В послевоенном детстве, наши одинокие мамы тяжко работали, а мы, предоставленные самим себе, носились по оживающему после военного лихолетья городу, в поисках чего-то очень интересного, о существовании которого, смутно догадывались.
Моя подруга, которая была старше меня на пять лет, повела меня во Дворец пионеров.
Я не знала, что это такое, но во ДВОРЕЦ мне понятно хотелось. Он не обманул моих ожиданий. Натёртые до блеска полы! Тепло, светло и красиво! Шныряющие, ничего не боящиеся дети. Иногда среди них проходящий учитель. Было видно, что они (учителя) рады детям и это было замечательно!
Вот родителей дальше гардероба не пускали. Они, нарядив соответственно дворцу своих чад, смиренно ожидали конца занятий. Дети выскакивали, какие-то опьяненные может быть впервые открывшимся миром.
Сначала Галя повела меня в отдел техники. Там, всё умеющие мальчишки, запускали чудо модели красивейших машин, а по узкому бассейну плыли, (опять же, послушные мальчишеской воле), судомодели. Хотелось смотреть бесконечно. Я должна была «слушаться Галю» и потому пришлось идти дальше.
Проходя мимо высоких, красивых дверей, мы услышали музыку,- удивительную музыку! Будто кто-то играл, опуская голову всё ниже и ниже, а потом поднимал её и старался посмотреть высоко в небо, туда, где летают птицы. Я остановилась как вкопанная.
Галя сказала
-Это не музыка - это гаммы. Пошли! Мы идём на Лепку.
Слово Лепка, мне ни о чём не говорило, так же как – Гаммы.
Галя к тому времени уже посещала три кружка: геологический (её погибший папа был геолог), юннатский и почему-то фехтования.
Наконец, нужная нам вывеска - ЛЕПКА, За дверью очень тихо. Мы осторожно постучали и вошли.
Валентина Николаевна Китайгородская – так звали нашего преподавателя.
Она работала во Дворце пионеров со дня открытия, после окончания войны. Много поколений скульпторов вышло из-под её крыла.
Когда я, окончив институт, пошла работать, были уже заслуженные деятели искусств (её ученики), у которых светлел взгляд, когда при них упоминали её имя.
Мы все обожали её.
Валентина Николаевна преподавала также в Средней Художественной Школе (С.Х.Ш.), где неизменно оказывались дети уже не способные покинуть скульптуру.
Она совсем не менялась с годами. Вот идёт, среди ребят, по узкому длинному коридору нашей школы, в своём рабочем халатике, - ни на кого непохожая. Необычно широкое лицо наводило на мысль о происхождении её фамилии. Добрый взгляд больших, вполне европейских, глаз и поразительный цвет всегда румяного, милого лица.
Мы никогда не видели её раздраженной. Казалось, что у этого человека всегда светло на душе; даже было почти стыдно, что где-то там, за дверьми нашего класса есть зло.
Я очень люблю Интернет – там есть всё обо всех. Привыкли, что любая мало-мальски известная личность имеет своё место в Интернете
Однажды, желая вспомнить какое-то событие в жизни, я захотела посмотреть, что написано о нашем любимом учителе. Открываю.
-??? Нет ничего!
О педагоге, воспитавшем много поколений художников; едва ли не все скульпторы нашего города прошли через её внимательное сердце; – об этом человеке нет ни одной строчки!
Получается так, знаем много и думается, что это знают все, - ан нет. Ничего подобного!
Захотелось вспомнить и рассказать другим о том, что, до сей поры, мне
казалось общеизвестным.
Юбилей нашего Любимого учителя. (Репортаж из прошлого)
Где-то в глубине души, у каждого из нас, очень разных её учениках, был уголок души, где хранилась память об этом удивительном человеке. Однажды, среди повседневной суеты, мы услышали, что у нашего учителя юбилей. Есть такая традиция в Союзе Художников объявлять об этих торжественных датах.
-У Валентины Николаевны ЮБИЛЕЙ! Боже мой, сколько же ей лет? Семьдесят? Неужели?! Как быстро летит время! А помнишь…..?
Всполошились не на шутку.
-Ребята надо отметить!
Слух, как катящийся снежный ком. Откликнулись все, и увлеклись.
Одна идея была лучше другой. Спорили, как организовать праздник, что подарить. Все согласились, (с восторгом) - собрать деньги. Понимали, конечно, что никакими деньгами не оплатить добро, которое она делала для нас. Стали думать, где провести праздник. Сколько нас? С приезжими – сто с лишним. Отлично! Придумали, какую надпись сделаем на хрустальной вазе, которую, по мнению некоторых, мы обязательно должны были подарить. Назначили день.
Вдруг кто-то спросил.
-А что сама Валентина Николаевна? Может ей не удобно в такой день?
Молчание. Никто ничего не мог сказать вразумительного. Стали спрашивать: «Кто последний её видел?». Все скромно молчали.
-Ребята, как же так? Надо срочно ехать. Она может даже не знает, как мы решили! Кого пошлём?
В этом решили отдать предпочтение женщине. Выбор пал на меня.
Всё такая же,- с бархатным лицом, только голова совершенно седая. Обрадовалась. Когда я рассказала, по какому поводу приехала - заулыбалась, но всё же видно было, что обеспокоена.
-Знаешь Наташа, я последнее время много болею. Боюсь сильных эмоций – даже хороших. Вдруг не выдержу.
Я стала расспрашивать про болезнь.
-Болею с тех пор как переехали в новую квартиру. Переволновалась, должно быть, - очень долго ждали. Уже даже не надеялась.
Помолчала, видно что-то вспоминая и улыбнувшись, сказала
-Наверное, всё-таки это бетонные полы меня так доконали. Всё болит.
-Валентина Николаевна, может тогда не надо это затевать? Ребята хотят Вам что-то подарить. Пусть подарят – это от чистого сердца.
Она задумалась.
-Нет так нельзя. Ведь не зря же они так придумали, и потом хочу, чтобы вы все пообщались. Это замечательно. Я приеду.
Меня с нетерпением ждали.
-Ребята, она согласна, Только, только она больна. У неё всё болит, там бетонные полы, низкий этаж. Ей холодно, ребята. Не хрусталь нужен! Ковры надо!
-Ковры???
Раздались решительные голоса
- Паласы купим, в обе комнаты на весь пол! Не будет мёрзнуть Валентина Николаевна.
- Зря поспешили!
Один из наших «заслуженных» (это те, кто имеют звания) сказал.
- Какие глупости, - хрусталь всё равно надо было купить. Пусть потомки читают, что мы ей напишем, а КОВРЫ - тоже купим.
Кто-то робко произнёс
-Мы все деньги истратили.
- Соберем ещё!
Окинул взором погрустневшую братию.
-Кто не может, не надо. Потрясём ещё наших «великих».
«Заслуженный» повернулся ко мне.
-Говори сколько метров комнаты.
-Я не знаю.
-Как не знаешь? Мы тебя, зачем посылали? Говори, какие окна, какой коридор и всё, что ещё помнишь.
Внимательно выслушал и решительно сказал
-Значит серия такая - …(назвал) Комната - столько метров…Точка.
Всё, решено.
-Вот же, что бы мы делали, ни будь таких светлых голов?
Ещё один робкий голос, до сих пор молчавший.
-Пылесос тогда надо купит, только хороший.
-Правильно, молодец!
Купили ВСЁ - «великие» откликнулись с превеликой радостью.
Праздник решили провести в Доме Архитектора. Там очень красивый банкетный зал.
Она сидела маленькая, рядом с потрясённым внуком и дочерью. Ребята выступали. Не было торжественных речей – все наперебой говорили от сердца.
Помню, кто-то замечательно сказал
-Вот мы сидим , все очень разные: тёмные, светлые, рыжие (говоривший был рыжий), худые, толстые, с бородами…в очках, и каждый думает, что именно ОН её любимейший ученик.
Все засмеялись – так верно это было сказано.
Мой муж тоже учился в С.Х.Ш. только несколько раньше меня. Мы любили вспоминать годы учёбы, учителей. Он был живописцем - у них Лепка была только несколько часов в младших классах. Любил рассказывать, как Валентине Николаевне понравилась его работа. Лепили рельеф - кленовый листик. Она сказала: «Очень хорошо, прямо как у старых мастеров»
-Я побежал в библиотеку и до вечера рассматривал рельефы старых мастеров.
-Значит ты тоже её любимый ученик?
А Костя Симун, очнувшись от своих воспоминаний, навеянных выступлением других, сказал так
- Меня всегда отовсюду выгоняли. Выгоняли из детского сада, из школы, из С.ХШ., из института, из Союза художников,…из страны. И только Валентина Николаевна меня никогда не выгоняла. Напрасно смеётесь! Может поэтому, я ещё жив!
Потом, помолчав, и уже захмелев, он попросил ещё слово. Все закричали
- Ты уже говорил!!!
Он всё же сказал
-Я любил Валентину Николаевну…. Это была самая святая любовь в моей жизни.
Ребята говорили, говорили. Казалось, они хотели опять окунуться в детство.
Вспомнили даже, как Валентина Николаевна отталкивала нас повзрослевших. У неё была новая малышня, и она, будто предлагая нам дальше идти своей дорогой, радостно вела в класс этих стриженых «из чужого курятника». Мы ревновали. Помню, Димка сказал
-Я, кажется, сейчас поддам этому «шибзику». Смотри, он уже не отходит от Валентины Николаевны.
Вечер подходил к концу и как всегда, наш любимый человек не разочаровал нас.
Она сидела, спокойно с интересом смотря на своих возмужавших детей, по матерински гордясь и вспоминая каждого.
Пора было закругляться, мы с грустью понимали, что утомили её.
Последние слова, как всегда поразившие меня, были такие
-Я так благодарна вам, за то, что мне удалось, вот так разом, увидеть вас всех. И мы вместе вспоминали нашу счастливую жизнь. Вы много сказали мне замечательных слов, только я, конечно, их переадресую.
Вы помните это время, так как тогда впервые в своей жизни прикоснулись к искусству – оно прекрасно. Я к вам присоединяюсь - я тоже люблю это время и каждого из вас. И очень рада всех вас видеть. Замечательный праздник, ребята!
Вот так эта маленькая женщина, наш учитель, просто объяснила «маститым», «матёрым» мужам Жизнь. Не было в ней и тени тщеславия.
Она могла посвятить свою жизнь самоусовершенствованию, но, видимо следуя своему призванию, отдала свою жизнь и свою любовь к искусству детям, И ЛЮБВИ ЭТОЙ СТАЛО НА ЗЕМЛЕ В СТО РАЗ БОЛЬШЕ.
декабрь 2013 г.
Петербург.