"Майдан - это миллионы людей на одной центральной площади, объединенные неравнодушием и достоинством в первую украинскую общенациональную общину людей, ощутивших себя гражданами Украины, а не просто жителями Украины."
Виталий Портников, журналист
Суета и хоровод событий на протяжении не одного года приводят к такой усталости, какая уже порождает мысль об отдыхе в том покое, где не будет беспокойства от нескончаемых изменений.
Возможно, мыль эта, чаще всего посещает в те моменты, когда уже не поспеваешь за тем течением жизни, в потоке которого постоянно несешься без устали, лишенный права даже на такую короткую остановку, что позволит перевести дух и собраться с силами. Беспомощность от понимания собственной несостоятельности в этой нескончаемой изматывающей гонке со временем, рождает раздражение и неудовлетворенность где-то глубоко внутри.
Мысль о желанном покое может прийти не сразу и не от усталости. Порой мысль эта, неторопливо и постепенно наполняет сознание вместе с той мудростью, что накапливается от приобретенного в жизни опыта. И уже накопленная мудрость учит тому, что не всегда нужно спешить за всяким новым вызовом в таком бурном бурлящем потоке, какой является современная жизнь. Со временем научившись, умело огибать круговороты и преодолевать перекаты жизненного русла, невольно начинаешь выбирать лишь те, что угрожают круто изменить направление твоего движения в общем бурлящем потоке жизни.
Так или иначе, но мысль о покое столь же неотвратима, как неотвратим тот приобретаемый жизненный опыт, что чаще всего к ней и приводит. Человеческая душа имеет удивительную способность желать того, что ей недоступно, и тяготиться тем, чем может обладать. Состояние покоя очень хорошо подходит как пример тому.
Как только наступает момент относительного покоя для души и водоворот событий вокруг нее замирает, так сразу же возникает желание движения. И начиная с того самого момента, как наполнение жизни успокаивается подобно воде в болоте, так сразу же любая, даже самая мелкая рябь изменений на ее поверхности, гладкой от покоя, вызывает неистовую радость, подобную шквальному ветру после долгого штиля.
Предвкушая покой, мысли мечтательно кружатся вокруг блаженства, ожидание которого наполняют радостью и удовлетворением все пространство души. Но вот наступает покой и ощущение блаженства не наступает, а приходят лишь тягостные и томительные ожидания хоть какого-нибудь маленького изменения в жизни, отравляя этим наше сознание.
Очень похоже, что желание покоя обманчиво. Ведь только активное движение в нужном направлении приносит то удовлетворение жизнью, которое даже усталость может сделать приятной. А покой, отравленный ожиданием перемен, и без усталости может утомить до состояния бессилия и немощности. Сознавая собственное бессилие, мы готовы отказаться не только от движения в любом его смысле, но и от смысла в любом своем действии, обрекая себя на состояние прострации и комы.
Не лучшим образом, на состояние души влияет продолжительное движение без цели и результата. Оно изматывает, лишая сил душевных и физических. Хаос подобного движения рано или поздно тоже приводит любого в состояние прострации, когда умирает желание действовать и творить ради лишь одной идеи бесполезного движения с единым смыслом – не остановиться вовсе!
Такие метаморфозы присущи не только одному человеку, но и обществу в целом, если все движения нескольких поколений вместе сводятся лишь к такому результату, который радует лишь единицы избранных, но огорчает раз за разом всех остальных.
Состояние комы большой группе людей приходит не сразу, не ко всем одновременно и почти незаметно. Все это очень похоже на то, как соседствуют, живущие рядом много лет жильцы многоквартирного дома.
Например, я живу в своей квартире четверть века. Мои соседи за эти годы остались прежними, если не считать детей, родившихся в это время и тех следов, что оставили на их лицах прожитые дни. Первые полтора десятка лет хватило нам всем на то, чтобы довести до состояния «после войны» отделки двух коридоров и площадки возле лифта на моем этаже. Моя квартира, одна из восьми, расположена в конце длинного коридора. Поэтому хочешь-не хочешь, а нужно несколько раз в день наблюдать серо-черные бетонные панели.
Хождение вдоль стен и под потолком, лишенных штукатурки и светлых тонов длилось так долго, что за это время успели родиться вырасти дети мои и моих соседей. И я, и мои соседи все эти годы, спотыкаясь на оторванных от клея пола плитках пола, возмущались и осуждали нерадивых сотрудников жилищной конторы, которая исправно взымала с нас плату за свои услуги, так же исправно, как рано состарившейся склеротик, забывала их нам оказывать. Многократные обращения в службы, созданные для поддержания комфорта в нашем доме, результата не принесли.
Подросшие дети, возмущенные видом облупленных стан родного этажа, стали менять их мрачный дизайн в меру своих сил и возможностей. Проходя раз за разом к своей квартире зловещей трубой коридора, я стал замечать на стенах все новые и новые знаки их несогласия с тем, как выглядит наш коридор.
Свободные от штукатурки стены стали тут и там сверкать красками ярких упаковок конфет и шоколадок, коробочками от жвачек и игрушек, страничками настенных календарей. А часто серые пятна были расписаны красками и фломастерами теми рисунками, в которых всегда можно узнать руку ребенка.
Активное творчество наших детей умиляло и огорчало одновременно. Было стыдно несколько раз в день видеть результаты работы детских рук и бездействие своих. Несколько раз я предпринимал попытки что-либо изменить, но все они были безуспешны. Уж очень жалко было детей и себя за все те годы, что прожиты в катакомбах бомбоубежища, совсем не похожего на жилой этаж.
Долгое время мои инициативы и призывы к соседям привести в порядок этаж оставались без внимания. А предложения мои были, до смешного просты и понятны каждому. Ведь я предлагал всего лишь не ждать без конца звездного часа, когда придут к нам те, кому положено по закону и чьи услуги нами щедро оплачены за многие годы, а объединить воедино наши возможности и общими усилиями всем вместе навести порядок на своем родном этаже.
И все же этот звездный час пришел! Нет, сотрудники жилищной конторы не пришли к нам этаж с краской и мастерками даже через четверть века. Вместо них к нам всем пришло сознание того, что этаж из состояния комы нужно вывести самим.
Вот как-то, весенним выходным днем, собравшись вместе, мы решили, что кроме нас самих, ждать нам больше некого. Я составил смету и разделил поровну на всех полученную сумму. Взнос в общую копилку для грядущего ремонта был не всем под силу. Но и тут был найден компромисс. Кто-то взял рассрочку, за кого-то взялись заплатить другие. Для экономии затрат, часть строительных работ решили сделать своими силами.
Среди соседей, конечно же, нашлись и такие, кто сделал вид, что происходящее их не касается, отсидевшись «в сторонке», они не помогли ни деньгами взносов, ни участием собственным трудом в общем деле. Но их не много.
Большинство соседей проявили не только сознательность, но и удивительный энтузиазм. Во время нескольких «субботников» выходили все домочадцы, включая детей и их бабушек, и каждый находил себе работу по силам и желанию.
Менее чем через месяц площадку нашего этажа было не узнать! Не только я почувствовал прилив бодрости и вдохновения в моменты, когда выходил рано утром и возвращался поздним вечером с работы. Результат наших совместных усилий отразился на всех жильцах этажа. Даже те, кто демонстративно игнорировал наши начинания, стыдливо предложил закрыть свой долг перед всеми уже после окончания ремонта.
Весть о нашем удивительном этаже быстро облетела не только все парадное нашего дома, но и соседей домов в других кварталах района. Многие из них приходили к нам на экскурсию, чтобы посмотреть на ту красоту, которая воцарилась на нашем этаже.
Прошли годы с той поры. Теперь не только наш этаж выглядит чистым и опрятным. Многие соседи с других этажей последовали нашему примеру и сделали своими силами ремонт, не ожидая милостей коммунальщиков. Кто сделал ремонт скромнее, а кто-то и сегодня ждет сознания от тех, кто давно потерял совесть.
Заразное заболевание, поразившее нашу жилищную контору, незаметно выросло в эпидемию, поразившую не только мой район, а целиком всю страну. Сегодня уже утратили совесть все те органы и службы целой страны, что некогда были созданы для жителей этой страны, чтобы облегчить им жизнь. Утрата совести приводит к серьезным осложнениям – утрате памяти.
Мало кто из тех, что некогда приняли присягу служить тем, кто их освободил от заботы о своем хлебе насущном, теперь уж помнит то, что был призван делать некогда. А всякое напоминание им об этом до того невыносимо и неприемлемо теперь для них, что они уже давно защитили себя от всяких напоминаний высокими заборами и охраной, стараясь даже селиться от нас на значительном расстоянии, выстраивая для этой цели отдельные острова и поселки.
Как-то так совпало во времени, что мои соседи собрались на площадке нашего этажа в год, когда на одной площади собрались все те, кто не хотел подчиниться воле незнакомого им человека, лишенного харизмы, ума и необходимого опыта для управления огромным хозяйством моей страны. Не знал этого человека и я. Но в то время меня больше занимал комфорт моего этажа, нежели судьба незнакомого мне человека, которому многие сограждане не хотели доверить будущий комфорт в родной стране.
Мое сознание проснулось лишь тогда, когда я ненароком узнал, что дважды жители другой страны его уже осудили за то, что он не хотел жить по тому закону, по которому жила та страна. Меня это возмутило так, что я бросил все свои дела, чтобы не допустить такого человека к будущему моей страны. У меня одного такое вряд ли бы получилось. Но таких как вышло много. Очень много, что на это не обратить внимания. И у нас тогда все получилось. И управление моей страной поручили уже другому человеку. Он был лучше первого уже тем, что его никто не успел еще осудить.
Этаж наш после ремонта народ прозвал «образцово-показательным», хотя я и мои соседи ничего необычного в нем не видим. Он всего лишь своим видом ничем не отличается от коридора в моей квартире. И когда я вхожу или выхожу из квартиры, то не очень замечаю это. Исчез контраст между моим собственным и общим для всех соседей.
Собрание на центральной площади страны народ прозвал «МАЙДАНОМ». Так на языке народа моей страны называется любая главная площадь. Даже в маленьком селе. И если люди собираются на ней, чтобы решить что-то важное для себя, то такое собрание они тоже называют майданом.
Майдан моего 6-го этажа и МАЙДАН на главной площади моей страны очень похожи тем, что люди собираются вместе, чтобы сделать вместе то дело, которое не могут или не хотят делать те, кто должны его делать. Кому много людей доверили делать то дело, какое важно и нужно делать для них, но для которого не обязательно делать всем вместе и сразу. С таким делом могут справиться те не многие, кому они его доверяют делать, не зная о том, что они не хотят, не могут и не умеют делать важное для всего народа ДЕЛО, совсем потеряв и совесть свою, и память.
Недавно вновь люди сошлись на «МАЙДАНЕ» чтобы осудить того, кого дважды осуждали другие. Осудить за то, что преступивший закон дважды вновь их обокрал и избил их детей.
Но я уже не пошел на главную площадь страны. И не пойду. Я отныне перестану платить тем, кто делает своей работы, принося мне лично вред вместо пользы, кто не умеет, не знает и не хочет делать ту работу, за которую берет у меня деньги. Я все сделаю сам или попрошу помощи у своих соседей по этажу, району, городу, стране!
И уж точно не буду ни у кого спрашивать - с кем из моих соседей мне дружить! И если мы и соберемся с моими друзьями на главной площади, то ей название я тоже менять не буду на ЕВРО или РУСО, как и на любое другое. Я просто очень люблю себя, а еще всех тех людей и те свои дела, на кого и на что я расходую время своей короткой жизни.