(Андрейкины рассказы).
Были и в Андрейкиной жизни добрые периоды. Встречались ему не только педагоги, но и настоящие, хорошие Люди, становившиеся для него Учителями. И не только в школе, но и в жизни. Это потом, уже годам к сорока, когда окружающие звали его не Андрейкой, а Андреем (а то и с прибавлением отчества), он осознал, оглядываясь на прошлую свою жизнь, что, в сущности, ему всегда чертовски везло на хороших Людей. Какой бы паскудной и безвыходной ни оказывалась вдруг ситуация, сколь тяжёлым ни случался бы жизненный момент, всегда, без исключения, появлялись, словно из ниоткуда, и оказывались рядом с ним хорошие, добрые Человеки. Это мог быть кто угодно, - школьные учителя, друзья, армейские командиры, коллеги по работе, случайные прохожие… И госпожа Фортуна стыдливо прятала свою задницу, которой она только что с удовольствием поворачивалась к Андрею. Ей ничего не оставалось, кроме как вновь поворотить своё личико к бывшему Андрейке, и продолжать мило улыбаться. И поток Жизни, взбурливший было опасным водоворотом, постепенно затихал и укладывался в означенное для него русло…
За что Бог так любил Андрея, посылая ему эти встречи? Этого не знал никто, даже сам Андрей. И встречались ему эти Люди не только в трудные моменты, они иногда просто присутствовали рядом. Не всегда заметные, но всегда дарившие Андрейке что-то очень нужное, что-то бесценное, то, что ему впоследствии пригождалось в жизни не единожды, будь то знания, или опыт, или ещё что-то.
Скромные (по объёму), но твёрдые познания в немецком языке Андрейка получил за те два года, что учился у Людмилы Михайловны. Это была красивая, спокойная, приятная в общении Женщина. Между собой дети ласково называли её «Людмилмихална» и «unsere Liebe Lehrerin». Да, немецкие слова приходилось заучивать, никуда от этого не деться. Но в остальном… Тему любого урока проскакивали за пятнадцать-двадцать минут. А потом… Вся группа не дыша слушала рассказы Учительницы о тех странах, в которых ей удалось побывать (а где и пожить пару лет). Германия, Польша, Югославия, Чехословакия, Англия, Испания… Людмилмихална не только владела несколькими языками, она и рассказчиком была прекрасным… А ещё она могла притащить в класс магнитофон с парой бобин популярных тогдашних шлягеров. Песни были на немецком, можно было их просто слушать, можно было танцевать под них с девочками. Да и сама она, будучи приглашённой кем-либо из мальчиков на танец, никогда не отказывалась. Когда песня заканчивалась, Учительница могла спросить, - понял ли кто-то смысл того, о чём сейчас пелось? Достаточно было ответить несколькими своими словами, чтобы получить за это «пятёрку» в журнал. Дети не просто «учили немецкий», они его знали! Переписывались с детьми из Германии (без помощи взрослых!), постигали особенности берлинского акцента… Шли намного впереди школьной программы, занимали первые места в городских олимпиадах по немецкому…
Не вписывались её методы преподавания в привычные рамки и правила. Потому и травила её дирекция школы, травила до тех пор, пока не вынудила вовсе уволиться. На вакантное место пришла «правильная немка». В классе теперь всё сводилось к прочтению тупых текстов из учебника о биографиях Ленина, Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Все тексты начинались с того, кто когда родился, - «Ленин геборен…», «Карл Маркс геборен… », Да и Энгельс, хоть и Фридрих, а тоже – «геборен…». Тоска! Дома те же тексты надлежало тупо вызубрить. Даже пересказывать надо было дословно, по учебнику. Охоту к изучению немецкого языка новая «немечка» отбила менее, чем за четверть…
Была ещё Алла Ивановна, преподававшая русский и литературу. Она научила, среди прочего, всех своих учеников конспектированию, она даже объяснила детям основы стенографии. Многим это пригодилось в жизни не единожды. Она была молода (три года, как окончила пединститут!) и энергична. Она говорила очень быстро, не ходила, а летала по классу. Она учила интуитивному восприятию русского языка, чувствованию Великого и Могучего. Это ей удавалось настолько, что многие дети стали писать правильно, даже не выучив толком правил. А правила, когда класс с ними всё же знакомился, вызывали лишь одобрение и радость, - «Вот ведь, всё так и есть, так я и думал, об этом я и догадывался!». Это благодаря ей Андрей в восьмом классе познакомился с обширной библиотекой «самиздата». «Мастер и Маргарита», «Один день Ивана Денисовича», «Сказки» Афанасьева… Шаламов, Есенин, Астафьев, Пастернак, Шукшин…Чего там только не было!..
Любовь к чтению, к добротной прозе и хорошим стихам, привитая Аллой Ивановной, сохранилась в выросших детях на всю жизнь.
Была Галина Алексеевна, преподаватель физики и классный руководитель. Она тоже продержалась всего три года в школе. Но за это время детям стала интересна физика (!), в классе к концу первого года не осталось ни одного (!) троечника, ни по одному предмету (!). Кроме того, благодаря её усилиям, все дни Рождения стали отмечать вместе, всем классом в сорок два человека… Ей удалось создать из разобщённой массы настоящую, сплочённую, сильную команду.
Этих своих Учителей Андрейка не то, чтобы вспоминал потом с добром и благодарностью, он их просто никогда не забывал. Многих из них нет в живых, многие живы, но теперь далеки от Андрея во времени и пространстве… Но все они в его жизни были (а многие и сейчас есть), за что он им и по сей день благодарен.
Были и Учителя вне школы…
Отец… Он погиб, когда Андрейке было всего год и два месяца, и знал его Андрейка лишь по фотографиям, рассказам отцовских друзей, да по собственному, одному-единственному воспоминанию из того времени. Запомнилась Любовь и нежность, излучаемая Папой, вернувшимся с работы. Сам того не ведая, тогда Отец стал для Андрейки самым первым Учителем. Наука его пригодилась, когда Андрейка вырос, встретил свою Любимую, и сам стал отцом двух замечательных маленьких Человечков. Ему не было никакой нужды читать книги типа «Воспитание и выращивание дитёнышей» или «Как быть правильным папой». Зачем? И так всё понятно, - да, детям нужна, конечно же, еда. И одежда. И игрушки. И много ещё чего. Но, самое главное, - им нужна Любовь. Всё так просто! И легко. Поскольку их невозможно не любить, этих маленьких светлых Ангелов…
Брат… Братишка. Санечка. Самый лучший старший (аж на целых семь лет!) Брат на свете. В те короткие годы, что прожиты с ним под одной крышей, он заменял Андрейке Отца. Ценой собственных нервов, делая из разбалованного Бабусей обалдуя нормального парня. Будущего Мужчину, а не хлюзду и ябеду. Он не учил не плакать от боли и обиды, он учил не показывать слёз обидчикам. Переламывая эгоизм маленького братца, Саша учил Андрейку доброте и состраданию. Умению перебороть собственные страхи и умению хорошо делать любое дело, за которое взялся. Учил бить первым, если драки всё равно не избежать, и учил стараться избежать драки, не теряя при этом собственного лица.
Они давно живут в разных городах, у каждого – своя семья. Но жёны их между собой не просто подруги, они давно друг дружке – родня. Родные. Две прекрасные Женщины, понимающие одна другую с полуслова… Видятся семьи братьев, к сожалению, редко, но связи не теряют никогда, благо, есть телефоны и компьютеры…
Деда Миша… Один из Бабусиных многочисленных мужей. Он учил маленького Андрейку всему тому, что и Отец, и Брат. Главный его урок,- НЕ БОЙСЯ! Не бойся ничего. Не бойся драки, не бойся Любить, не бойся смерти, и не бойся жить… Они любили друг друга,- Дед и Внук, забыв совсем о разнице в возрасте, о том, что по крови они друг другу – не родные.
Мама… Конечно, и Отец, и Братишка, и Деда Миша, - все они стали, вольно или невольно Андрейкиными Учителями. Мама, однако, тоже, кое-чему научила своих детей…
Овдовев, Аля тут же распихала их по бабушкам, положив начало окончательному развалу семьи, лишившейся главы. Понятно, она вдруг осталась сама, один на один со всеми вопросами и проблемами, один на один с жизнью. Ей было так трудно! Окружающие её жалели, старались ей как-то помочь. Друзья мужа добились того, что на заводе ей должны были вот-вот дать вне всяких очередей новую двухкомнатную квартиру (вместо комнаты в коммуналке). Но она всё бросила и уехала к своей сестре, взвалив решение проблем с работой и жильём на её мужа, - Андрейкиного Дядю Борю. Борис всё решил, он был человек серьёзный, умный, занимал (и по праву) большую начальственную должность. Была теперь у Али и квартира, и приличная работа по специальности. Однако, забирать детей к себе она не спешила. Постепенно, как это ни странно, ей понравилось быть несчастной и бедной. Это стало своеобразной, но привычной игрой. Многие принимали её игру за чистую монету. Это было ей приятно и… выгодно. Все тебя жалеют, стараются, по доброте людской, помочь. То начальство премию лишнюю к празднику выпишет, то сослуживица ведро малины со своей дачи притащит. Просто так, «на халяву». То Борис мешок картошки привезёт. Удобно!.. Подруг у неё не было. Были только знакомые. Аля умела хорошо шить, сестра подарила ей швейную машинку «Чайка», и Аля шила. В основном, платья, юбки, кофты. Но, при необходимости, могла и пальто подогнать по фигуре, и шубу переделать. Не всем знакомым, только «нужным». При этом хвалилась, что она, Аля, блатами не пользуется!.. Всё это привело к тому, что Аля привыкла жить для себя. Для себя и только.
Её свекровь, Бабушка Зина, учительница начальных классов, дотянула Сашу до конца четвёртого класса. Она не требовала с Альки денег, сама справлялась. Но здоровье её стало совсем никудышным, и пришлось Маме одного сыночка забрать к себе. Бабуся же, Алина мать, регулярно отжимала с Доченьки «копеечку на Андрейку», но и ей пришлось Андрейку отдать «Альке взад». «Пущай ужо третий класс у тебя учится. Да и воопче… Не слушаится он меня совсем, басурман!». Куда деваться бедной вдове? Забрала и этого…
Только вот, как с ними себя вести, Аля так и не научилась. А потому выбрала для себя в общении с собственными детьми худший вариант. Она решила быть не Мамой, а Матерью. По сути, - не Учителем и Другом, а педагогом-воспитателем детской колонии имени товарища Макаренко. Максимальная строгость в пресечении любых вольных мыслей и желаний, многочасовые нотации по любому поводу и без такового, ехидные насмешки, постоянная демонстрация её умственного и морального превосходства над детьми. Иногда – истерики под девизом «Ох, бля, и за что же мне такое наказание?!.». И все отношения её с миром были построены по одному принципу:
Начальники на работе – дураки.
Сотрудницы – дуры и уродины.
Соседи – сволочи.
Сестра – жадина, Борька её – алкаш.
Любая девочка, с которой начинал встречаться сын (хоть старший, хоть младший) – проститутка и шалава.
И сами её дети – глупые, косорукие, ленивые, бессовестные, ни на что хорошее не способные. Наказание Господне и горе луковое. И лишь сама она – правильная, справедливая, умная, только бедная и несчастная… Что уж говорить о детях! Внуков своих Аля достала своей извечной присказкой: «Надоела грёбаная жизнь, скорей бы сдохнуть!». И правнучке ещё довелось эти слова услышать… На самом деле, это было настоящим, самым обычным, лицемерием. Ибо Аля всегда боялась умереть. Боялась, так как никогда не верила ни в Бога, ни в бессмертие Духа и Души, ни в Любовь. Боялась не столько самой смерти, сколько того Мрака, наступление которого было для неё неизбежным после перехода в мир иной, и присутствие которого за последней чертой она явственно предчувствовала… Однако, изменить себя, своё отношение к окружающим она не пыталась. «Уроки», преподанные ею, запомнились и прочно усвоились.
Мальчикам иногда хочется иметь свой велосипед. Хотелось и Саше в своё время, и Андрейке. Тем более хочется, когда ты уже научился на нём ездить , когда велосипеды есть уже у всех почти пацанов твоего двора… Увы! Никаких велосипедов братьям не светило… Во-первых, на «такое идиотское развлечение» (как всегда!) нет денег, во-вторых, после того, как их отец погиб, разбившись на мотоцикле, она, Аля, твёрдо решила, что в её семье никогда не будет никакого транспорта, кроме трёхколёсного велосипеда!.. Хорошая отмазка. И не поспоришь. Вот только… велосипед-то хотелось по-прежнему! И выход был найден.
Андрейка со своим другом подписались в прокатном пункте парка культуры и отдыха безвозмездно ремонтировать велосипеды. За это добрая тётка-прокатчица разрешала им в любое время гонять на двухколёсных машинах, подотчётных ей. Сколько угодно и где угодно. Велосипедов было много, они были разные – бери любой! Друзья выбрали два прекрасных экземпляра по имени «Орлёнок», и летали на них вместе с остальной бандой до самой осени. Это был один из первых уроков «маминой школы». Вывод напрашивался сам собой, - не проси, надейся только на себя. Как кореец какой-то… Урок, однако, запомнился, - НЕ ПРОСИ.
Были и другие уроки по этой же теме. В какой-то момент Саше надоело выслушивать Мамины гадости про девушку Лиду, с которой он встречался. Надоело столь сильно, что он бросил учёбу на физмате университета, куда только что поступил, и сам напросился в военкомате в ряды Советской Армии. Андрейка, так как было ему тогда тринадцать лет, бросить школу и сбежать в Армию не мог, он продолжал жить с Мамой.,. Тем временем Советские граждане на практике узнали, что такое джинсы. Благодаря фарцовщикам и спекулянтам – барыгам «чёрный» рынок стал наполняться заморскими штанами. Это были настоящие «Райфлы», «Врангеля», «Лэвисы»… Подделки тоже были. Но не азиатская дешёвка, а «сампошив» высокого качества. Группа способных ребят и девчат организовала производство отечественных джинсов прямо в углу авиазаводского цеха, занимавшегося пошивом чехлов для боевых МиГов. Эдакий мини-участок товаров народного потребления… Стоили их джинсы сто рублей, как и настоящие, и продавались на той же «барахолке». Качество было столь высоким, что и эксперты не смогли отличить подделку от оригинала. Государство оценило мастерство подпольных портных, назначив им огромные тюремные срока… За хищения социалистической собственности с режимного оборонного предприятия и нетрудовые доходы от спекуляции и мошенничества.
Однако, и без продукции «цеховиков», опередивших своё время на четверть века, джинсов на «барахолке» хватало. И Андрейке их очень хотелось. Мама «посоветовала» сыну купить себе джинсы тогда, когда он сам на них заработает, а она денег на «такое гавно» тратить не собирается, поскольку, в отличие от некоторых других, у которых «мозги набекрень», она не дура и не идиотка… В крайнем случае, она может ему такие штаны сшить. Только без заклёпок на жопе. И с обычными швами. И без отстрочки. Аля даже купила, спустя некоторое время, кусок дешёвой материи, чем-то слегка похожей на джинсовую ткань. Только вот расцветка… Словно серебрянкой набрызгали по ядовито-малиновому фону. Такие штаны Андрей не хотел. Он хотел настоящие.
Начались летние каникулы. Андрей договорился с дальним родственником одного из своих друзей о работе. Дядечка заведовал на авиазаводе участком ТНП. Товарами народного потребления были детские санки, для упаковки которых Андрею предстояло сколачивать из реек некую конструкцию, обитую по краям железной лентой. Расценки за такую работу были мизерными, Добрый Дядечка пообещал самого Андрея упаковать вместо санок, если только на участок заявится инженер по технике безопасности. Но другой работы для тринадцатилетних пареньков в посёлке в те времена не было. Это в «перестройку» дети торговали сигаретами и «жувачкой», мыли автомашины, пели в переходах и выпрашивали деньги в электричках. А тогда, в СССР… Не всё и не сразу получалось у Андрея с проклятыми упаковками. Занозы втыкались в ладони легко и радостно. Гвозди гнулись, словно пластилиновые и никак не хотели пробивать железную ленту. А, если пробивали, то непременно попадали мимо рейки. А, если в рейку, то обязательно – в сучок. Молоток вообще не хотел бить по шляпке гвоздя, Зато с большим удовольствием бил по Андрейкиным пальцам… Это было больно. И ещё было досадно, что все пацаны гоняют мячик, дерутся, играют в «банки» и в «слона», а он, Андрейка, пытается победить эти гадские упаковки. Но у него была своя, заветная, цель, - джинсы! Маленькая мечта, сказка, которую он должен был сделать былью. Постепенно работа ладилась. Пальцы подживали, гвозди входили как и куда надо, занозам стало труднее протыкать загрубевшую кожу. Вахтёры на проходной улыбались, завидя мальца, спешащего на работу в шесть утра. Подшучивали работнички участка ТНП, наблюдая стремление пацана заработать деньги на копеечной работе. Все их шуточки как-то разом кончились в день зарплаты, когда Андрею выдали в кассе двести тридцать два рубля сорок пять копеек Столько тогда получал токарь высокого разряда. А на участке ТНП и сто пятьдесят «рэ» считалось хорошей зарплатой…
Мама не знала ничего о работе сына. Когда Андрей принёс ей зарплату, она часа два мытарила его своим недоверием, - «Скажи мне честно, у кого ты украл эти деньги! Сознавайся немедленно, и не надо мне врать про работу! Никто тебя, милый друг, на работу не примет, - тебе еще нет четырнадцати лет. Да и работать ты не умеешь. Зато воровать и врать научился. Говори, сволочь такая, - где ты взял такие деньги?!..». Успокоилась Мама, лишь поговорив на следующий день с начальником участка ТНП…
Андрею из всей суммы нужна была лишь часть, - на джинсы. Остальное пусть Мама заберёт себе. Он ждал, что в субботу они с Мамой поедут на «барахолку». Не поехали. Как и в воскресенье. И в следующие выходные – тоже. Перед третьими выходными Андрей всё же решился напомнить Маме о своём желании купить джинсы. Ответ Мамы начинался со слов «Да ты понимаешь, сыночка…». Потом были ещё какие-то слова, типа «Джинсы?.. вот говно-то! Да зачем они тебе сдались?», но Андрей их уже не слушал. Огромный ком перекрывал горло, слёзы готовы были вот-вот брызнуть. Допустить, чтобы Мама увидела, как он плачет? Такой радости он ей доставить не захотел. Андрейка рванул в подъезд, из подъезда взлетел на чердак. Только там и проревелся.
И это было ещё одним уроком «Маминой школы». Закрепили старую тему «не проси» и усвоили новую, - НЕ ВЕРЬ!..
В понедельник он, вопреки уговорам Доброго Дядечки Начальника, уволился. Зарплату (за три недели) прогулял с друзьями. Все деньги ушли на мороженое, кино, лимонад, сигареты, торты, вино «Агдам», кедровые орешки, конфеты, арбузы…
А джинсы… Они всё же были куплены. Настоящие. Только в другой раз. Почти через десять лет. Совершенно случайно Андрей со своей красавицей-женой оказались в универмаге одного райцентра. Там им и продали их первые джинсы (с «наценкой для сельской местности» в один рубль пятьдесят копеек). И для него, и для жены. Штаны действительно оказались симпатичными и удобными. С красивой отстрочкой и заклёпками в нужных местах.
Но это уже совсем другая история, история из другой, взрослой жизни того, кого в детстве звали Андрейкой, и кому, как и любому из нынешних взрослых, приходилось усваивать в детстве разные уроки. Преподавали их разные люди. Некоторые из них были педагогами по профессии. А некоторые Учителями. Настоящими, по призванию…
P.S.
Моему дорогому Читателю.
Публикацией этого текста (получившегося самым длинным, но не самым интересным) я завершаю цикл «Андрейкиных рассказов». Первоначально мной двигало желание поделиться с широкой публикой парой-тройкой забавных эпизодов из жизни маленького мальчика Андрейки. Я очень боялся публиковать первые рассказики, я очень сомневался, - получится ли у меня изложить всё так, чтобы это было интересно читать. Скоро все сомнения и страхи прошли, так как ты, мой дорогой Читатель, воспринял мои литературные опыты весьма благосклонно. А огромное количество отзывов дало мне возможность понять, что количество Людей, сохранивших в себе себя маленького, - весьма велико. Это понимание давало мне силы продолжать публикацию новых рассказиков цикла. Без тебя, мой уважаемый Читатель, ничего бы не состоялось. За это тебе моя огромная благодарность. За терпение и поддержку, за благожелательность отзывов, за доброе Слово…
Это благодаря тебе увидели свет «Андрейкины рассказы», ставшие неким напоминанием о том, что Человеки нуждаются в Любви всегда. Особенно, когда они маленькие. Спасибо тебе, мой дорогой Читатель. Будь же всегда любимым и любящим, храни в Душе себя-ребёнка, каким бы взрослым и серьёзным Человеком ты ни стал сегодня. Любви тебе! Будь счастлив.
Твой старый Медведь.