Очарование искусства Раисы Арефьевой
ОЧАРОВАНИЕ ИСКУССТВА РАИСЫ АРЕФЬЕВОЙ
Раиса Арефьева – одна из наиболее своеобразных личностей в современном русском искусстве, в котором много женских имён, но, пожалуй, ни одно из них не может заявить миру о своей ярко выраженной женственности. Героини её произведений удивительно похожи на неё. Нередко Раиса пишет автопортреты или использует их в жанровых сценах. Так давно повелось: в любом портрете каждый художник помимо воли пишет самого себя, в нём он как бы «пропускает через себя» жизни многих своих моделей. Под маской внешнего сиюминутного благополучия, нарочитого самодовольства, сквозь «жизнеутверждающую» полуулыбку неминуемо проступает горечь жизненных потерь и утрат. Это ярко проявлено в её цикле «Писатели Мытищинской земли», во многих портретах её земляков, родных и близких. Особенно замечателен в этом отношении портрет Дмитрия Кедрина, на котором поэт, автор поэмы «Зодчий» пытливо и тревожно вглядывается в грядущее, пытаясь разглядеть за зыбким горизонтом судьбу страны и её народа.
Воистину, чтобы любить, надо познать, а познав, глубоко прочувствовать. В искусстве Арефьевой нас привлекает образ Женщины с её сложным характером, с переполненной мечтами и желаниями душой, с красочными приводящими в восторг причудами, с великим таинством женского преображения.
Даже обыкновенные сценки из повседневной жизни на полотнах Раисы Арефьевой выглядят необычайно одухотворёнными и светлыми. Плавность линий, струящийся свет, мягкая модуляция светотени – всё здесь подчинено самому главному – чувству единства и глубокой нежности женского мира, образу чарующей, необъятной и непонятной женской души.
Сегодня, когда нам с большой горечью приходится испытывать следствия бесчеловечного бездушия, утрату индивидуальности, мы оцениваем искусство Раисы Арефьевой как благодатный светлый луч, пронзивший сумрак и морок нашей культуры повседневности. Помимо реалистичных бытовых сцен и картинок, иногда имеющих символическое толкование, у Раисы Арефьевой есть целые циклы полотен на аллегорические, мифологические сюжеты. Среди них меня особенно привлекают её романтичные, вымышленные картины-грёзы, «космогонические видения», которые ненавязчиво напоминают зрителю о бессмертии человеческой души. Искусство Раисы Арефьевой имеет глубокую мотивную структуру, всегда возникающую в ходе неустанного труда души художника.
В роли зрительного эмоционального мотива у Раисы Арефьевой может выступить любой феномен, любое смысловое и «интеллектуальное пятно» – событие, портрет как черта характера, как элемент ландшафта эпохи, любой предмет как непременный артефакт, произнесённое, воплощённое Слово, краска как запечатлённый Свет и Звук. У художника единственное, что конституирует и воплощает мотив – это репродукция скрытого мотива в красках на холсте, бумаге и на любом материале, где прежде иллюзорное превращается в реальное видение и/или предъ-вiдение.
Мотивный процесс в «поэмах-полотнах» весьма строго обозначен, упорядочен, без чего само опознание мотивных картин-видений, (мотивных репродукций) станет невозможным. Здесь легко опознаваемые, верные мотивные ходы осуществляются художником по многим направлениям, сложнейшим образом в самых неожиданных сочетаниях с другими мотивами. Всё это не только придаёт бесконечным смысловым, зрительным связям конечные и упорядоченные черты и чёткие образные переживания, но и показывает зрителю (читателю изображений) тайные узлы (знаки) мифологического сюжета. Миф в искусстве всегда являлся в равной степени условием и следствием бесконечных возможностей репродуцирования исторических и «доисторических» сюжетов всемирной истории.
Мотивная структура любого художественного произведения (полотна, поэмы или монумента) и её осмысление главным образом с точки зрения воспринимающего субъекта (зрителя-читателя) всегда была главной заботой художника-поэта. Работая над своим произведением автор непременно и сознательно строит центральную часть мотивной структуры и тем самым он как бы запускает «ассоциативную машину», которая начинает генерировать эмоциональные связи, прежде вообще не осознанные самим автором в первоначальном замысле.
Плодотворность первоначального замысла часто определяется продуктивностью такой вторичной генерации и принципом работы такой индуцирующей творчество «чудо-машины». Процесс построения творческой индукции через мотивные ходы в высокой степени свойственен поэзии и музыке, а в случае с художником-новатором Раисой Арефьевой теперь и – живописи. Глубокое внутреннее родство музыки и мифа было понятно ещё Рихарду Вагнеру, который по справедливости может считаться одним из Bahnbrecher’ов новой культуры, которую вскоре после его смерти все дружно назовут модерном и авангардом. «Полёт валькирий» Вагнера, «Весна священная» Стравинского, «Одетта» Чайковского и «Смерть Оза» Эдварда Грига стали непременно и непреложно звучать в поэзии Серебряного века, их великая музыка застыла на холстах Врубеля, Левитана и Нестерова…
Эта музыка нездешних, надмирных сфер и страстная музыка земной любви продолжает звучать в новых полотнах Раисы Арефьевой, душа которой никогда не уставала трудиться, и дай Бог, никогда не устанет.
Отношение к «музыкальным принципам» лейтмотивного построения художественного произведения такой же повторяющийся мотив в искусстве всех эпох, как и обращение к параметрам мифологического мышления во времена русского абсолютизма и всеобщего православия, в эпоху торжества тоталитарного единомыслия и повального атеизма. Живопись Раисы Арефьевой во всей полноте отразила через мифологические мотивы музыку слова и музыку цвета. Это особенно заметно в книжной графике этого художника. Так, например, многие поэтические книги Михаила Фридмана, в которых явно прослеживается лейтмотив истории философии в контексте ведической мифологии («Стальной сердечник»; ОдинНочьюство»; «Сила лёгкости»(М.,2011) были неслучайно иллюстрированы рисунками и картинами Раисы Арефьевой. Здесь энергия поэтического Слова запечатлелась художником в красочный и материальный Образ-символ. И это ли не чудо искусства, умеющего воплощать в материю нематериальное, незримое и неосязаемое, и вдохнуть душу в холодный, бесстрастный камень? И не за эту ли волшебную силу искусства, не за этот ли бесподобный портрет трагически погибшего поэта Раиса Арефьева удостоилась этой высокой награды – премии имени поэта Дмитрия Кедрина? Конечно же, за это. И ещё кое за что другое, о чём, я надеюсь, мы ещё с вами узнаем в скором времени.
Порадуемся же за Раису Арефьеву, пожелаем ей создать множество шедевров, пожелаем ей здравствовать долго и крепко, творить охотно и радостно.
Анатолий АПОСТОЛОВ,
русский писатель, академик Международной
Кирилло-Мефодиевской академии славянского просвещения
18 декабря 2013 года город Мытищи Московская область