Отрывок из комедии "98 градусов по Фаренгейту"
Действующие лица:
Равнобедренко - больной
Галина Ивановна - врач
Больные
Галине Ивановне снится сон, как будто она пишет историю болезни.
Равнобедренко. Буду максимально краток.
Галина Ивановна. Да уж, пожалуйста.
Равнобедренко. Сведу все к простейшей схеме.
Больные. Мы не возражаем. Давай.
Появляется доска, на которой Равнобедренко рисует треугольник, затем берет указку, начинает пояснять.
Равнобедренко. История моя такая.
Больные. Это он рисунок поясняющий начертил, чтобы врачу было легче разобраться, и история получилась понятная.
Равнобедренко. Треугольник внутри был довольно просторный. А углы в нем были такие.
Галина Ивановна. Подождите, подождите. Какие углы? Какой треугольник? Ничего не понимаю. При чем здесь геометрия?
Больные. Это, Галина Ивановна, не про геометрию, а про любовь.
Галина Ивановна. Ну, тогда давайте.
Равнобедренко (указывает на углы). У Надежды моей угол был в сорок пять градусов. У меня вот этот, чуть-чуть побольше: пятьдесят пять.
Больные (переговариваются между собой). Тоже неплохо. Ну, все-таки мужик, ему чуть-чуть побольше. Это справедливо.
Равнобедренко. А в самом просторном углу жил, как, раз этот, близкий Надеждин друг, в школе они вместе учились.
Больные. Треугольник, Галина Ивановна, что? Замкнутое пространство: муж, жена, любовник.
Равнобедренко. Правильно. По-английски – «lover».
Больные (переговариваются между собой). По-английски то это – lover или boyfriend, а по-русски – любовник или сударик.
Равнобедренко. Да, да. Дело повернулось так, что моя Надежда, повадилась ходить к нему, в его угол.
Больные. Вот какая гадина! Ты смотри, повадилась ходить в его угол, а он, выходит, переживал.
Равнобедренко (взволновано). Тогда, понимаешь, у них на двоих – ее сорок пять градусов да его восемьдесят. Сколько получается?
Больные. Подожди, не торопись. Мы сейчас прикинем. (Считают.) Значит, у нее сорок пять, у тебя – пятьдесят пять, а в просторном углу – этот, сударик. Значит, у них на двоих, с этим типом, будет – сто двадцать пять.
Равнобедренко. Правильно, сто двадцать пять. А? Неплохо получается, да? Устроились, да? А я вроде как обиженный, один в своем углу. А они-то вдвоем. (Плачет.)
Галина Ивановна. Да причём тут углы?
Больные. Да это, Галина Ивановна, не про геометрию.
Галина Ивановна. А про что тогда?
Больные. Да про любовь это, про любовь.
Галина Ивановна. Про любовь. Понимаю. (Смотрится в зеркало, красит губы.) Про любовь – это я понимаю.
Больные. Да не реви ты! Что ты как баба разревелся. Действовать надо было. Завел бы себе тоже кого-нибудь.
Равнобедренко (вытирает слезы.) Я тоже не стал терпеть.
Больные. Ну и что же ты сделал?
Равнобедренко (гордо). Поднатужился и повернул одну из сторон своего угла.
Галина Ивановна. Какого угла?
Равнобедренко (подходит к доске, показывает). Вот этого.
Больные. Ну а дальше что?
Равнобедренко. Что дальше? Взял и вышел в окружающее пространство. А треугольник за собой аккуратно закрыл.
Больные. Это еще зачем?
Равнобедренко. А как же? Чтобы моей бывшей супруге и ее дружку не надуло.
Больные (неодобрительно). Ну и дурак! Она ему, понимаешь, рога наставила, а он еще о здоровье её беспокоится.
Галина Ивановна. Нет, это как раз правильно. Потому что все простудные заболевания как раз возникают из-за сквозняков. (Чихает.)
Больные. Будьте здоровы, Галина Ивановна!
Галина Ивановна. Пока здорова. Спасибо за заботу. (Обращается к Равнобедренко.) У вас всё?
Равнобедренко. Нет, сейчас перехожу к главному. Потянуло меня туда опять. По слабости характера вернулся я туда опять, в треугольник, будь он неладен. Моя мне галстук купила, внимание, как бы, с ее стороны, вину свою загладить хотела.
Галина Ивановна. Понимаю, понимаю. Чувствую, к чему дело идет.
Равнобедренко. Стал я ей назло за галстук закладывать.
Галина Ивановна. Нет, стоп. Тут давайте уточним. За галстук, насколько мне известно, можно только заливать.
Больные. Да можно и так, и так. А вообще вам видней, как специалисту. Тут мы согласны.
Галина Ивановна. Ну ладно. Достаточно. Всё уже ясно. (Любуется написанным.) Вот и еще одна история готова. Кто у нас следующий? Только без всяких чертежей, без геометрии. (Смотрится в зеркало, красит губы.) Только про любовь. (Пишет.) История номер три.