Часть 13. Поножовщина

 


Приехал на место. Там нет никого. Ни машин, ни людей наших. Чужая сторона. В жилище нашем жить не стал, оно заперто было, а ключ у коменданта, Нины Михайловны хранился. Получить апартаменты не составляло труда, но что-то отворачивало меня от этого жилища. Или решетки на окнах, или еще что-то, такое, чего и словами не выразишь. Словно предчувствие какое-то меня томило.
Знать бы что это был знак судьбы...

Устроился я в гостинице. Сижу. День коротаю. Машины жду. В поселке пусто. Все на посевной.
И на второй день никто не появился. Заняться было нечем и в этот день напросился я к агроному в провожатые. Почти весь день на его уазике мотались. На всех полях побывали. А поле не маленькое - двадцать пять тысяч гектаров...
Сеют в степях не по нашему. Трактор Кировец ведет на фронтальной сцепке пять сеялок. Круг по полю пробежал – десять гектаров посеяно. За второй круг – еще десять. Сеяльщиков на сеялках нет - негде взять. Пшеницу в сеялки машиной загружают. За девять дней едва не Швейцарию посеяли.

В Нечерноземье о таком размахе не слыхали. Но урожаи у них, как ни странно, ниже наших в половину. Восемь центнеров с гектара – урожай сносный. Дождик в мае случится – десять центнеров соберешь. А если два дождя – двенадцать центнеров намолотишь, и тебе ходить в королях.
А все от того, что Целину подняли и сразу же забыли. Удобрений им на весь район всего по одному вагону давали. А это хуже, чем ничего.

На третий день приехал шофер на Колхиду, Саша Сколов. Вдвоем с ним мы в свое зимнее жилье перекочевали. Соседа нашего – Бори, моего зимнего спасителя, в комнате не оказалось.
На следующий день подогнали мы машину к сварке и откидные борта кузова на растяжки подвязали, а задний на упор откинули. Получился у нас не кузов, а аэродром. Вместо 250 кип можно было погрузить 450. Все приготовили, а машины и в этот день не пришли. Но пришел на мою телеграмму ответ:

 «Ждите. Машины вышли. Директор.»
Сидим мы с Сашей в своей берлоге и скучные разговоры говорим. Через решетки окон на улицу поглядываем и мысли такие же угнетенные в голове тлеют.
 Тогда еще не ведали мы с Сашей, что скоро жителей всех городов России за такие решетки упекут и в такую же тоску загонят.
Тогда он мне и рассказал о драме, какая разыгралась в этой комнате три недели назад.

Местные парни, которые время от времени покой в поселке неволили, как-то вечером явились в наше общежитие, где в своей каморке жил Борис, а в большой комнате шофер Валерий и тракторист Алексей. Явились навеселе и стали привязываться к Борису. Притеснять. А он в это время болел и отлеживался в своей комнатке. Больному человеку с пьяной оравой тяжело совладать и он попросил их оставить его в покое.
– А мы тебя сейчас поправим. – Тут же нашелся один из нетопырей, схватил с окна коробку таблеток. Высыпал снадобье на ладонь. Другой хулиган опрокинул Бориса навзничь и они стали вдвоем забивать его рот таблетками. Борис мычал дергался, но не мог справиться с бугаями. Третий стал из чайника заливать воду. Боря захлебывался и стонал, но высвободиться не мог.

Алексей и Валерий не стерпели такое надругательство над больным человеком и вступились за Бориса. А хулиганы, словно ждали этого. Началась потасовка, но силы были явно не равны. Получив несколько ударов и выплюнув выбитый зуб, Алексей схватил со стола перочинный нож, которым обычно резали селедку и всадил одному обидчику в бок. Брызнула кровь. Багровыми слезами оросила половицы комнаты. Пьяная орава ретировалась, уводя пострадавшего. На его счастье удар не оказался серьезным. Но... это был удар ножом…

На другой день приехал участковый. Родители его, немцы Поволжья жили здесь с самого начала освоения Целины. В округе он слыл человеком строгим, но справедливым. Началось следствие. Показания участников и свидетелей  легли на бумагу. Хулиганам было велено закрыть рот на замок и помалкивать, если не хотят «за групповуху», попасть в края не столь отдаленные. А Алексею и Валерию он посоветовал убираться восвояси, что они и сделали на второй день. Башкир Боря тоже не стал оставаться во враждебном месте и уехал домой.

Я, признаться, слышал, что тут случилась какая-то потасовка, но подробностей этой истории мне не были известны. А после этого рассказа, еще раз вспомнил, как не хотелось мне заходить в этот приют, где произошли столь трагические события…