В три перескока добрался до Целинограда. И в управление дороги поспешил. А в управлении порядки строгие. Кабинеты по пяти этажам расставлены. У лестницы швейцар стоит. В ливрее. Мимо него мышь не проскочит. В таком месте нашему брату не просто. Еще рот раскрыть не успеешь, а себя уже виноватым чувствуешь.
Добился я приема и все беды наши начальнику отдела – выложил. Он похмыкал, о сроках напомнил, а я все одно лопочу – помогите, выручите, пропадаем…
В комнате у начальника еще другие столы стоят. Сидят за ними женщины, видимо сердобольные, на меня с сочувствием поглядывают.
Старательно я тогда человека жалобил, словно та железнодорожная цыганка. Наконец он уступил немного. Документы мои принял. Всего не пообещал, но и не отказал, на обстоятельства сослался и посулил чем-нибудь помочь.
А вы, наверное, догадываетесь какой КПД /коэффициент полезного действия / у чиновника, когда ты для него чужой человек и приехал к из тьмы тараканьей? Вышел я из его кабинета а на душе хуже, чем не ходил. Уже спустился по лестнице, на крыльцо вышел, а чего дальше делать – ума не приложу.
На счастье, ноги мои умнее головы оказались и смотрю, несут меня в ближайший гастроном. А как в магазин вошел, купил бутылку вина, какое только на свадьбах пьют. Завернул его в газету. И конфет, тоже очень заметных хороший пакет купил.
И тут про вахтера вспомнил. Этого никакими коврижками не сманишь. Тогда, думаю, придется обманывать. На мне куртка была. Снял я эту куртку, во внутренний карман вино поставил, а куль с конфетами в рукав запихал. Перекинул куртку через левую руку и опять в управление двинулся. А бутылка и конфеты земное притяжение чувствуют, куртку тянут, того и гляди с руки стащат. Пришлось полу незаметно пальцами прихватить. Пока шел до управления, отрепетировал все и захожу.
Вахтер на месте. Возле лестницы, словно Симбад у каменной пещеры стоит. Стал я по вестибюлю топтаться в нетерпении то на часы, то на лестницу за спину вахтера заглядывать. Потоптался так минут десять, вижу, он заметил мои терзания, а я еще ничего не предпринимаю. Затаился. В этом месте надо не спешить, чтобы любопытство в человеке, хоть какое-нибудь завелось. У всех оно разное, но все-равно надо время дать.
Потоптался еще немного, вижу уже росток его интереса ко мне, в стебель растет. А куртка как назло сползает и никакой силой мне ее долго не удержать. Тогда и решился. Подхожу к нему и спрашиваю, вежливо спрашиваю:
– Скажите, пожалуйста, не проходил с верху высокий светловолосый парень моего роста, на самолет опаздываем, а ему в 251 кабинет надо было? –
Швейцар еще в своей картотеке только до половины утонул, а я ему уже спасательный круг подкидываю:
– Может быть, я до третьего этажа добегу, а то оба опоздаем? –
Старику это показалось проще и надежнее, чем копаться в прорве портретов и он согласился.
Прискакал я в кабинет, а начальника отдела на месте нет. Менять намерения уже поздно было. Вино я ему в конторку поставил и к столу самой симпатичной женщины подошел:
– Завтра суббота, это командиру для баньки. А это Вам – на уважение…–
И выложил пакет на стол. Да вот беда, пакет большой был и пока я его из рукава куртки выпрастывал, разорвался и конфеты на стол брызнули. А обертки на них лучезарные, искрами всех цветов радуги блещут и на столе соблазнительной горкой грудятся. Смотрю, глаза этой женщины такими же искорками засветились. И она, вопреки моим опасениям, гневом на меня не дохнула, а наоборот – ямочка на пухленькой щечке появилась.
Господи, как глянул я на ее и представил, как муж касается губами этой ямочки, душа у меня зашлась. А она что-то смущенно воркует и чудится мне, намеревается содействие оказать.
Как обратно лестницу прошагал, плохо запомнил. Да и не до того было.
К утру приехал я на свою станцию и пока ожидал автобус, зашел в товарную контору договориться о вагонах. Там две девчонки сидят. Они мне и сообщили, что насчет наших вагонов вчера из управления дороги звонили…
Я, признаться, такой аккуратности не ожидал. Надо же, думаю, три десятка рублей какую бюрократическую стену одолели… Но надо сказать, что и чиновник тогда – не в пример нынешнему, мало чем балован был. И женщина… И ямочки…
О высокой материи в таких делах я тогда еще не задумывался. Своей аморальности не стеснялся. Не понимал еще, что тропинку будущей коррупции протаптываю. Да и условия, в какие меня судьба ли поставила - такие мои происки оправдывали.
Чего греха таить – местничество уже тогда по отдельным местам осотом прорастало. А когда его с высоких колоколен благословили, на каждой меже репьем вздыбилось. Не оно ли единое поле нашей Великой Державы на замежники разъяло??
Стали девчонки мои документы регистрировать, а одна из них ручку найти не может. Суетятся девчонки, по столам, бумаги тасуют, найти инструмент не могут. Вышел я на перрон и в киоске Союзпечати купил им по шариковой авторучке. Принес. Вручил. Опять взятка. Расстались как старые знакомые.