Так что же случилось с "матерым миротворцем" Хансом? О, это была полная трагизма история!
На следующее утро после эвакуации, так безответственно проспавший её Ханс, очнулся с обычной головной болью. Что делать, извечное похмелье…
Он принял душ, смог выпить чашечку горячего кофе, побрился, напялил форму и отправился на службу в уже несуществующую полицейскую станцию. Как он потом рассказывал, ему сразу все показалось подозрительным. Всё было не то и не так, настороженно, непривычно. Местное население, видя Ханса, в голубом берете, в полицейской форме идущего по улице, замирало от удивления. Даже собаки переставали вилять хвостами, а коровы с овечками жевать траву.
Осознание чего-то ужасного, окончательно пришло к Хансу только тогда, когда он добрался до дымящихся руин своей бывшей "работы". На сломанных воротах хлипкой тряпочкой повис обгоревший ООНовский флаг. Во дворе еще продолжала чадить сожженная накануне полицейская техника.
Ханс автоматически подобрал полотнище и запихал его за пазуху. Впоследствии он увез ту находку в свою тихую Швецию, где стяг, наверняка, стал экспонатом какого-нибудь музея миротворчества и пацифизма.
А пока мимо головы шведа просвистел первый булыжник.
Ханс бросился бежать, далеко выбрасывая назад свои длинные, тощие ноги. Вслед за ним, предвкушая незабываемое развлечение, с улюлюканьем понеслась местная молодежь. Каким-то образом ему удалось оторваться от преследователей.
Парень забрался на соседнюю с Лепосавичем гору, чтобы перевести дух, а потом разработать план дальнейших действий. Он вынул рацию и попытался вызвать станцию, уже понимая, что ему никто не ответит. Батарейка в его телефоне села, несчастный швед никому не мог позвонить и хотя бы спросить совета.
Из его убежища ему открывалась живописная панорама Лепосавичей. Город был как на ладони. Ханс присмотрелся. К своему ужасу он не увидел ни одного иностранца или солдата бельгийского KFOR. Ханс вообще не наблюдал никаких признаков присутствия ООН, ОБСЕ или НАТО в сербской округе. Ни на одном из бывших зданий, где размещались прежде эти организации, больше не было никаких опознавательных флагов.
Все, финиш, приплыли. Только вот куда?
В бессильном отчаянии наш горе-миротворец разглядывал вертолеты и высаживающихся в центре Лепосавичей канадцев. Он развел костер, чтобы дать сигнал дымом, но его не поняли или не заметили. Хансу стало страшно и одиноко. Весь день он просидел в лесу, нервно грызя ногти и ожидая темноты. Когда спасительная мгла окутала город, крадучись, Ханс пробрался к дому переводчицы Бояны Бухи. С ходу пообещав на ней жениться и навсегда увезти её отсюда, Ханс попросил ее о маленькой услуге.
Добрая девушка не отказала беглому шведскому полицейскому в убежище. Следующие дни она дисциплинированно бегала в ближайший ларек за успокоительным для своего нового друга. Благо налички у него хватало.
Ханс пил горькую и оплакивал свою нелегкую миротворческую судьбу. Только через четверо суток франко-немецкая операция по спасению рядового Ханса завершилась успешно.
Вконец опухшего от некачественной ракии Ханса привезли на временную базу для эвакуируемых миротворцев-полицейских. Вот его голова робко показалась из недр бронетранспортера. Мы все вышли встречать нашего героя. В покрасневших глазах скитальца при виде коллег выступили слёзы, он распахнул нам свои объятия.
Ханс обнял меня, и я почувствовал, как дрожат его руки.
-Мне сказали, что тут есть бар. Где он? Я хочу попить воды, - проговорил он слабым голосом.
Мы недоуменно переглянулись.
Начинался новый День сурка.
Окончание следует. http://www.proza.ru/2013/12/21/31