...Особенно специфично выглядит жанровая палитра книги «Виргостан», представляющая собой три части: «Верика», «Состояния» и «Виргостан». У каждой из этих частей есть подзаголовки, в которых отражена их жанровая принадлежность. Так, «Верика» – это «житейская буквальная сказка», «Состояния» – это «толковый малый сопроводитель по заповедным житейским состояниям», а «Виргостан» – это «житейский клочковый роман».
Остановимся подробнее на каждой из частей книги, обращая внимание на их жанровую специфику. На первый взгляд, «Верика» – это действительно сказка с таинственными фантастическими «летучими безизьянами» (с.47), «крошками еженотами» (с.47), «многокрылами» (с.36), феями и «дракончиком из породы двукрылых единохвостов» (с.34), которого кормят «скоморошковыми шариками» (с.35). Но это только на первый взгляд. Достаточно обратить внимание на определение жанра самим автором. Сказка у него названа «житейской, буквальной» (с.11). Казалось бы, это совмещение несовместимого. Однако в художественном мире Бутусова такое смешение вполне возможно и даже закономерно. «Смысл жанровой структуры в целом… состоит в создании некоей образной «модели мира», в которой все сущее обретало бы свою цель и свой порядок, сливалось бы в завершенную картину бытия, свершающегося в соответствии с неким общим законом жизни». Фантасмагоричный образ мира В. Бутусова на самом деле вполне реальный. За всеми фантастическими героями, событиями, предметами кроется вполне реальный житейский мир со всеми его законами и странностями, правилами и исключениями, явным и скрытым. В мире есть много неопределенного, скрытого, тайного, и В. Бутусов очень тонко чувствует размытость границ между реальностью и ирреальностью, между ведомым и неведомым. Именно через сказку, в которой все возможно, в которой так легко совместить несовместимое, и явлена нам философия мира в сознании В. Бутусова.
По мнению Ю.Ф. Ярмыша, «литературная сказка – такой жанр литературного произведения, в котором в волшебно-фантастическом или аллегорическом развитии событий и, как правило, в оригинальных сюжетах и образах в прозе… решаются морально-эстетические и этические проблемы». «Сказка в силу специфики своего жанра не знает неразрешенных конфликтов. Поэтому неосознанная в реальности трагедия переносится для изживания в сказочное пространство. Это позволяет говорить о природе писательского оптимизма. Специфика его в том, что рождается он на основе отчаянного пессимизма. Сказка – последнее пристанище надежды. Она учит не умению различать, «что такое хорошо, а что такое плохо», она учит мудрости жизни». Через сказочное В. Бутусов пытается понять реальное. Жители его волшебной страны действуют по тем же законам, что и обычные люди. Они едят («Верика трапезничает с домочадцами» (с.21)), спят («Верика открывает глаза. Копошится в нагретой постели» (с.19)), отмечают праздники («у Верики сегодня праздник – день именин» (с.41)), переживают («Верика размышляет о мятежности подросткового возраста» (с.45)). Героев окружают не только фантастические предметы, но и вполне обыденные и реальные. Действительно, «в литературной сказке… сказочное чудо окружается максимальным количеством обыденных деталей, точных реалий, причем «названные новшества» не только не разрушают сказку, но, напротив, помогают ее усвоению, создают феномен «иллюзии достоверности». Эта иллюзия в свою очередь необходима для того, чтобы заставить читателя вжиться в «волшебную реальность», поверить в «нормальность чуда» и тем самым приобщиться к нравственной философии сказочного жанра».
Интересно отметить, что главной героиней является девочка Верика, у которой есть подруга Всеша. Многие исследователи считают, что дети выполняют гармонизирующую функцию в мире. Образ ребенка восходит к архетипу младенца как судьи мира и одновременно его надежды на спасение. Возможно, именно поэтому у В. Бутусова Верика – главная героиня, и ее именем названа сказка.
«Житейская буквальная сказка» – это образ мира во всем его противоречии, смешении, переходном состоянии одного в другое. За этим волшебным мирком, изображенном в сказке, стоит глобальный мир вселенского масштаба: «Нетрудно ощутить теплоту целого неизмеримого пространства, где недосягаемо глубоко колышется спокойное, как небо, дыхание. Это и есть целый мир Верики. Это ее воздух и огонь, земли и воды, планеты и галактики. Ее скромный уютный уголок в состоянии неделимости» (с.48).
Таким образом, В. Бутусов «играет» сказочным жанром, чтобы достичь определенного эффекта для решения художественных задач.
В разделе «Состояния», который оформлен как толковый словарь «житейских состояний» (с.201), с первых же страниц мы находим смешение реального и выдуманного. Автор дает определения слова «Состояние» не только по словарю Д.Н. Ушакова, В.И. Даля, но и по «Большому унимерианскому словарю значений житейского происхождения; с коммент. Кроха Давния, изд-ва “Унимер”» (с.202). Совмещение реального и фантастического соответствует философскому представлению автора о мире и состоянии: «отражение макро в микро; проекция внешнего на внутреннее; внутреннее ощущение внешнего; большое в меньшем; наименьшее в наибольшем и т.д.» (с.202). Сам словарь позиционируется как «методическое пособие Кроха Давния» (с.204), содержащее «различные способы определения того или иного состояния в оперативной обстановке» (с.204). Этот словарь помогает читателям «Виргостана» расширить свои знания о мире, изображенном В. Бутусовым. В этот словарь вошла и расшифровка тех неологизмов, которые встречаются на страницах книги, а также толкование самых различных состояний. Например, состояние «Выползня» (с.236), «Вызова Обществу» (с.236), «Увлеканизма» (с.347), «Небесимости» (с.384), «Горных бабушек» (с.242), «Жесткой эластичности» (с.253) и т.д.
Наиболее показателен жанровый подзаголовок к последней части книги, который характеризует структуру всего произведения. «Виргостан» – «клочковый роман» (с.375). Само определение «клочковый» является знаком понятия коллажности, которая характеризует книги и других рок-авторов. Однако эти «клочки» объединены в роман – жанр, отличающийся масштабностью и цельностью. В. Бутусов соединяет «обрывочные», «клочковые» наброски, мысли и рассказы в одно цельное произведение, что объясняется принципом синтетичности рок-культуры, перенесенным в рамки прозы. В состав «Виргостана» вошли рассказы из книги «Антидепрессант. Со-искания». Например, «Колокольник», «Человек с перевернутой головой». Но в «Виргостане» они уже потеряли статус рассказа, они плавно вплетаются в канву романа, дополняя его новыми образами и зарисовками, «клочками» мыслей и описаний.
Аналогично образу мира в «Верике» вырисовывается мир и в «Виргостане». Этот роман тоже на первый взгляд кажется сказочным. Но о том, что нарисованный автором мир из внешне фантастичного может в любой момент превратиться в реальный, свидетельствуют строки: «Сегодня Виргостан приблизился вплотную. Рано или поздно он вселит нас в себя, и не будет больше никакой разделяющей полосы, никакой видимой и невидимой границы» (с.382). Думается, для автора Виргостан – это вполне существующий мир, который пока доступен далеко не каждому. Это глубоко философский образ, который объединяет все три части книги в единое целое.
Таким образом, жанровое определение «Виргостана» как житейского романа в общей концепции книги и мировоззрения рок-автора вполне органично и оправданно.
Книга «Антидепрессант. Со-искания» в жанровом отношении также характеризуется полифоничностью и коллажностью. Уже в самом заглавии отражена специфика книги – в ней собраны «со-искания» двух авторов (В. Бутусова и Н. Якимчука), то есть своеобразное смешение творчества писателя-филолога и рок-музыканта под одной обложкой.
Книга состоит из следующих разделов: «Совместная проза», «Проза Вячеслава Бутусова», «Проза Николая Якимчука», «Стихи и песни Вячеслава Бутусова», «Проза Николая Якимчука, версия (редакция) Вячеслава Бутусова», «Совместные стихи Вячеслава Бутусова и Николая Якимчука». Таким образом, уже из перечисленных названий разделов видна сложная структурная организация книги. Эта книга – своего рода эксперимент, который можно объяснить причинами общекультурного характера. Специфика природы рока диктует свои законы и в прозе. Это нетерпимость к закрытости, однородности. Это всегда диалог, смешение и слияние жанров, это особая синтетичность. Так, например, В. Бутусов выступает в качестве редактора в прозе Н. Якимчука и делает сноски, примечания. Эти сноски не несут серьезных поправок или объяснений. В. Бутусов то шутливо и иронично высказывается по поводу фразы Н. Якимчука, то выражает согласие с автором или неудовольствие. Это напоминает карандашные заметки читателя, подчеркивающего интересные ему мысли на полях любимой книги.
;Как уже было отмечено, жанровый состав книги разнообразен. Помимо стихов и прозы, появляется и драматургия («Садовник Камаль. Актуальная пьеса»). В прозе Н. Якимчука – целая серия зарисовок, касающихся знаменитых людей: художников, писателей, кинорежиссеров, актеров. Автор позиционирует себя свидетелем или другом всех этих известных деятелей, тем самым вводя читателя непосредственно в мир своих героев («что сказать о Брехте?.. Я помню его датские депрессии» (с.105) «с Саней Вампиловым меня познакомил мой друг» (с.107), «я видел его всего один раз, в Голливуде, у Чаплина» (с.109), «мысль, с которой делится со мной Торо» (с.113), «с Хармсом нас сблизили велосипедные прогулки» (с.121), «я шел на обед к Буниным» (с.135)). Некоторые рассказы ведутся от первого лица. Так в рассказе «Жорж Сименон» с нами как будто беседует сам Жорж, вспоминая о своей жизни уже из «посмертного дома (с.133) и сообщая нам о том, что нас ожидает «за гранью» (с.133). Однако в целом эти зарисовки не лишены реальности. Основные биографические моменты из жизни действующих лиц не выдуманы, а порой и очень четко подмечены основные душевные сломы героев, факты из жизни, коллизии судеб. Чувствуется, что Н. Якимчук хорошо знаком с биографией каждого из описываемых им героев. Проза Н. Якимчука на фоне прозы В. Бутусова выглядит более приближенной к реальности. Мы узнаем литературные традиции, прецедентные тексты, замечаем интертекстуальность, что характерно и для В. Бутусова. Однако в прозе профессионального филолога нет тенденции к эпатажным экспериментам и игрой словами, как у рок-музыканта. Стоит только обратить внимание на сами заголовки рассказов Бутусова: «Нусофик», «Виктуриан», «Лежебей», «Меламид, «Анаппатий и Зевай», «Унион и однажды».
В целом книга производит впечатление собрания «пестрых глав». Действительно, сами авторы подчеркивают это: «Эти записки обо всем не имеют ни начала, ни конца. Трудно ставить точку, когда в голове роятся сто тысяч оригинальных состояний и замыслов. Но и обременять собой замыленного, утонувшего в океане информации читателя – нет, не имею права. Обязан умолкнуть» (с.313). Многие рассказы из раздела «Проза Вячеслава Бутусова» нашли свое воплощение в книге «Виргостан», где влились в канву цельного произведения.
Итак, общей чертой прозы В. Бутусова является синтез разных жанров, формирующийся чаще всего для более емкого воплощения действительности. Произведения автора показывают динамизм мира, смену культурно-социальных парадигм и философских вопросов, сложную задачу упорядочения этих проблем самим человеком. Жанры, представленные музыканту как опыт культуры, служат ему для выявления собственного замысла, помогают определить индивидуальную концепцию. В. Бутусов ищет форму, выбирает жанр, и в итоге этой работы рождается нужная концепция. По мнению Бурлиной, «найти ее и значит найти «свой» жанр, то есть изобретенную на основе уже известного систему предметно-художественных решений».
(фрагмент из научной работы "Поэзия и проза Вячеслава Бутусова, Екатеринбург, 2009 г.)