Разрушение

               
                Кого Господь хочет наказать – того он лишает разума.
                ( из древнегреческой трагедии)


        Игорь съехал с кольцевой автодороги и покатил по шоссе. Впереди был погожий осенний день и сотни километров пути. Машин, к его удивлению,  было немного, управление автомобилем не вызывало напряжения, и  постепенно Игорь ушел в свои мысли.  Из чуть слышно работающего приемника лилась музыка, шелестели по асфальту шины, и постепенно приходило особое состояние – состояние дороги. Он давно ощутил его в дальних поездках, когда впереди расстилается  асфальт, ты неподвижен и одновременно движешься, когда меняется все вокруг, и только однообразные  белые полоски прерывистой разметки   мелькают под колесами автомобиля  прожитыми днями.

 Игорь ехал к матери. В этом году она сильно сдала, перевозить ее врачи не советовали и Игорь с братом, который работал вахтами по две недели, поделили время по уходу за ней пополам. Половину месяца с матерью находился Игорь, половину брат.  Как раз завтра он уезжал на вахту.

 Дорога, хоть и была хорошо знакома, заняла весь день,  и только вечером Игорь подъехал к родительскому дому. В окнах горел свет, его ждали. Все было, как  раньше. Брат побыл с ними немного, рассказал Игорю о состоянии матери, передал лекарства и ушел  домой. За прошедшие две недели матери стало хуже -  она заговаривалась, иногда забывала, где находится, порой не узнавала близких. Игорь помог ей собрать на стол. Они  поужинали, коротко поговорили,  и мать собралась ложиться. Она всегда стремилась лечь спать пораньше, словно хотела поскорее закончить день. Игорь дал  лекарства, и вскоре мать уснула. Сам посидел еще немного, почитал, но усталость от дороги давала о себе знать, и  он тоже отправился спать. Заснуть удалось быстро, но внезапно Игорь проснулся. Перед ним стояла мать.  Наклонившись к нему, она провела  руками по его лицу и вдруг спросила:
- Ты кто?
Свет уличного фонаря освещал ее лицо, знакомое и  чужое. Увидеть его среди ночи  было жутко. С трудом Игорю удалось уговорить ее лечь. Лежа она продолжала что-то говорить, бормотала невнятно, вполголоса. Ее лицо, с безумными, пустыми глазами, все еще стояло перед ним. Не зная, как успокоиться, Игорь начал молиться.
- Да воскреснет Бог и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его, ненавидящии Его…- беззвучно шептал он в темноту.      
Игорь повторял молитву снова и снова, постепенно мать затихла и уснула. Время до утра он провел в какой-то полудреме, засыпая на короткий промежуток и вновь просыпался, прислушиваясь к дыханию матери. Утром она была спокойна и ничего не помнила. Они позавтракали, и Игорь предложил съездить в церковь. К его удивлению, мать отреагировала  агрессивно:
- Нечего там делать.
Раньше он ездил с ней в церковь, раз уговорил на исповедь и причастие, мать не проявляла особых эмоций, скорее была равнодушна. Она была крещена, но как то странно, сначала ее крестили в католической миссионерской организации, потом в православном храме, а может  и  наоборот – она не помнила. В церкви вела себя спокойно, но долго в ней не задерживалась, будто уставала или что-то  раздражало. Игорю хотелось в храм, он находил там успокоение,  но  уговоры   не помогли, и в церковь они не поехали.

 Начались обычные заботы – убрать, приготовить, сходить в магазин. Общаться с матерью стало  сложно. Она жила в своем, воображаемом мире, не понимая, почему другие не принимают его.   Если Игорь пытался доказать матери, что она не права - это выводило ее из себя, если соглашался с ней, начинал чувствовать, что сам погружается в ее мир полубезумия. Звонок к врачу, у которого она лечилась, ничего не дал, необходимо было стационарное лечение, а в ближайший месяц в больнице  свободных мест не предвиделось.   Болезнь как будто сняла какие-то оковы, и  часто ненависть, которая, вероятно, раньше старательно скрывалась, прорывалась наружу. Доставалось всем.  Игорь не мог понять, откуда в человеке может быть столько злобы.   Он продолжал убирать и готовить, мыть и ходить в магазин, чувствуя, как в нем копится усталость. Только сейчас Игорь  понял, насколько тяжело быть рядом с полубезумным человеком, постоянно,  не отлучаясь, днем и ночью. Позвонив еще раз, он договорился с врачом о месте для матери в больнице, и оставалось только ждать. Ждать передышки, на то время, пока мать будет в больнице, потом опять быть с ней и ждать конца. Болезнь была неизлечима, и Игорь знал это.

 Духовной близости с матерью у него не было. После школы Игорь поступил в военное училище и уехал из дома. Приезжая раз в год навестить, он  слушал рассказы матери об обиде на близких, видел, как она пытается руководить их жизнью, не раз пытался примирить всех, а потом отгородился от всего. Приезжал и уезжал, аккуратно, звоня каждое воскресение и, раз в месяц, посылая денежный перевод. Сыновья любовь, если она и была, давно ушла, оставив лишь чувство долга. И сейчас он относился к заботе о матери, как к испытанию, данному Господом, как к проверке самого себя на любовь к ближнему, на сострадание. Но иногда срывался. Потом было мучительно стыдно, и он просил у матери прощения.

Так проходили дни. Хорошая погода сентября сменилась дождями. Сыпались листья,  к югу потянулись птицы, и безумно хотелось домой. Ночью приступы  больше не повторялись, но Игорь спал тревожно. Часто, лежа без сна, он думал о матери, вспоминал ее молодую и пытался понять, почему мать стала такой. И постепенно приходило чувство  своей вины перед ней. 

Подходила к концу вторая неделя. Брат вернулся, и  Игорь собрался в путь. Дорога от села круто спускалась вниз. Немного отъехав, Игорь остановился, вышел из машины и посмотрел назад. Наверху холма виднелась старушечья фигурка в белом платке, неотрывно смотревшая на него.

Через десять дней мать перенесла обширный инсульт и умерла. На похороны Игорь привез священника, который провел панихиду и проводил ее в последний путь. Похоронили мать на сельском кладбище, рядом с отцом. Когда уходили домой, выглянуло солнце и осветило, стоявшую рядом, когда-то разрушенную и покинутую людьми  каменную церковь.