гл. 19 Детское сердце
Афанасьев Сергей Сергеевич
В натяжении нервы, вот-вот разорвутся,
Кто сегодня не первый, тот на старте — споткнулся.
Разбиваются мысли о чёрные скалы,
И теряется смысл, каждый год всё с начала.
Когда физическая боль застает врасплох – трудно сразу же определить, что болит. Можно даже перепутать этот свет – с тем…
Андрей уже третий час принимает ванну.
Странное дело: вот – не так уж давно у человека был ежедневный душ, он менял во время постельное белье, рубашки, и выходил на улицу. А вот – все тот же человек, но уже с полугодовой бородой, в затертом халате, и принимающий ванну по три часа.
Он уже три месяца не пьёт, но удовольствие от наличия такой силы воли, его не посещает. Не радуют ни холодный чай, взятый в ванну специально, как в детстве, ни обед плавно переходящий в ужин, всё в той же ванной.
Наверное, и мне он не рад.
- Давай уже вылезай! Андрей! Я тебя, что до ночи буду ждать?
Пиво стынет…
- Да пусть простынет. Я тебя, когда ждал? – Раздался недовольный всплеск, и грохот преходящий в стон.
- Ну, двадцать четвертого…
- Баранку иди - согни!
Тяжело хлопнула дверь ванной, и обрюзгшее тело Андрея грузно из нее вывалилось.
- Ты зачем пришел?
- Как это зачем? Друга проведать!
- А ты у меня спросил? Мне нужно было, чтоб ты месяц назад был здесь. Вот на этом самом месте!
Его лицо пошло малиновыми пятнами, он глубоко задышал. Затем, двигаясь прямо на меня, схватил клюку, с которой теперь всегда ходил, даже по квартире, замахнулся…
И зарыдал в голос.
- Твою мать! – Трясся он всхлипывая. Я всего лишь просил прийти двадцать четвертого! Это, что – сложно? Я чуть с ума не со-шел! Ты знаешь, что я телефон отключаю? Вон – ты занавески видел? – Не переставал лить слезы детина.
Занавески на кухне были мною расшторены. Заметив это, Андрей выругался, и, опрокидывая всё на своем пути, бросился закрывать окно.
- Я теперь день рождения свой – ненавижу… Ты ж знаешь, мы со своей расходились накануне. Я даже боюсь, что со мной будет – если сын позвонит!
- А что будет?
- Он когда мне звонит, - у меня сразу ком в горле!
- На вот - я пива принес…
- Я же сказал - не буду! Мне пиво ДВАДЦАТЬ ЧЕВЕРТОГО, нужно было!
- ???
- Мне сын, звонил – поздравить, а у меня сердце только ёкает и в спину долбить. Еле сопли на кулак на мотал, а тут – моя, следом! Говорит: «Когда вещи заберешь? Если тебе тяжело, так брат привезет».
- А ты?
- А что я… Сказал вежливо так, что всех люблю, а шмотки мне теперь без надобности. Пусть бомжам достанутся…
Просыпаюсь от жуткой боли в груди. И не понимаю: перед глазами цветные круги на фоне обволакивающей темени, руки потерялись в пространстве, боль не утихает. А в голове мысль, о симптомах инфаркта долбит аневризмой в висок.
Что? Аневризма – не имеет отношения к сердечным спазмам? Это понимаешь уже после.
И в туже секунду, приходит мысль, которая немного радует.
Рано или поздно – она многих радует. Короткая такая – «Конец!» называется…
Когда руки, самопроизвольно задевают ночник, и зажигается свет, за спокойствием закрадывается – разочарование.
- Ты шторы в зале не открывал?
- Нет, а что?
- Не люблю когда свет в окно – он мне напоминает о прогулках, когда я был другим…
- Каким?
- Слепым!
Андрей снова засопел, стал глотать воду, из стакана, большими, быстрыми глотками…
- А у тебя как?
- Пойдем Строго на Юг смотреть. – Ответил я ему.
Заблудилась напрасно, навестить обещала,
Но любовь не угасла, и душа не пропала.
В натяжении нервы.
В натяжении нервы…
В натяжении нервы… (с)Галанин. С.
Гл.20 http://www.proza.ru/2012/05/26/790