Следующим утром проехали еще раз по улицам Лос-Анджелеса, простились с оперным театром, нацелившим свои «корабельные носы» на все стороны света, музеем искусств с его 202-мя чугунными фонарями перед входом, географическим музеем, рядом с которым в пруду купаются настоящие железобетонные мамонты. Еще разок позадирали головы вслед убегающим под небеса жемчужно-зеркальным зданиям даунтауна, подивились тому, на чем же держатся камни воздушной арки, слегка позавидовали стерильной чистоте улиц города и порадовались тому, что Лос-Анджелес уж точно не сгорит, потому что пожарные колонки находятся буквально через каждые сто метров прямо вдоль проезжей части улиц. Главное, чтобы в нужный момент хоть кто-нибудь сумел этим техническим достижением воспользоваться.
Потом выжали на близлежащую клумбу наши батистовые платочки, смачно увлажненные горючей слезой неизбежного расставания, и решительно вошли в автобус. Лос-Анджелес закончился весьма неожиданно. И не только для нас. Растянутый вдоль океана, он не так-то уж далеко распространяется на восток. Несколько раз мелькнули таблички со знакомыми топонимами, но стрелочками в противоположную сторону, там-сям показались зеленые заплатки полей, «вдруг, откуда ни возьмись» по обеим сторонам дороги выскочили горы, которые так же стремительно раздвинулись и умчались к самому горизонту, а их место заняла пустыня Мохаве.
Вы ведь в курсе, что по-английски пустыня – Desert. Так вот, смею вас заверить, что и по-русски – тоже. Пустыня – это всегда изысканный десерт. Особенно, если на первое перед этим был город. Причем, чем «урбанизированнее» город (простите за тавтологию), тем резче грань между цивилизацией и природой, тем тоньше воспринимается пустыня, ее звенящая хрупкость, надтреснутость.
Для начала немного сухих фактов. Почему сухих? Потому что осадков здесь выпадает не более 100 мл в год. Причем все эти поистине «кошачьи слезки» могут вылиться за один раз и в одном месте, которое за ночь расцветет от счастья. Не шучу: семена, годами дожидавшиеся подобной оказии, в считанные часы прорастают, всходят, окрашивая пустыню сегодня зеленым, а завтра уже огненно-желтым. Так, например, цветет символ Калифорнии эшшольция.
Растениям приходится спешить опылиться и дать «потомство» пока в земле есть хоть чуточка влаги, потому что следующего дождя, возможно, придется ждать несколько лет. Не всем же везет так, как опунциям, у которых корневая система разветвляется на несколько квадратных метров, что позволяет им собирать конденсат, образовавшийся от перепада дневной и ночной температур. А он здесь может быть порядка 40 градусов.
Кроме опунций богата Мохаве и другими кактусами. Некоторые выглядят этакими мохнатыми столбиками. Правда, не дай Бог прикоснуться к этим «мохнушкам»: долго потом придется дырку с обломившимся куском шипа лечить. А еще «водятся» там такие ребристые шары с миллионом колючек. Хитрые они: ребра совсем не для красы завели, а, во-первых, чтобы самим на себя (!) тень отбрасывать, во-вторых, для того, чтобы по желобкам все тот же конденсат точнехонько под корень стекал.
А еще юкки постоянно мелькают за окном. Очень они не похожи на своих изнеженных комнатных сородичей – торчат этакими непричесанными метлами. Нянчат их тут только жесткий ветер да зной почти в любое время года. В Долине Смерти (она тоже принадлежит к пустыне Мохаве), например, зарегистрирована самая высокая на планете температура воздуха – +57; С. Было это аж в 1913 году в июле. Этим замечанием я все еще пытаюсь намекнуть на то, что глобальное потепление в последние годы резко произошло только для того, чтобы при помощи эмиссии на СО2 поправить пошатнувшуюся экономику в некотором царстве, да еще в некотором государстве. Всё, уже крещусь: лучше в Долину Смерти, чем в вонючее болото политики.
Почитала сейчас историю столь «жизнеутверждающего» названия долины и прямо-таки «порадовалась» широте кругозора и глубине мышления отдельных Homo. Одна всю Калифорнию относит к Долине Смерти, другой «во время войны» (стесняюсь спросить: какой?) целых два полка положил там неожиданной и мгновенной смертью. Третий вообще отличился: написал, что долина «абсолютно безжизненна». Им бы фантастические триллеры сочинять, ей Богу.
«Первые известные американцы некоренного происхождения пришли на эту землю зимой 1849 года, полагая, что они сэкономят время, сократив путь до золотых приисков Калифорнии. После нескольких недель путешествия и потеряв одного человека умершим, они, в конце концов, решили назвать это место Долиной Смерти», -- вещает Википедия. И я этой «даме» верю, т.к. американский гид сказал нам слово в слово то же самое.
Национальный парк Долина Смерти поистине огромен. Мы въехали в него утром, покинули вечером, осмотрев при этом только то, что попалось нам вдоль дороги. И это была всего лишь одна из множества дорог. Впечатлили «ржавые», «уложенные» аккуратной «гармошкой» хребты, которые мы видели с Zabriskie Point'а (пик назван так в честь Криса Забриски, управляющего компанией, добывавшей здесь буру), разноцветные, будто слоеный пирог, горы с романтичным названием Амаргоса. Потрясло озеро соли. Не соленое озеро, а именно озеро соли. Весной, когда тает снег, что лежит высоко-высоко в горах, а они здесь вокруг, озеро наполняется водой. При температуре, которая даже в феврале днем под 30, а летом чаще в районе 50-ти, вода очень быстро испаряется, соль, покрытая тоненькой корочкой сбежавшей вместе с водой грязи, оголяется и много месяцев лежит огромной, сверкающей на солнце равниной.
Это похоже на вспаханное поле, запорошенное первым снегом. Когда-то здесь было внутреннее море, потом океан, потом все поднялось, потом эта часть опустилась на 86 метров ниже у.М.о., а соль, разумеется, осталась. И вот мы гуляем по ней, а практически, шагаем по дну огромного водоема, лежащего в самой низкой точке Северной Америки. А всего в 136 км отсюда находится самая высокая её точка (4421м). Вот и прикиньте, что за процессы происходили тут в последние 1700 млн. лет. Жутковато, однако…
И по поводу «абсолютной безжизненности»: долина «населена» почти тысячью видов различных растений и кучей козявок и зверушек, многие из которых нигде больше не встречаются.
Обратный к Лас Вегасу путь пролегает недалеко от Зоны 51. Нам-то, бывшим советским, при упоминании «почтового ящика» в ступор впадать вроде бы как-то неприлично, а вот у немцев едва шейные позвонки не повыскакивали, когда они увидели «висящие» над холмами дроны. Телевизор нужно почаще смотреть, sehr geehrte Damen und Herren! «Из его недр» нас все время приглашают поверить в то, что эти летательные аппараты изобретены исключительно из гуманных побуждений – чтобы Аmazon мог в наикратчайшие сроки прямо на балкон доставить клиенту заказанные им, допустим, в мае валенки для будущей зимы. И не следует доверять наветам древних бабушек, сидящих на завалинке, будто бы с беспилотников расстреливают вместе с талибами мирное население Йемена и Пакистана. Эти вредные старушки поговаривают даже о том, что полет американцев на Луну снят именно в Зоне 51, и будто бы там под землей творится такое! Такоооое! И даже будто бы свалившийся недалеко оттуда в середине прошлого века НЛО вовсе и не неопознанный летающий объект, а совсем наоборот – самолет-шпион U2, который как раз в те времена проходил испытания. Это чуточку позже его такого недосягаемого и неуязвимого под Свердловском праздничным салютом подбили. А нечего за Байконуром подглядывать. Но у бабушек, сами понимаете, Паркинсон, Альцгеймер и просто маразм, а у Пентагона ничего такого нет, потому и построили американцы прямо у дороги Alien Center.
Там всё иноземное: майки с изображением гуманоида, например. И цены на них. И сам пришелец стоит под пальмой во дворе. Только головы у него нет. А кто сказал, что инопланетянин обязан ее иметь? Кому совсем уж непривычно, может свою подставить, сфотографироваться и демонстрировать снимок, как доказательство того, что все пришельцы созданы по его «образу и подобию». А кто рискнет возразить? «Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе – это науке неизвестно», -- компетентно заявлял некогда один знаменитый кинодокладчик. Про Марс с тех пор кое-что удалось прояснить, но неисследованными остались еще сотни миллиардов планет нашей галактики. Может они так же, как и пустыни, только на неискушенный взгляд кажутся «абсолютно безжизненными»? Лично у меня еще теплится надежда на то, что мы не единственные в этом мире. Ну, или хотя бы первые…