то время». И увидим, что мы можем не только созерцать и говорить, но и мыслить. И будем делиться своими мыслями, и придумывать себе Жизнь. Наши действия будут неумелы, наши произведения – не совершенны. Но мы родим детей. И научим их всему, что знали сами. Они будут очень быстро расти, а когда вырастут – весело засмеются от того, что вдруг придумают, Что делать. Они воплотят наши мечты и сделают еще больше – их дерзкая мысль вознесется на уже недосягаемые нам высоты. И так будет бесконечно.
А что те, слепые люди? Они умрут. Не способные отличить вредную, ядовитую вещь от полезной, не понимая, что губят себя, они будут также хватать все подряд и их конец будет ужасен. И это будет правильно. Будем ли мы помогать им выбрать с конвейера лекарство? Нет. Мы не поможем им, а только погубим себя. Эти люди превратят наш прекрасный мир в помойку, потому что в них нет того, что есть в нас – чувства прекрасного. Мы не будем убивать их и пачкать руки – они умрут сами. Все. Прозрею ли я ?