И надо же такому случиться, что у бея родилась дочь и вошла в возраст как раз тогда, когда прибрежные города Дагестана подверглись нападению отряда донского казачьего атамана по имени Степан Разин.
Бей решил, что это кара за то, что его род, уже два поколения не отправлял невест казакам. Того же мнения придерживался и мулла, знавший о клятве. В глубокой тайне стали готовить будущую невесту для атамана.
Ранней весной к стенам Астрахани подошёл небольшой корабль с послами. Один из прибывших отправился в город для встречи с атаманом.
Степан Тимофеевич ожидал всего, например предложения дани за то, что он не будет громить и грабить приморские персидские города. Но то, что он услышал, очень удивило и озадачило его.
Ему предлагали жену. И не какую-нибудь, а княжескую дочь. При этом просили сохранить всё в тайне. Атаман рассерчал: какие тут жёны, тем более бусурманки?
Он только что взял со своими молодцами Астрахань, сбросил с башни кремля епископа, упорствовавшего в непризнании в нём законного царя.
Случись ему жениться, его и венчать будет некому. Тем более, что он уже венчан. В далёкой донской станице была у него законная, венчаная жена. В юном возрасте, по произволению родителей своих, был он венчан в церкви, как и положено православному казаку.
Степан давно, очень давно, не видел своей жены. И забывать было стал, как она выглядит. Не гнушался он в своих странствиях, женского полу. Грешил много и охотно.
Но всегда знал, что именно грешил. Не слишком осуждая себя, тем не менее, в глубине души, осознавал, что прелюбодействует, что будет наказан за грехи свои.
То, что он побил епископа и попов астраханских, не очень его заботило. Какие они попы, если восприняли ересь никонианства, если не крестятся, подобно истинным православным, двумя перстами, а обмахиваются щепотью, почти кукишем.
Сами уклонились в ересь, да ещё и соблазняют настоящих христиан, насаждают огнём и мечом антихристом придуманные обряды. Не попы это и не епископ, а суть волки в овечьей шкуре.
Да и просто враги. Призывали астраханцев бороться с его отрядами. Его, Степана Разина, предали анафеме. Пусть теперь в аду анафемствуют.
Но это попы. А тут вера, предание отцов и праотцев. Никак нельзя от живой жены жениться.
Но любопытство взяло верх. Ведь это ему, Степану Разину, предлагает породниться не кто-нибудь, а князь, пусть и бусурманский.
Чем не династический брак? Ведь он не просто казак. Он царь! Царь и Великий Князь всея Руси Михаил Фёдорович, чудесно спасшийся от смерти, уготованной ему неверными боярами.
И пусть сам он не верил в эту легенду, придуманную для черни и башкирцев, но другие-то должны были верить! А неверов с раската в Волгу. Или ещё какой лютой казни предать.
Суров и лют был Степан. Но как быть добрым и ласковым, когда затеял такое дело невиданное - добыть себе московский престол. Освободить крестьян от тяжёлой неволи, дать волю башкирцам и другим народам, населяющим просторы огромной России.
А представления о царской власти у народа и у самого Степана были простые. Он повелевает. Остальные - верноподданейше исполняют его повеления. Тех кто не исполняет - на кол. Или куда ещё, но непременно лишить жизни. Чтоб другие устрашились и не смели перечить.
Степан Тимофеевич прервал свои рассуждения и отправился посмотреть на кандидатку в царицы. Лучше бы он этого не делал.
Поднявшись на персидский корабль, войдя в каюту, устроенную на его корме, атаман увидел глаза. Таинственный полумрак царил в каюте. И из этого полумрака, почти светясь в темноте, на него смотрели прекрасные миндалевидные глаза.
Зрачки были расширены то ли от темноты, то ли от страха. Остальное лицо было прикрыто лёгкой шёлковой тканью. Но Степан угадал под ней и правильный овал лица, ровный тонкий нос, сложенные в полуулыбку вздрагивающие чувственные губы.
Бывалый вояка влюбился с первого взгляда. А она любила его давно, с тех самых пор, как ей сказали, что едет она в чужедальнюю сторону к своему жениху, наречённому не людским и родительским произволением, но самим Аллахом.
Атаман подошел к княжне, откинул вуаль и поцеловал в губы. Она не противилась. Она знала, что всецело принадлежит этому человеку.
После переговоров с послами, было решено, что корабль выйдет в море и возьмёт курс на Дербент. Его догонят в море струги казаков, которые пошлёт атаман.
Казаки вроде как и не знают, что это за корабль и какая добыча их ждёт. Они возьмут корабль на абордаж, заберут княжну и отпустят судно с миром. Эта инсценировка убедит всех, что княжна отнюдь не добровольно попала в руки разбойников - казаков. На том и порешили.
Вечером, в сумерках, корабль отчалил от пристани Астрахани и пошёл вниз по Волге в Каспийское море. Утром два казачьих расписных струга отправились в погоню.
Командовал отрядом сотник Тимоха, молодой и дерзкий. Он пользовался уважением у казаков за удаль и бесшабашность в бою, за несвойственную его годам рассудительность.
Атаман подробно его проинструктировал, велел, чтобы всё было чин по чину, походило на настоящий поиск в море и захват вражеского корабля. Но чтобы ни одна капля крови не пролилась ни казачьей, ни персиянской.
Тимоха, покручивая не существующие пока ещё усы, довёл, как смог, распоряжение Степана Тимофеича до казаков отряда.
Они не очень поняли, что от них требуется, но уловили главное - нужно настичь корабль и отобрать княжну. Но не грабить и не убивать.
Это был странный приказ, но они привыкли доверять своем у атаману и собирались выполнить его приказ беспрекословно и точно.
Уже в открытом море, струги настигли одинокий кораблик. По привычке зашли супротив солнца и пошли на абордаж. Это была обычная тактика морского сражения казачьих флотоводцев.
Дело в том, что казачьи лодки могли нести только лёгкие уключные пушки, которые так назывались, потому что были малы, не имели лафета и попросту вставлялись в уключины для вёсел.
Естественно, с таким вооружением, лодки не могли противостоять большим линейным кораблям и галерам, вооруженным серьёзной артиллерией.
Поэтому казаки выработали свою тактику, которую с успехом применяли против многопушечных турецких кораблей на Чёрном море и против кораблей персидских на море Каспийском.
Тактика эта была проста, как всё гениальное. Выйдя в поиск и наткнувшись на вражеские корабли, казачья флотилия отходила подальше в море и, не теряя из виду неприятеля, ждала вечера.
Когда солнце уже почти касалось верхушек волн, казаки поднимали паруса, если был попутный ветер, налегали на вёсла, если ветра не было, и, изо всех сил, неслись к противнику.
Низкое солнце слепило глаза неприятельским матросам, против него ничего не было видно и, когда казаки были уже под самым бортом, вне досягаемости пушек большого калибра, подвергшимся нападению лучше всего было бы сдаться на милость победителя. Что частенько и происходило.
Если корабль не думал сдаваться, казачьи струги и чайки облепляли его со всех сторон, как гончие медведя. Каждая из лодок, не представляла угрозы большому кораблю или галере. Но их было много. И на каждой – жаждавшие победы казаки.
Часть из них взбиралась на палубу с помощью крючьев и верёвок, вступала в бой с командой. Другие, в это время, рубили топорами деревянную обшивку корабля на уровне и ниже ватерлинии.
Очень скоро судно начинало набирать воду и крениться. Команда в панике прыгала за борт, или сдавалась на милость победителя.
Казаки, освободив христианских пленников, использовавшихся в качестве гребцов на судах турок и персиян, наскоро грабили корабль, снимали пушки и всё ценное, поджигали, и со своих лодок наблюдали, как идёт ко дну пылающий остов его.
На этот раз отряд казаков шёл двумя стругами. На борту корабля заметили струги, когда они уже, почти вплотную, подошли к борту.
Капитан велел спустить флаг, что во всех флотах мира означает сдачу. По верёвочным лестницам, сброшенным прямо в струги, казаки поднялись на корабль.
Встретили их, если не дружественно, то и не враждебно. Команда знала о предварительной договорённости. Командир отряда казаков прошёл в каюту, где находилась княжна.
И здесь произошло непредвиденное.