В ТОПОЛЕ БЕРЁЗКА СТОЯЛА
Как-то давно, когда сынишке было года четыре или пять, он подошёл ко мне и задумчиво спросил:
– Пап, а кто такой – баран Кугну?
– Какой ещё Кугну? – не понял я вопроса. – Где ты услышал такое? Есть антилопа гну, а про барана Кугну я ничего не знаю.
– Ну как же, пап! Ты ведь вчера сам сказал: «Ну… баран Кугну».
Это ж надо! Он почти сутки маялся с этим вопросом!.. Я рассмеялся, объяснив, что надо говорить не «баран Кугну», а «баранку гну» в рифму к слову «Ну». А про себя подумал: «Да, сынок! Это – гены!»
... Районная музыкальная школа в одном из областных центров Сибири – это, конечно, не Гнесинка в столице нашей Родины, и не какая-либо консерватория, но во второй половине шестидесятых годов конкурс для поступления в нашу «музыкалку» был довольно большим: шесть человек на место. Несмотря на то, что первый класс общеобразовательной школы я окончил со всеми пятёрками и даже с похвальной грамотой, это отнюдь не гарантировало мне поступление в музыкальную школу. Наоборот, я относился к той категории поступающих, которые подлежали обязательному отсеву в виду отсутствия блата, и уж тем более, что дома у нас не было баяна. Была гармошка, привезённая с войны отцом. Хорошая двухрядная и нарядная гармошка! Отец любил на ней играть под настроение, то есть когда выпьет. Я тоже немного научился на ней играть, но, понятное дело, что не «под настроение». Вот только к этому периоду времени гармошка стала не актуальной и не модной.
Но вот однажды на одном из родительских собраний в школе было объявлено, что музыкальная школа производит дополнительный набор учащихся в классы аккордеона-баяна, духовых и струнных инструментов. На семейном совете было решено: дудеть в квартире мне никто не позволит (хватит пластмассовой дудочки и спортивного свистка!), струнные инструменты – это несерьёзно, аккордеон – слишком дорого, а вот баян – в самый раз! Поднапряжёмся, поднакопим (баян в то время стоил 120 рублей – большая сумма) и купим. На баяне, кроме меня, будет играть моя старшая сестра, а в перспективе – и младший брат… Родители подали мои документы в музыкальную школу, и как-то неожиданно быстро настал день вступительного экзамена – прослушивания.
На прослушивание я пошёл с мамой, которая по такому случаю приодела меня в самые торжественные одежды, имевшиеся в моём небогатом гардеробе. По дороге я её самоуверенно заверил, что скоро она будет мной гордиться. Ещё я сообщил ей, что я уже видел в универмаге баян, какой мне надо купить – очень красивый, лакированный, стилизованный под дерево. Я живо представлял себя с этим баяном в руках, а также открытые от зависти рты своих друзей и подруг сестры… Мама задумчиво лишь кивала головой. Это сейчас я понимаю, что она, слушая меня, думала, как нам выходить из затруднительного финансового семейного положения в связи с дорогостоящей покупкой, но меня тогда это совершенно не волновало.
В «музыкалке» было много детей и почти столько же родителей. Были мои одноклассники и однокашники; все такие нарядные, никто не бегал по коридорам, где, впрочем, начался ремонт, все чопорно стояли вдоль стенок, губы – бантиком… Фу ты, ну ты!.. Надо признаться, что в отличие от учёбы, дававшейся мне легко и без особых усилий, поведение моё оставляло желать лучшего. Я был непоседой и даже хулиганистым мальчишкой в нашем, считавшемся бандитском, районе. Для меня разбить футбольным мячом стекло в детской комнате милиции, неудачно расположенной именно в нашем подъезде – самое обычное дело, как и привычные драки, особенно с мальчишками из других дворов и районов. Некоторые мои чужедворные «враги» тоже сейчас маялись в коридоре музыкального храма, и я некоторых из них не сразу и узнал.
Прослушивание происходило в трёх разных классах, но в «наш» класс игры на аккордеоне-баяне была самая большая очередь. Каждого кандидата прослушивали около 10 минут. Очень многие (особенно родители) выходили после прослушивания огорчёнными, но некоторые радовались, что не поступили. У большинства кандидатов был один и тот же камень преткновения – отсутствие музыкального слуха, и лишь кое-кто сетовал на отсутствие дома музыкального инструмента.
… Ох, как же я истомился, ожидаючи своей очереди в класс, где меня ждала неизвестность с таким необычным названием – вступительные экзамены!.. Слово-то какое «Экзамены»! Это – не «диктант» и не «контрольная» в простой школе!.. Вызывали в кабинет для прослушивания по списку, составленному в алфавитном порядке. Моя фамилия не начиналась с первых букв алфавита, и потому моя очередь подошла только после обеда. Когда назвали мою фамилию, я уже зевал и голова моя с чубчиком была тяжёлой…
Мама присела на стул в углу кабинета-класса, а я предстал пред очами троих преподавателей музыкальной школы: двух мужчин (пожилого и молодого) и женщины с белым нарядным жабо, которое почему-то меня отвлекало… Впрочем, встретили они меня благосклонно и даже приветливо. Опа!.. А я к этому времени уже успел вымазать свой костюм и брюки. В полутёмном коридоре не было заметно, что на моём костюме поселились пятна извёстки, раствора и различных красок… И куда только мама смотрела?!.. И когда это я успел так вымазаться?!.. Только в этом светлом кабинете я и обнаружил свой непрезентабельный вид. Да и ладно! Меня это ничуть не смутило.
Женщина с дурацким жабо неожиданно добродушным голосом попросила меня представиться, и я сказал:
– Меня зовут Вадик. Я закончил первый класс школы № 74.
– Вадик, а у тебя дома есть аккордеон или баян?
– Нету! У нас есть гармошка, и я уже умею играть на ней!
Тут вмешалась моя мама:
– Покупка баяна будет зависеть от итогов поступления к вам.
Экзаменаторы согласно закивали головами. Женщина продолжила:
– Вадик, тебе сейчас будут проиграны ноты, и ты должен будешь их пропеть. Отвернись от фортепиано (Ха-ха-ха! Это же – пианино, а не какое-то там фото…пьяно)!
Пожилой экзаменатор простучал несколько нот, и я тут же повторил голосом звуки. Экзаменаторы одобрительно дружно закивали.
– Вадик, а теперь тебе нужно эти же ноты отыскать на клавишах фортепиано. Подойди и смелей нажимай! Найдёшь нужную ноту – скажи!
Впервые в жизни я был допущен к такому инструменту. Детские пианино я ранее видел и с удовольствием лупил по их маленьким клавишам, а вот большое пианино видел только в детском саду, но нам запрещалось даже к нему приближаться, не то, что открывать крышку. А тут – нате вам! Нажимай, сколько хочешь!..
Несмело подойдя к инструменту, я легко прикоснулся к клавише, но никакого звука не последовало…
– Посильней, Вадик! Не выпадут клавиши, – пожилой экзаменатор взял мой палец и стукнул им по клавише: – Вот с такой силой, примерно…
Так бы сразу и сказали. Я стал нажимать… Какие густые звуки – басы!.. Как у папы голос… А тут уже – потоньше (как у мамы)… А вот – ещё тоньше (как у детей)… Вот они! Я угадал все пять.
– Замечательно, Вадик! Слух у тебя – отменный! (Ещё бы!) А теперь мы проверим, какой у тебя голос. Спой нам по куплету две любых песни. Одну – русскую народную, а вторую – на выбор – твою любимую.
«Русскую народную»? Я поглядел на маму. Не частушки же папины петь?!.. Мама поняла меня и спокойно мигнула обоими глазами: мол, успокойся, и спой что-нибудь…
– Вадик, – стала подсказывать женщина, – ты знаешь русские народные песни: «Во саду ли, в огороде», «Во поле берёзка стояла» или «Сама садик я садила»? (Вот ещё! Это же – девчоночья песня!) Я робко спросил:
– А можно исполнить «Калинку-малинку»?
– Конечно, можно! Это будет очень интересно послушать! Сегодня ещё никто её не исполнял. – Тут она почему-то сделала акцент на последнее слово и улыбнулась.
Приподняв подбородок, как это делают настоящие артисты на сцене, я почему-то запел совсем другую песню:
В Тополе берёзка стояла,
В Тополе кудрявая стояла.
Люли-люли стояла,
Люли-люли стояла…
Из музыкальной прострации меня вывели совсем немузыкальные звуки хохота. Я уставился на экзаменаторов: чего это они?!.. Схватившись за животы, они только что в голос не ржали. Мама тоже беззвучно смеялась, а из глаз её покатились слёзы…
– Ва-Ва-Вадик, – произнёс молодой экзаменатор, – спой нам тогда уж вторую песню. Товарищи, я прошу успокоиться! Давайте послушаем Вадика!
В классе восстановилась тишина. Вот я вам сейчас выдам серьёзную песню «Маленький барабанщик»! Я её выучил в пионерском лагере, в который ездил ещё до школы. Очень уж мне эта песня нравилась!.. Звонким голосом октябрёнка я запел:
Мы шли под грохотом Канады,
Мы смерти смотрели в лицо.
Вперёд продвигались отряды
Спартаковцев смелых бойцов…
Истерический смех (или грохот-хохот), переходящий в икоту не дал мне толком закончить музыкальное произведение. Пожилой экзаменатор схватился за бок и стал постанывать, женщина вскочила и отошла к окну, плечи у неё сотрясались, а когда она обернулась, я с ужасом увидел у неё на лице чёрные полосы от потёкшей туши. Молодой экзаменатор стукнулся головой о стоящее рядом с ним пианино, чем вызвал ещё больший смех в классе-кабинете. В дверь из коридора стали заглядывать любопытствующие родители и дети, привлечённые необычным смехом из нашего класса.
– Ва-Ва-Вадик, подождиии… за… за… дверью! – умоляющим голосом попросила меня ужасная тётенька.
Я вышел из этой комнаты смеха в коридор, где ко мне сразу же стали приставать с вопросами знакомые и незнакомые, чем это я так развеселил экзаменационную комиссию. На их бестолковые вопросы я лишь недоумённо пожимал плечами и ничего не отвечал. Минуты через две вышла с весёлым видом мама и позвала меня идти за ней домой. Я понял, что меня почему-то не приняли. Ведь всех редких «принятых» тут же направляли в кабинет к директору музыкальной школы.
По дороге домой мама порой беззвучно смеялась, но так, чтобы я этого не видел (об этом она мне уже взрослому рассказала). От неё я услышал с облегчением:
– Не расстраивайся, Вадик! Большой конкурс, а у нас нет дома баяна. Понимаешь, на лето уже сейчас дают домашнее задание, которое ты без баяна не сможешь выполнить. Ничего страшного! Если хочешь, на следующий год опять попробуем!.. И знаешь, мне по секрету сказали, что в духовой или в струнный классы тебя могут взять хоть сейчас и даже инструмент бесплатно дадут…
– Не, мам, я в духовой и струнный не хочу! Не солидно это! (недавно я научился этому слову от пятиклассника во дворе) Я в танцевальный кружок лучше буду ходить, тем более, там – бесплатно. А тут – семь с половиной рублей в месяц!.. С ума сойти!.. Это ж сколько килограммов конфет!.. – рассуждал солидный второклассник!
Да, я уже – настоящий второклассник! А не первоклашка какой-нибудь!..
…На стыке третьего и четвёртого классов я вновь сделал попытку поступить в «музыкалку», которая оказалась успешной. Но эти вступительные экзамены почему-то не отложились в моей памяти. А ещё через полтора года учёбы игры на баяне я бросил учёбу в музыкальной школе, и стал заниматься десятиборьем в секции лёгкой атлетики в недавно открывшемся в нашем районе спортивном комплексе с бассейном. И тоже – бесплатно!
А на баяне я продолжал играть в охотку и самостоятельно на слух подбирал любые мелодии… Баян я даже возил в БМД(боевой машине десанта) с собой на боевые операции в первый год военной службы Афганистане… Но это – совершенно иной рассказ.
Зато однажды, когда моей младшей дочери было два года, она, услышав от своего старшего брата фразу «Ума нет – считай калека», попыталась её повторить так, как поняла именно она:
– Ума нет – считай коленки!
И я подумал: «Да, доченька! Это – гены!»
20.12.2013 г.