- Топленое молоко и немнооооого корицы… - шептала Варвара на ушко малышке Розе, глотая тончайший, ни на что не похожий запах белокурых детских волос.
Рассвет только-только приземлился. Приглушенный желтое свечение заполнило комнату. Из окна рывком хлынул поток вкуснейшего воздуха: сено, освеженное ночным ливнем.
И снова благодарность… Уже которое утро Варвара ощущает тело жизни: теплое, нежное, покорное… как дитя, что рядом робко выбирается из дрема…Да что тут сравнивать. Отождествление: жизнь и есть это дитя - Роза…
Знала ли Варвара, что здесь,в этой глухой деревушке она обретет ни отшельническое смирение, а истинный смысл… - то, что зовется счастием?..
………………………………………………………………………………………….
Варвара - молодая женщина. Она же - преподаватель латыни в медицинском университете города Москвы. Будничность и радовала и тревожила - всё как у всех...Но!
На кану тридцати трёхлетия, в декабре, врачи провозгласили не иначе как вердикт: бесплодие.
Слабость осознанная, и потому умом позволенная себе самому, не мучила Варвару тревогой. Знала, что вызывает жалость зловонным одиночеством, знала, что будет вызывать ещё большую жалость, когда в компании вдруг зайдет речь о семье. Мужчины? А зачем уже? Любовь великая? Я вас умоляю...Конечно влюбленность очень радужна и даже вдохновляет, но увольте… просто нет желания размышлять об этом! Для всех желаний, которые требуют аргументации и оправдания перед системой, - для осуществления всех подобных желаний нужно отчаяние! Нужно, чтобы негласно было ясно…или не было ясно…Если воистину откровенно: совершенно перестает быть интересным,как понимает твою жизнь окружение. Окружение-то помыслило и баста! Не думаете ли вы, что все только и делают, как глотают вашу судьбу, со всеми её осадками?..А вот так тому не быть никогда!
Варвара поняла, что самым эгоистично-приятным и приемлемым для неё станет свободный уход… Ну, а как ещё провести (да-да, именно: «провести») оставшееся время «жития-небытия»? В итоге молодая женщина собрала причиндалы в мешковатый серый рюкзак и дёрнула… на Кавказ. А потому что считала Кавказские горы самыми «свойски» красивыми.
Не тосковала по столице ни дня. Да и в принципе, она никогда ни о чем не тосковала. Отпущенная жизнью…Ни к чему не привязана, всюду "недом". Мечта для идиотов, гордо представляющихся: «я – сам по себе!».
Отчаянный шаг самой решить, где для неё Родина, уволок далеко от первоначального места «распределения» душ.
Сперва Варвара поселилась в Гудани: немо, самобытно, безлюдно. Неделя, проведенная в этом селе не исцелила обиды на себя, на всех и «вся», но дышать стало полегче… Чем занималась? Выбрасывала мысль за мыслью, разгуливала по окрестностям, пила воду из реки и...всё, что ли?..
Как бы то ни было, такой уклад будничности принял в жизнь Варвары надежду...в тот самый момент, когда женщина увидела, как белокурая маленькая девочка поласкала в ледяной речушке алый, в синий горох платок.Варвара чувствовала, как от яркости красок буквально отяжелела голова. Жарко было…
Всё это дело происходило в Старом Шатили(до которого Варвара целенаправленно добрела, не смотря на зной, и ничуть не жалея сил).В июле месяце температура воздуха здесь прогрелась до 36. В Шатили, в принципе, погодные условия не особо балуют жителей: из крайности -в крайность. Архитектура…ну…точнее: изыски каменных останков – манили Варвару обреченностью. Это символично, не так ли: сбежавшая из города она хотела видеть ни что иное, как подобие его развалин…
Только вот всё это казалось совершеннейшей чушью,когда Варвара увидела, как белоснежные ручонки девчушки тончайшими пальчиками быстро-быстро перебирают в воде реки хрупкое тельце пестрого платочка…
«Что она здесь делает? Как добрела сюда?»
- Совершенство! - сорвалось с губ Варвары…
Прищурилась: нимб юной души слепил глаза…
Тут же необходимо заметить, во избежание недомолвки с читателем, что Варвара не была стихийно влюблена во всех детишек земли после того, как узнала свой диагноз.
Что именно так завораживало Варвару при взгляде на малышку Розу? Светлоглазая, бледненькая, она как будто бы случайно оказалась в здешних краях…Но и по тому, как свободны и раскованы были её движения, и по тому, как уверенно она ощущала эту землю под собой было ясно: здешняя.
Как вкопанная. Варвару словно парализовало: ни шагу с места, поэтому знакомство «сыницыировала» малышка.
-Я Роза, если Вам интересно…
- …
- Конечно интересно, иначе зачем бы Вы так дерзко рассматривали меня!..
Этот день Варвара считает днем своего воскрешения. Так сказать: Ab ovo!(с самого начала).
Выяснилось, что Роза живёт с отцом в огромном (редкость для здешних мест) доме. Не было никакого особого периода для налаживания отношений: зрелая женщина- Варвара и нежный лепесток младенчества -Роза, стали друг для друга всем. Варвара перебралась ближе к малышке, в Новое Шатили. За очень символичную плату женщина сняла комнату в уютном домишке. Хозяйкой дома оказалась трудолюбивая старушка,которая держала дюжину барашков и три козы…Варвара, конечно, помогала как могла. В частности, на ней было обменять шерсть на зерно и другие необходимые продукты и, собственно, стряпня.
А в остальном, всё внимание, будничность, - всё было в Розе… Сутки напролет они проводили вместе: ни свет ни заря – малышка прибегала к Варваре на волшебно заваренный зелёный чай; каждое утро пеклись или пирожки, или шарлотка, или хачапури (Роза стала обожать выпечку с того самого момента, как впервые отведала испеченное Варварой печенье, а Варвара поняла, что нет большего удовольствия, чем баловать и удивлять кулинарными изысками домашней кухни это дитя). Затем долгая-долгая (трех-четырехчасовая) прогулка до крепости, на самый верх: там они обустроили себе чудное жилище…Это была огромная каменная гостиная, в центре которой Роза и Варвара выложили камнями место для костра; рядом – подушки из сена. На месте предполагаемых окон повесили плетеные из травы и сухих листьев шторы, которые сразу привнесли в каменные «хоромы» приглушенный уют, а деревянные балконы (которые, как казалось Варваре, не были отголосками древности) внушали глазу некий чувственный и загадочный романтизм. Жгли вечерами костры и вели увлекательные беседы.
Варвара учила Розу латыни... Девочка полюбила этот язык с первого звука. Она, не скрывая восторга, завороженно наблюдала, как буквы, составляющие плоть латинских слов, отскакивали с губ Варвары: уверенно, четко, несомненно. Роза, надо заметить, была очень талантливой ученицей и налету схватывала все новые и новые выражения и мысли великих древних философов.
Варвара имела в мечтах (а некогда в целях) открыть частную начальную школу для девочек, где основой обучения стали бы этика, эстетика, воспитание благородных нравов женщины; обязательно -изучение латыни, литературы и музыки. Огонек в глазах Розы при каждом новом доброжелательном нравоучении имел для женщины несравненную ценность, воскрешая по клеточке былые устремления и смыслы.
Роза не могла не измениться…Перемены в ней, безусловно, заметил и отец – Николай Петрович, человек военный и посему -консервативный. То, что его малышка пропадает сутки напролет невесть где и с кем, тревожило ни на шутку. За ужином малышка выдавала такие «перлы», что мужчина просто не мог ничего сказать в ответ… А что он мог ответить, когда на замечание:
- Ты совершенно перестала быть леди! Носишься сутки напролёт,как пацан:колени обшарпаны, волосы слишком высоко убираешь...
Роза с мудрым прищуром четко (как можно приближеннее к манере разговора Варвары) проговорила:
-VERA ORNAMENTA MATRONARUM PUDICITIA NON VESTES!
- ???
- Настоящим украшением женщины является стыдливость, а не одежда, папа!…Так говорил Юстиниан!
Ливень. Темное небо опустилось низко,и было ощутимо, что оно обхватывало макушку головы угольно-размашистыми «лапами» туч. Роза уже ждала Варвару в крепости и даже успела развести огонь. Сама. Влажность воздуха вскоре стала едва значимой. Хрустящий огонь степенно прогревал каменную замкнутость. Роза, свернувшись калачиком, смотрела на огонь, а Варвара сломя голову «летела» к своей малышке: по мокрым камням, трухлявым деревянным мостам между башнями. Несмотря на дождевик, она промокла до нитки.
- Ух ты ж! Огонь! - искренне восхищенно воскликнула женщина.
Роза тут же подскочила и принялась помогать Варваре снимать дождевик.
- Держи… уцелели… - женщина протянула Розе теплый сверток.
- Оооо! Ещё теплое. Что там?
- Хачапури…с картошкой.
- Ммм!
Что нужно для уюта? Тепло, пища, родная душа, покой…О да…всё это было… Столь многое,но истинное в воплощении.
Варвара грела руки у костра, а Роза, смакуя теплую выпечку, любовалась отблесками огня, путающимися в чёрных локонах женщины. Вообще, Роза частенько с детской непосредственностью рассматривала Варвару. Длинные тоненькие пальцы, маленький курносый носик, черные, с желтоватыми молниями глаза, не узкие, но принимающие изящный изгиб брови, - всё это буквально завораживало малышку и казалось ей воплощением совершенной красоты.
- А как будет: «ты прекрасна»?
Этот вопрос не ввел Варвару в краску,потому как было понятно, к чему малышка клонит.
- Te sunt pulchra!
- Te…te!Te sent pulchra! - Нежно повторила Роза и, дабы не допустить ответных слов благодарности, принялась увлеченно жевать дальше.
О, погода Шатили! Никогда не знаешь, чего от неё ждать. Вот и теперь ливень перестал доказывать доминантность и только еле слышно шаркал по камешкам да по бревнышкам. На днях в крепости поселились студенты-автостоперы из России, поэтому каждым поздним вечером эхом стал разноситься озорной хохот вперемешку с какой-то престранной музыкой. А вот до часов трех дня молодёжь, по всей видимости, отправлялась исследовать местность… - значит тишина.
Этой тишиной наши дамы наслаждались вместе и теперь. Роза запустила маленькую ладошку в шоколадные кудри Варвары и, по локону накручивая их на пальчики, шепотом делилась вестями вчерашнего вечера:
- Нашла старую книжку на чердаке… Тоненькая книжка…не все страницы уцелели. Я читать начала с 32 странички, но, знаешь ли, как будто бы сызнова: без потери смысла, потому что не повесть, а научные данные...
- О чем же?
- О лошадях… Так вот, индейцы Перуанского племени Мицран называли лошадей «Оквилаупаракламарукоаллунакланата»!
- ?
- Ага! А на острове Родос был обычай запрягать белую лошадь в горящую колесницу и загонять её в море... Это символизировало возрождение солнца после зимы!
- Боюсь лошадей…
Роза подскочила с места и удивленно залепетала:
- Как? Добрее разве есть существа? Мне кажется, они очень мудрые в своей любви и простоте!.. Не думаешь так?
- Они красивы. Умными их не считаю, малышка…Как и всё живое – прекрасны по своему, но не вижу в них «мудрецов»… Не обидно тебе это слышать?
-Неа…
Роза вдруг стала понурой. Что-то очень тревожило её чистую детскую душеньку.
«Но что?» - взглядом спросила Варвара.
- …
- ?
- У отца будет благородная породистая лошадка…там, куда мы скоро переезжаем…
И малышка буквально стала молить Варвару и взглядом и словом:
- Там будет гораздо лучше, чем здесь! Правда! Мы едем в Дагестан, в село…не помню какое село, но там будет сказочно красиво! Горы, леса, пастбища…Как на открытке Альпийских местечек!.. Там река прозрачная и из неё можно пить, не боясь подхватить заразу!..
Варвара немо ловила каждое слова Розы, а та тревожно продолжала лепетать:
- Пожалуйста…милая Варварушка…пожалуйста…поехали с нами… Ты мой добрый друг, ведь так?
Слеза увлажнила острую скулу женщины:
- Так! Так, и никак иначе! Навсегда, Роза! Помнишь: VERAE AMITITIAE SEMPITERNAE SUNT (истинная дружба вечна)!
Роза бросилась на шею Варваре и уже не могла сдерживать боязни расстаться. А что Варвара…Она здесь, потому что здесь её Роза – конечно, пойдёт по следам. Стыдливость, вероятное осуждение и абсолютное непонимание данной ситуации отцом этой маленькой принцессы – ничего не пугало, ничего не путало мысли.
Ночь была неспокойной. Варвара не сомкнула глаз. Приближение рассвета заставило сердце «ёкнуть»…Сомнительные чувства: слияние тревоги и надежды. Хозяйка, сдающая комнату, ещё крепенько посапывала. Бодрствовал только ветер: в поддержку Варваре он свистел и суетился. Женщина освободилась из ватного «одеяльного» укрытия, прочувствовала холодок деревянного пола и вышла во двор.
Как скоро придет её Розочка? Придет ли вообще? Что, если нет её уже в этих окрестностях?.. – ох, и трудно же было взять себя в руки!.. Осознавая своё счастье, не можно думать о вероятности его исчезновения: видишь, вдыхаешь, благодаришь.
Ветер не унимался…
«Аааааааа!» - отчаянный возглас изнутри кинул Варвару навстречу уличной сырости. Прохлада хлестала по скулам, роса отдавала дрожью. Женщина понимала, что уязвима. То, чем она живет, то, чем была воскрешена – не принадлежит ей по праву! От отчаяния трезвость ума уступила место иллюзорному видению реалий. Что дальше?..
Было уже около десяти, когда растерянная и замкнутая женщина вернулась домой.
- Вон она! – встретил единственно любимый голосок.
«Роза!»
Девочка побежала навстречу Варваре, оставив позади себя, на пороге, какого-то мужчину…Ну как какого-то - отца своего (Варвара сразу это поняла). Мужчина был одет в военную форму. Осанка струнная, гладко выбритый, - хорош.
Конечно, Варвара почувствовала себя неловко: босая, в струящейся ночной сорочке, взъерошенная… «Молодец! Нечего добавить!..»
- Варвара…
- Кхе-кхе…Николай.
…………………………….
Что-что, а таланта создавать уют у Варвары было не отнять. Вот и Николай, сидя за маленьким угловым столиком то ли в кухне, то ли в прихожей, с изумлением наблюдал за тем, как мастерски женщина сварганила тесто: что-то где-то закрутила-начинила, утрамбовала в горшочки и вуалля: какой аромат!...
- Выходит, это Вы есть тот самый лучший товарищ Розы?
- Выходит.
-…
-???
Тишину прервала Роза.
- Скоро уже… - интригующе протянула малышка, приоткрыв крышечку горшочка и с наслаждением вдыхая пряный горячий пар, - думаю, ещё минуточек пять, чтобы «хвостики» были не жесткими!
- Прекрасно! – одобрила Варвара.
«Славно…» - подумал Николай.
За столом только Роза чувствовала себя раскованно. Варвара и Николай испытывали смешанные чувства.
- Папа! Это хинкали! Ты знаешь, какие Варвара делает хинкали? Пробуй же!
- Ммм…обязательно, малышка…только вот, позволь я дам тебе совет: хинкали едят исключительно руками! Это обязательно, иначе никак!..Поэтому.. – мужчина аккуратно взял в руку пышный мучной «мешочек», - Берешь, надкусываешь сбоку, чтобы выпить скопившийся внутри мясной бульон…и дальше грызи, как душе угодно!
Варвара и Роза завороженно наблюдали за инструктажем Николая. Не возникало и сомнений, что всё это нужно делать именно так!
- Ах да… - дожевывая добавил мужчина, - хвостики… их я вам не позволю кушать. Правила есть правила!
Дальше было проще. Людям, совершенно непохожим, но объединенным негласной общей идеей, было, о чем говорить.
Роза без умолку вещала о насыщенных событиями днях, проведенных в компании Варвары. Николай не мог не заметить, как его дочь смотрит и буквально питает каждое слово, каждый жест этой женщины.
- Вы, как мне известно, преподаете латынь?
- Преподавала.
- Ну почему же в прошедшем времени? – удивился мужчина, - Моя малышка стала очень живо щебетать на незнакомом мне языке…И я очень надеюсь, что это всё-таки латынь, а не импровизация на вольную тему, дабы одурачить собственного отца! …Верно, Роза я говорю?
- Nempe!(без сомнения).
- ?..нет?
- Да. – Исправила Варвара.
- …А…просто для меня, короткий ответ, начинающийся на «НЭ» - это нет! – оправдался Николай.
Роза и Варвара расплылись в снисходительной, похожей как две капли воды, улыбке:
-:)
Трапезничали довольно долго. Варвара кое-что поведала о себе, Николай – многое про свою жизнь. Скоро пришла хозяйка «избушки», и в этой дружной компании все приятно почаевничали. Пожилая владелица арендуемых Варварой «палат» испекла наузки – сладкие золотистые лепешки, которые очень пришлись по вкусу Николаю. Роза отламывала кусочек за кусочком, а потом, с неким чувством вины, вспомнив учения Варвары, пробубнела…
- Copia ciborum subtilitas animi impeditur… (избыток пищи мешает тонкости ума (Сенека)
Варвара снисходительно улыбнулась и подбодрила малышку словами, от которых аппетит Розы разгорелся ещё пуще:
- О нет! В таких случаях можно воспользоваться и советом самого Александра Пушкина: не откладывай до ужина того, что можешь съесть за обедом!
На улице уже стояла жара. От утренней прохлады не осталось и следа… Хотя нет…След остался: кое-где, под навесами сарайчиков, в дырах бетонных порожков скопилась дождевая вода. Сырость такого рода пахнет особо: пробуждением.
- Я провожу Вас… до перекрестка… - то ли спросила, то ли предупредила Варвара.
- Не стоит. У меня к Вам…дело что ли…Я военный человек. Командирован…
- Я пойду за ней хоть на край света, Николай! Позвольте мне просто знать, куда вы едете, я сниму дом неподалеку и буду рядом с Розой. Когда это будет нужно ей…не в ущерб Вам! – голос Варвары становился всё громче и громче. Казалось, что вот-вот женщина закричит. – Тем более, когда Вы бываете дома? Она одна будет, в этих горах?!
- …
- !!!
- Вот именно, по причине этого самого «тем более»: собирайте вещи. Ночью выезжаем.
Николай произнес это сдержанно, степенно, серьёзно. Застегнул ворот рубахи, тем самым предупреждая, что ему нечего добавить. Показал кивком Розе: пора.
Малышка мудро улыбнулась женщине, пройдя пару шажков, обернулась, подарила воздушный поцелуй Варваре и всему простору, и покорно последовала за отцом.
Дорога-дорога-дорога… Как выяснилось уже в пути, курс держали в Грузию, в некое село Бежта.
Роза не отлипала от окна старенького буса Volkswagen Transporter. Всё было необузданным для её взгляда, всё изумляло. Николай дремал и только время от времени открывал то один, то другой глаз, дабы убедиться, что его спутники в целости и, так сказать, сохранности.
Расстояние не столь велико, сколько не беспрепятственно. Прямой дороги Шатили-Бежта, увы, нет. На вторые сутки у Варвары от духоты уже плыло в глазах, но чувствовать усталость она не смела себе позволить. И без того было, что чувствовать.
Воды с собой взяли много, но, не смотря на обеспеченность этим животворящим ресурсом, пили по чуть-чуть: никому не хотелось то и дело останавливать машину...
- Все же взрослые люди! - предупредил по этому поводу престрогий водитель Амиран, прежде, чем все погрузились в его «ласточку».
Привалы были чудесными. Пресерьёзнейшему водителю давали подремать на свежем воздухе да в тишине. На последнем из привалов Варвара, Роза и Николай с особой усладой осматривали местное раздолье…Осматривали и охаживали.
- Вот бы здесь на лошади! – восхищенно щебетала Роза.
- Наездница…Дай тебе волю, ты бы на лошади в дом въезжала! Ты не знаешь даже, что за зверь-то такой эта лошадь! – подтрунивал Николай.
- Я не знаю?..Я знаю о них!
- Именно! О них, но не «их»!
Малышка насупилась. Её остренький длинненький носик буквально потянулся вверх и она, решив оставить объяснения с непонимающим отцом, взяла Варвару за руку и потянула её за собой с горки. А Николай что? Николай по пятам.
Возвращаясь к машине, все очень переживали: как их встретит тот самый водитель по имени Амиран…Николай-то не переживал: он знал, что всё в порядке, но, чтобы «девчата» особо не увлекались прогулками, якобы невдомек заметил, мол они дико опаздывают, а Амиран воспринимает опоздания как личное оскорбление.
Нет, Амиран не был ни оскорблен, ни унижен. Сопел себе сладко и в ус не дул.
- Будить? – осторожно спросила Варвара.
- Неа…У него есть ещё 7 минут…Мы пришли даже раньше. - Про между прочим уточнил Николай…
-??!!
-:)
Ночью Варвара крепко спала. Не тревожила её ни раскачка буса, ни разбитая дорога, ни даже сидячее положение (на коленях женщины комочком свернулась Роза).
Николай не без удивления наблюдал за происходящим.
«Какая близость между ними…Близость, не навязанная «предопределением». Самостоятельная и прочувствованная близость! Упустил момент…какой момент – ВРЕМЯ, когда душенька моей малышки стала срастаться с душой этой чудачки…бедной женщины…Ничего не знаю о ней, а рука её крепко держит руку моей дочери…Объединенные чем-то общим: болью ли, лишениями ли, стремлениями ли?...»
То ли от зноя, то ли от ассоциативности в мышлении, глядя на Розу и Варвару, Николай всецело погрузился в свои непринятые ибо непонятые будоражащие видения: осень, вечер, отзвук собственных шагов в гостиной. Лакированный деревянный пол, камин. И…Вот оно! То, что виделось во снах и тревожило долгие годы (ещё до рождения Розы): на ковре у камина боком сидит женщина в шелковой длинной ночной сорочке цвета зеленого персика. Она качает на руках его Розу…или «их» Розу?
……………………………………………………………………………………………….
Руки…красивые, нежные руки… За спиной Николая слышится звонкий хохот Каролины (кровной матери Розы). Николай нем. Он не может сдвинуться с места, чтобы устранить эту страшную несправедливость: забрать малышку из незнакомых рук и верить дитя в руки матери…Или вообще…унести своё дитя из этого дома!
Но всё неизменно. И снова: хохот, камин, руки, неподвижность…
..................................................
- Бежта! Прикатились! – Торжественно и облегченно объявил водитель.
Бежта…Окресные горы ввели Варвару в состояние катарсиса. Красиво до дрожи. В отличие от Шатили, где дома напоминали пчелиные соты, здесь цвела сама свобода: домики обособлены и независимы. Хвоя…Казалось, что этим ароматом пропитался каждый угол.
Долгий и неравнинный путь дал о себе знать… Не распаковывая багажа, Николай предложил всем хорошенько выспаться. Розу долго уговаривать не пришлось и, прижавшись к груди отца, она отправилась в увлекательнейшее путешествие по тропам-дорожкам детского сна, где всё вперемешку: и Шатили, и Питер, и Африка, и лошади едят за столом с людьми, и хинкали растут везде, где делаешь привал.
Варвара подыграла: зная, что своим отказом от отдыха не даст со спокойной совестью отдохнуть и Розе и Николаю, она прилегла на кушетку в гостиной и просто ждала, пока в доме воцарит полнейшая тишина – «глубокосоние» отца и дочурки. Женщина просто смотрела в неидеально ровный потолок (наверное, в этих краях вообще нет равнин) и ощущала, как стыд, живущий в рассудке, сковывает её всё больше и больше.
«К чему пришла? В таком возрасте не должен ли править балом здравый смысл? Бедную дворнягу взяли к себе буквально жить добрые люди… Понимаешь вообще всю ситуацию?» - дискутировала с собой Варвара, - «В том-то и дело, что понимаю…Но эта ситуация единственно возможная… Роза. Малышка моя…»
Поднялась. Из окон струился желто-оранжевый свет, который моментально повышал температуру того, к чему прикасался. Плотной шторой Варвара завесила окна и тем самым создала Николаю и Розе максимально спокойные условия для сна. Сама же занялась делом.
Мебель в доме была новой. «Наверняка для Николая установили» - подумала Варвара.
О том, что к приезду Николая готовились, свидетельствовали и чисто выдраенные полы. Кухонные ящички,обеденный стол, мебель в комнатах - всё было из сосны. Представьте себе аромат! Это с учетом того, что стоило выйти из дому – можешь лицезреть сосновые леса на склонах. Зеленые горизонты…
Варвара сняла со стены цветастый бордовый ковер. «Какая дикость!» Поскольку мыть и чистить было нечего, Варвара где-то что-то переставила, постелила сложенные в шкафчиках льняные салфеточки. На кухонном столе были выставлены две корзины: одна – с зеленью, а в другой-крупы и хлеб.
«Только бы он промолчал» - с тревогой подумала женщина, когда в кухню на аромат кипящего бульона вошел Николай. Ей так не хотелось слышать похвалы типа: «Ой… а когда Вы успели? Ого, какой аромат!.. Вы такая..!»
Нет. Николай ничего не сказал. Осмотрелся по сторонам, молча кивнул, мол: «одобряю», присел за стол и, подперев голову рукой, стал смотреть в окно. Варвара молча налила две тарелочки супа: себе и Николаю.
- Благодарю…
- …
- Скажите, Варвара… В Шатили... Вы какими судьбами?
- Я не знаю, что Вам ответить.
- ?
- …Ну… - Варвара как-то с сарказмом ухмыльнулась, - поиски спокойствия!
Николай недовольно приподнял левую бровь и оставил в покое ложку, которую вот-вот собирался поднести ко рту.
- Легкомысленно. Я бы даже сказал: пусто!...Не верю.
-…
- Не верю, Варвара, слышите? Я же не допрашиваю! Мой интерес вполне понятен.
Женщина встала из-за стола и переместилась к окну, за спину Николая.
- Пусто?Николай Петрович…в том-то и дело. Что я могу Вам объяснить, если мой рассудок говорит то же?!
- Вы не были замужем?
- Нет.
- А…
- У меня нет детей! Не может быть у меня де-тей…
- …
- …
Расплакалась. Николаю стало так тяжело, что он даже будто бы сжался и, словно в защиту себе, заметил:
- Суп остыл…
Женщина весьма небрежно потерла руками глаза. Размазала слезы и, словно ни в чем не бывало, вернулась к столу:
- А суп, кстати, вышел превосходный! Я подумала:что может быть лучше, чем похлебать лёгонький овощной бульончик с дороги! А?
- …И это верно!
Медленное шарканье за дверью обрадовало и Варвару, и Николая. Малышка Роза носочком приоткрыла дверь (потому что руки её были заняты протиранием ещё не до конца распахнутых глазок).
- Роза! – как будто ликуя произнес Николай.
- In propria persona (собственной персоной)… - зевая пробубнела малышка, - Уже вечер?
- Нет. Ты спала недолго, - поспешила ответить Варвара.
-Аааа...
Малышка не без труда отодвинула массивный стул и уселась к столу:
- Суп?.. А что ещё есть?
- Роза! – сделал замечание отец, - Не крути носом!
Варвара не возмутилась. Она знала, что Роза не особо в восторге от супов.
- Каша!
- Прекрасно! – возрадовалась малышка, - а какая?
- Оооо! Такой ты точно не пробовала! – заинтриговала Варвара, приоткрыв крышку миниатюрной кастрюльки, - Признаться, я очень была удивлена наличием этого злака в чудо-корзинке…Полба!
- Полба?..- Роза наклонилась над тарелкой, от которой ещё шел пар легкого орехового запаха, - аппетитно…
- «В год за три щелка тебе по лбу,
Есть же мне давай варёную полбу»! – «проскороговорила» женщина и действительно щелкнула Розу по лбу.
Девочка рассмеялась:
- Папа, а ты ел полбу?
Прежде, чем признаться, Николай прожевал ржаную лепешку:
- Было дело…Вкус не помню, но знаю, что штука полезная…
-Да! – с энтузиазмом подтвердила Варвара, - Более того, жители Уэльса из полбы пекут «Хлеб Небес». Пекари «божественного» хлеба уверяют, что он изготавливается из настоящей полбы, которая была на столе Иисуса Христа и его апостолов во время Тайной вечери!
- Наверняка, такое «духовное» кушанье в раз сто дороже обычного хлеба! – заподозрила малышка.
Чего-чего, но услышать верное экономическое подозрение от маленькой девочки не ожидал ни Николай, ни Варвара.
.......................................................
Вот оно: восприятие! Вся суть в нем! Объективно смотреть можно на поверхностные вещи, а то, что касается сути, смыслов, способов – субъективизм как истина. Варвара относилась ко времени как к средству, с помощью которого что-то приобретешь, а что-то утратишь - всё на фоне времени. Ничего не знала о часах, будучи ребенком, не успевала думать о времени в годы стремительной юности. А зачем? Голова была постоянно чем-то загружена: «важностями», «серьёзностями». Обыденно. Понятно.
А неееет! Одна весть перевернула всё вверх дном. Одна весть скомкала всю обыденность, сшибла все псевдо-приоритеты. И время стало тяжелым, ощутимым физически, но совершенно ненужным, неважным, ничтожным.
«Ой, кажется, кто-то обречен!» - проскочила однажды мысль в трезвости ума женщины. Она называла себя «пустой». Буквально теряла рассудок: винить хотелось всех, срывать гнев на всех, а потом - жалеть всех, боготворить каждого, чувствуя себя «недо»…
Нашла в себе то, о чем не подозревала: червоточину зависти… Мучила себя на детских площадках, вслушивалась в голоса соседских детей, что жили этажом выше. Глаз сочувственных, слов добрых к себе не хотела. Правда, не хотела... Мыслей покончить с собой не было. Слишком эгоистично и глупо. А вот чувствовать… Это как? Боролась. Настраивала себя на новый лад – тщетно.
Месяц проработала нянечкой. Сидела с пятилетним мальчуганом. Первые дни было легко, ибо суетно. Сознание защищалось: блокировало мысли и следственно-причинные связи, но истина неизбежно проявляется, если разум крепко натянут. Варвара понимала, что видит и ищет в этом ребенке что-то своё. Её любовь – эгоизм, а ребенок – утешительное средство как счастье быть «наемной матерью". Фанатичная забота о мальчике сперва, конечно, радовала его родителей, но отказ Варвары от зарплаты, звонки поздними вечерами, дабы пожелать малышу «доброй ночи», или звонки по утрам в выходные, дабы сказать малышу: «доброго утречка!» - всё это стало пугать кровную мать мальчика. Варвара не доводила дело до крайнего состояния и поэтому сама попросила уволить её.
Но уже за то, что действительность имеет свойство исцелять продолжительностью, она заслуживает благодарности.И Варвара почувствовала благодарность ко времени.
Так вот, село Бежта подарило Варваре главное – гармонию. Дни, ночи, вечера – всё было священно.
.......................................
Николай не появлялся дома в течение трех месяцев. О своих военных делах не говорил. Он очень изменился за период своего «командирования».
Варвара знала, что до их приезда в село проводилась операция по уничтожению бандитов, проникших в Дагестан из Чечни. Местные жители рассказывали, что было расстреляно девять пограничников. Для размещения силовиков освободили школу, спортзал, подняли весь транспорт. Варвара не позволяла себе углубляться в эти дела. Главное, что теперь здесь было безопасно. Главное, что будни Розы мирно-красочны и чисты. За это Николай благодарил Варвару и покорно удовлетворил её просьбу и просьбу дочери «осесть» здесь, в селе. а потом он и вовсе оставил службу.Средства были: обошлось без продажи Питерской квартиры.
Варвару за время проживания в селе признали завидной невестой. Не единожды ловила она на себе взгляды местных мужчин, не единожды румянились её щечки, когда отказывалась от всякого рода помощи по хозяйству во время отсутствия Николая.
Предлагали и руки и сердца. Но не то нужно было Варваре.У неё имелось уже всё, что необходимо для полноценного счастливого дыхания. Жизнь!
Николай частенько организовывал походы к «зарыбленной» реке Хзанор, где все лакомились форелью, добытой из чистейшей воды.
Вечерами любили вести беседы с престареньким одиноким соседом Рустамом. Старик сразу очень полюбил Варвару и Розу, а вот к Николаю присматривался долго. Но ничего, присмотрелся – "одобрям"! Вместо чая Рустам всегда потчевал гостей дивным напитком насыщенно-розового цвета - заваренными корешками шиповника.
Этот добрый старик слыл славным собеседником: ему всегда было, что рассказать, чем удивить, чему научить и что посоветовать. При чем, интересно как малютке Розе, так и Варваре, так и Николаю…да, наверное, всем!
Особенно Рустам любил расхваливать свою землю – Бежту! Благодаря ему, наши «новоселы» в этом селе узнали о том, что летом здесь пасется более полумиллиона овец; леса на 15000 гектаров – надежные регуляторы водоснабжения гидроэлектростанций республики, а пастбища здесь ничем не хуже (а напротив – красочнее!), чем в Альпах!
- Но всё равно, дедушка Рустам, я, наверное, не останусь здесь навсегда… - с опаской обидеть, призналась Роза, - Как только стану независимой взрослой леди – поеду в столицу. Тут у вас нужны только «растенники» и «овцевыращиватели»…А я в этом не сильна...
- Нууу не знаю, что тебе и сказать, Роза…Может ты и права. Каждому своё.
- А правда, Рустам Курбанович…Развивается село не очень, да? – интересовалась Варвара.
- Нууу…не скажи…
- Да бросьте, молодёжь безработная…не вся, но большинство, - поддерживал Варвару Николай, - зимой здесь людям вообще нечем заняться…
Тогда Рустам тяжело вздыхал, как будто виновным во всех неприятностях поселения был он и только он, и признавал факт отсутствия филиалов промышленных предприятий, скудность быта и, как итог – критический отток населения.
- Но, знаете ли, вот например, раньше здесь действительно трудно было найти грамотного человека, а сейчас выросли местные кадры! Ученые люди имеются - шесть бежтинцев стали кандидатами наук! – не мог не гордиться Рустам.
……………………………………………………………………………………………..
Николай дорожил своей новой спокойной и размеренной жизнью. То, что он приобрел благодаря Варваре, было ни чем другим как семья. Помимо утонченности образа, Николай полюбил в Варваре, как ему казалось, святую женственность…чувственность, трепет. Сперва был зол на себя за то, что лелеет образ этой «чужой» женщины (влюбленность в нем родилась буквально в день знакомства), но затем, смиренная благодарность заменила злость. «В конце концов», - оправдывал приписанное самому себе легкомыслие Николай, - «эту женщину любит Роза, моя дочь. Конечно, я благодарен и восхищен!»
Что касается Варвары, она к Николаю испытывала уважение, благодарность, а зачастую – восхищение мудростью…Но не более того.
..............................................
Стоял конец ноября. Холодно, но не морозно. Варвара не надеялась на такую теплую зиму, однако не сетовала, ибо мерзнуть особо не любила.
Роза пошла в местную школу. Формальности ради, потому как всеми изысками образования юную душу кормила сама Варвара. Девочка имела прекрасные данные для изучения языков: гуманитарий. Математика же была для девочки чем-то вроде кары небесной.
Сперва было так: Роза в школе, Варвара дома. Но женщина всегда четко знала, чем себя занять на день грядущий: писала рассказы для Розы, старалась разработать максимально творческий метод преподавания физики и алгебры для своей ученицы.
Скоро слава о Варваре как о прекрасном педагоге распространилась по всему поселку. Родители просили уделить время и их отпрыскам, с чем женщина охотно соглашалась. По совету Николая Варвара стала классным руководителем в школе, где училась Роза.
Николай помимо занятия «фермерством» (в сарае жили-были десяток крепеньких барашков), часто вмешивался в дела местной полиции: советчик, так сказать, неопытных сотрудников. Военная пенсия 45-летнего Николая стабильно обеспечивала достаток в доме.
Конец ноября значит. Вечер. У Варвары выходной. Роза в гостях (играет с соседской детворой). Николай особенно рад по возвращении домой видеть Варвару с огромной глиняной чашкой кофе в руках.
- О, Николай, Вы бы поужинали…
- Нет. Спасибо. Я, наверное, согреюсь горячим молоком…
Мужчина обнаружил в кухне тарелку, накрытую хлопковой салфеткой- Варвара «так» накрывала блинчики, чтобы сохранить их как можно дольше теплыми и мягкими. Однако нежный масляный аромат блинов едва ли мог перебить стойкость горечи аромата кофе.
- Я не помешаю? – спросил мужчина, прежде чем присесть на ковер рядом с Варварой.
- Неа.
Варвара одним взмахом руки собрала разложенные вокруг себя бумаги с какими-то карандашными набросками.
- Начну с того, что на улице сегодня очень серо, - усмехнулся Николай, когда в комнате воцарила неловкая тишина.
- Не очень…Начали разговор не очень.
-?
- У соседей, кстати…Камаловых, оказывается лошадь имеется! – весело объявила Варвара.
- Я так понимаю, Роза там?
- Ага!
-… Не знаю…не люблю я лошадей. Лучше бы с кошками сюсюкала, так нет – подавай ей зверя!
- Лошадь - зверь?- искренне изумилась женщина, - добрейшие творения, как считает наша малышка!
- Уж больно внушительны их габариты…А Роза совсем меленькая…
- Я Вас умоляю!.. – не призналась женщина в собственной боязни добрых "иго-го".
-…Ладно, закроем эту тему.
Николай явно хотел обсудить нечто очень для него важное, и Варвара это чувствовала. Она даже догадывалась, о чем может пойти речь, поэтому решила не тянуть и начала сама:
- Я вижу, что Вы имеете ко мне серьёзный разговор. Наверное, связанный с Вашим желанием стать ближе... Не так ли?
-Кх… - усмехнувшись, покачал головой Николай, - Не в бровь, а в глаз, да?! Что ж, верно! Гм…Лежит душа к Ва…К тебе! Очень.
Женщина улыбнулась в ответ. Не сладко улыбнулась, озадаченно или даже виновато.
Николай проглотил этот взгляд… С трудом, но проглотил.
- Варвара-Варвара! – С толикой отчаяния протянул Николай, - Напрочь отпала охота признаваться! А, между прочим, не поверите: шел и думал, как красивее сказать…Ну да ладно. Апасля, так сказать!..
Мужчина допил остатки теплого молока и глубокомысленно устремил взгляд в никуда.
- Хм…кх-кх…Николай…у Вас…усики!..- захихикала Варвара.
- Что, простите, у меня?
- Усики…от молока…пенка, наверное.
- Ну, замечательно! – уже смеялся Николай, - Прекрасно! И сижу такой весь задумчивый кавалер! Что- то я совсем расслабился, Варвара…Действуете на меня, как удав на кролика!..
Уже стемнело. Ветер разгулялся, насвистывая что-то очень похожее на:
«-А где мои 17 лет?
- Ах, на Большом Каретном!»
Хотелось разговаривать. Очень хотелось. Обоим.
- А почему Вы не спросите о матери Розы?
- О, Николай, Вы даже представить себе не можете, как часто я думала об этом. Но подобная дерзость…
- Бросьте…
- Она жива?
- Да…а…
- Тогда что же? Ушла?
- Варвара! В конце-то концов! – разнервничался Николай и даже ударил кулаком по деревянному полу, - Вы можете разговаривать с собой, если Вам совершенно не интересно переживание собеседника. Ну понятно, что если жива – значит разбежались! Можно было оставить за мной право повествования, или ответ «Да. Ушла. ТОЧКА» - вам больше по нраву?
Женщина смутилась. Была неправа. Ооо! Как же она не любила быть неправой! Вот всё в ней прекрасно, столько достоинств! Но критику не воспринимала с детства. Вот и сейчас чувствовала себя обиженным маленьким ребенком, который попался за «кражу» теста, что мамка оставила «подходить» около печки.
- Как бы там ни было…я не собирался выворачивать наше грязное бельё. Да и выворачивать нечего-то. Она просто упорхнула. Оставила красивое письмо, где каждая строка пропитана игрой и драмой тонкой душевной организации. «Не оправдываю себя, но свобода ото всех – вот, что есть моя суть!» - как Вам?
- Надеюсь, Вы понимаете, что она Вас просто не любила?..
- Не глупее Вашего… А Роза? Есть же какой-то материнский инстинкт?
- …
- Простите…
- …
«Ну почему он должен чувствовать себя виноватым?» - собиралась с мыслями Варвара, после минутного молчания, - «Хватит этих девичьих вздохов и обиженных видов! Говори. Соберись!»
- Не знаю, Николай, всё происходит так, как происходит. Наверное, нет никаких причин и никаких связей ни в чем на свете… Начинаешь искать виноватых - находишь…пока не будешь честным с собой…Знаете ли, я в своей личной трагедии кого только не винила, каких только причин не придумывала: и цыганка в поезде меня сглазила, и завидовали мне все…Я даже с матерью родной не общалась, прости, Господи, - женщина перекрестилась, - Вспомнила, как она однажды в порыве выдала: «Что б тебе пусто было, экая негодница!»..Ооо…всех приплела.
- Решила спастись бегством?
- …Именно! Мои мечты о большом роскошном доме стали ничтожными, когда узнала, что не могу иметь главного...Мечты потерпели крах…Est foculus proprius multo pretiosior auro…
- ?
- Домашний очаг намного ценнее золота…
- А как же верное плечо супруга. Вместе переживать лучше.
- Не зачем! Слышали о таком: брак без детей, как день без солнца!
- …А по латыни?
- Conjugium sine prole est quasi dies sine sole.
Как же желал Николай прижать Варвару к груди. Беззащитная и несправедливо приговоренная она впервые предстала такой перед ним… Многое бы отдал, чтобы помочь ей…Но нечем. Больно было.
Год спустя.
Невозможно «сейчас» не значит «невозможно» в принципе.
Сама по себе жизнь это что? Это время, земля, тишина. Всё остальное – мы. Поэтому, когда «мы» счастливы, (и не важно по воле случая или ценой долгих исканий и борьбы), т.е. когда наше восприятие не скрывает всего блаженства и совершенства бытия, тогда и жизнь хороша и, безусловно, жить хорошо!
Перемены-перемены! И вот в один прекрасный зимний денек Варвара, Николай и Роза совершили полет в Москву. К матери и отцу Варвары.
Трогательной, высокочувственной, волнующей была встреча…
Представились по именам(без повествований о судьбе и истории)- и того было достаточно, чтобы все сразу почувствовали себя принятыми и своими. А по возвращении из Москвы Варвара захворала. Да так, что угодила в больницу с воспалением легких.
Вот оно как бывает!
Не было бы счастья, да Николаю несчастье здорово помогло. А дело в том, что мужчины села, зная о незамужнем положении Варвары, и принимая Николая то ли за брата, то ли за соседа женщины, буквально налетели на «раненую пташку» незамедлительно. Навещали кавалеры женщину по пять раз на день. Некоторые умудрялись читать ей стихи над больничной койкой, полагая, что интеллигентной даме только того и нужно. Ну и конечно, все носили апельсины!
- В конце концов, скажите им, что Вы мой муж! Хватит им тягаться ко мне! – не выдержала Варвара.
- Нет, дорогуша! Мы не оформлены как полноценная семья. Бардак! А бардак порождает бардак…в виде дефицита апельсинов в магазинах из-за вашей на них монопсонии... и, разумеется, в виде слащавой пОээээзии! – с сарказмом рассуждал Николай.
- Так почему же мы не оформлены как «полноценная семья?». Вы, знаете ли, не особо настойчивы с предложениями!
Николай сиял. Его белоснежные ровные зубы отлично выделялись на самодовольном лице, огранкой которому служила чёрная шевелюра.Думается, что не похожий с дочерью, не так ли? Ах,нет, всё-таки похожи они были…чем-то да как-то. Варвара восхищалась его природной красотой. Мужчина с такими внешними данными пренепременно должен был иметь множество пороков – так думала настороженная женщина довольно долго, и поэтому, наверное, то и дело пыталась поймать его с поличным за каким-нибудь «нехорошим» поступком или помыслом. А нет! Не смогла.
- Так что?
- Что? – всё ещё улыбался Николай.
- ???
- Знаете что, мадам! Откушайте-ка Вы бульончику, поправьтесь и тогда уж думайте о женихах!
- Ах ты…! – Варвара схватила апельсин с тумбочки, и не жалея сил бросила в Николая.
Мужчина, надо сказать, едва увернулся. Присел на краешек кровати. Женщина обиженно прикусила нижнюю губу и пронизывала взглядом в стену (эффектнее было бы отвернуться к окну, но там стоял Николай.
- Какая же ты «моя»…Спасибо тебе… счастлив, что теперь есть «мы»!..- шептал Николай.
…………………………………………………………………………………………………
«Пир на весь мир! Гуляния!» – О нет! Не тот возраст, не то понимание. Николай и Варвара расписались в Загсе Бежтинского участка. Втроем слепили небольшой праздничный тортик, Роза за это дело даже сделала глоточек домашнего красного винца.
Малышка почувствовала себя абсолютно счастливой: они теперь семья!
Связь Розы и Варвары всегда была необычайно крепкой, любовь была необъяснимой…И жили вроде втроем, не зная ни гнева, ни раздражительности, и Николай был всегда с ними, но…но ребенок понимал: не семья они ещё, ведь нет «нужной» связи между отцом и Варварой. Роза хотела знать, что у папы и Варвары есть любовь друг к другу, как в благородных сказочных историях. Хотела, но не знала, не видела этого! Поэтому новость о росписи, буквально до слез проняла душу девочки.
- Срочно! Нужно срочно пошить себе нарядное платье! Из того…Из того желтого кружевного полотна!
…………………………………………………………………………………….
Весна выдалась славной! А именно: очень продуктивной для всех. Роза усердно учила латынь, Варвара с головой ушла в написание педагогического труда. Николай достраивал баню…
Но самым незабываемым событием для всех стал Навруз – празднование Нового года. Роза как ребенок вообще пребывала в восторге от мартовского Нового года! Одно празднование у неё уже было, в Москве, а тут ещё одно!
На кону празднования девочка вообще не спала – ждала чуда, поэтому, только в комнату проникли первые лучи Солнца, она подорвалась с кровати и побежала будить Варвару и Николая. Отец, правда, убедительно попросил дать ему ещё часок на сон, а вот Варвара резво привела себя в порядок и уже через полчаса в кухне раздавались «шоркания» и «трещания».
Роза не могла найти себе места: скакала по кухне то туда, то сюда.
- А мы будем что-то печь? Дедушка Рустам говорил, что на праздничном столе должно быть не менее семи блюд!
- Дааа? А я думала, что готовят кушанья из семи, преимущественно растительных, продуктов…
- А что там? – Роза указала пальчиком на глиняные горшочки в углу стола.
Варвара приоткрыла крышечку одного из них:
- А это то, из чего ты будешь лепешки варганить! Итак, дорогуша, в Вашем распоряжении чечевица, кунжут, рис и ячмень собственной персоны!
- Ого! – подпрыгнула на месте девочка, - Здорово как!
Крутили-вертели, лепили, пекли – к полудню уже всё было готово.
Николай признался за завтраком, что ему искренне стыдно за леность, проявленную поутру, вот правда он так и не понял: прощен ли, так как ни Варвара, ни Роза не дали совершенно никакой реакции на сие извинение.
А погода была изумительной. Вечером Варвара попросила Розу пригласить на прогулку дедушку Рустама, чтобы всем вместе стать участниками веселых гуляний. Рустам охотно согласился. Надо сказать, что он вообще был заядлым любителем всевозможных праздников, но в одиночку всё это не приносило никакого удовольствия. А с появлением активных русских соседей, он абстрактно: воскрес.
Рустам наспех надел «ушастую» шапку и, взяв под руку Розу, устремился на звон голосов. В самом центре села развели огромный костер. Народу уйма. По улицам расхаживал крепкий аромат выпечки.
- Настоящая ярмарка! – восторгалась Роза, оглядываясь по сторонам.
- У нас так каждый год! – гордо заметил Рустам, - Ты ещё через костер не прыгала…Вот где веселье!
- О нет…не вижу здесь никакого веселья, потому что не вижу смысла!
- Как? – изумился старик, - Каждый перепрыгнувший через костер очищается. Огонь очищает людей от болезней и неприятностей!
Роза остановилась на месте и с укором посмотрела на Рустама:
- Посмотрим!..Эй, Варвара,айда через костер!
Так хотелось снять куртку! Этот всеобщий телесный жар проглотил всё пространство и весь кислород. Люди скакали, как обезумевшие, танцевали, кричали: «Пусть вырастет хороший урожай!
Пусть вырастет большая трава!
Пусть множится поголовье овец!».
Роза совершала этот ритуал с другими мыслями. Она очень хотела, чтобы Варвара стала кому-то кровной матерью… Чего только девочка не пробовала творить для этого! Рустам рассказывал о старинных методах борьбы с бесплодием, а Роза смеялась, но по возвращении домой, действовала согласно инструкции.
«Использовали семена бобов, горох, а также зерно, хлеб и предметы для его приготовления…» - рассказывал старик.
Что ж…Варвара стала находить в своей обуви пшеничные зерна. В день росписи Варвары и Николая, Роза уверяла женщину, что для счастливой супружеской жизни новоиспеченная жена просто обязана сесть на свежеиспеченную буханку хлеба. Получила решительный отказ. Но Роза не отступала, поэтому сошлись на том, что Варвара сядет на место, где просто лежала буханка того самого хлеба (традиция Полесья).
Рустам похвастал превосходными навыками танцевать лезгинку и не давал спокойно стоять на месте Николаю:
- Вы что, лом проглотили? Ей-Богу, сомневаюсь, что Вы вообще способны на какие-либо телодвижения!
- Рустам Курбанович, до Вас мне всё равно не дорасти, а просто трясти туловищем я не буду.
- Это верно!.. А такое видал? – не успокаивался старик, очередной раз выдавая некий финт.
Что может быть лучше здоровых прогулок на свежем воздухе! Весна давала о себе знать и насыщала каждую клеточку кожи новорожденным чистым кислородом. Ветер легкими рывками хватал мякоть вкуснейшего воздуха и раздаривал людям. Как же хотелось творить, дышать этим высокогорьем, улыбаться всему миру!
Скачки! – вот что стало пиком восторга для Розы. Ухоженные благородные лошади просто резвились... "Это для людей было соревнование, а животные наслаждались свободой"-чувствовала малышка!
- Что ж…Хозяйки отменные! – признал Рустам, приглашенный за праздничный стол, - Вижу, что семь блюд точно имеется.
- И каждое превосходно, смею Вас уверить! – заглаживал утреннюю вину Николай.
Труд дам был оценен. Варвара видела, как сияет от радости малышка и подливала ещё масла в огонь детского восторга:
- Роза, между прочим, помогала варить сумаляк…Отведаем?
- О да! – охотно согласились мужчины.
Ложечка, другая – изумительно!
- Однажды… - начал повествовать Рустам, отведав пару ложек новогоднего блюда, - город-крепость на берегу Джейхуна был осаждён кочевниками… с Востока. Когда закончились все припасы, старейшины приказали вскрыть последние мешки отсыревшей проросшей пшеницы и приготовить пищу. Защитники города вкусили это варево…И вдруг почувствовали такой прилив сил и с такой яростью стали отбивать атаки врагов, что те очень скоро отступили. Так был установлен мир…
Николай подозрительно поглядел сперва на Варвару, потом на Розу…За щекой его был круглый шарик и девочка сразу сообразила, в чем дело.
- Хих…Папа, да ты счастливчик!
- Ыгы…
- Это грецкий орех тебе попался!
- В скорлупе?
-Конечно!Есть такая примета, кому попадется орех, тот будет очень счастлив в новом году!
Мужчина с облегчением улыбнулся, аккуратно достал своё «везение» и, сжав его в ладони, уверил:
- Очень счастливы будем мы все!
Рустам остался очень доволен блюдом и даже взял на заметку рецепт:
- Главное – петь песни, шутить и вести добрые беседы пока зерна варятся, - делилась Роза, - мы с Варварой столько всего вспомнили! Столько хохотали! – вот и весь секрет волшебного вкуса!
- Нууу…и ещё немного пророщенных злаков, льняного масла, муки, меда и зерна граната… - добавила Варвара.
-Ммм!
Рустам тихо встал из-за стола, жестом попросил всех оставаться на своих местах, вышел в коридор. Там он долго копошился в своем старом коричневом рюкзаке, а вернувшись, расплылся в ребяческой улыбке:
- Что там? – не выдержала Роза.
Старик достал из-за спины большую картонную коробку, украшенную желтым бантом, и протянул малышке.
- Ах! – воскликнула Роза, - это кукла?
- Съедобная кукла! – поправил Рустам, - Издревле на праздник выпекают особый хлеб, по форме напоминающий фигурки животных, птиц и людей. Вот тебе куколка из теста с грецкими орехами, изюмом, курагой! Такие куклы у лакцев называют "Барта",
- А глазки из чего?
- Вместо глаз и рта – абрикосовые косточки и черные бобы. Как мог!..
Девочка бросилась обнимать и целовать старика. Её маленькие нежные ручки крепко обхватили старенькую шею. Какой контраст, но как гармонична истина в чистом соприкосновении юности и мудрости… Трогательно…
Праздник прошел изумительно. Когда Рустам Курбанович отправился домой, а Николай парился в бане, Роза с легким отпечатком грусти на светлом личике пришла в кабинет Варвары.
- Ты как, малышка, устала?
- Неа…
- Что же тогда?
- …Это был лучший праздник в моей жизни, Варварушка! Единственное…Я бы хотела поздравить и «её»…
- …Маму?- осторожно спросила женщина, усаживая девочку к себе на колени.
- …Так должно быть…Я от неё ничего не жду… я бы хотела спросить, что у неё на душе и просто поздравить…
- Напиши ей…
- Не знаю адреса…
- И что же? – удивилась Варвара, - Можно написать всё, что желаешь, запечатать конверт, указать имя адресата и отправить ветром…
- Как?
- Ветром! Бросить в камин конверт, пепел из слов выпорхнет через трубу и сольется с ветром. Здесь горы, ветер гордый – мигом доставит письмо… Строки письма адресат вдохнет с воздухом… Verba Volant, scripta manent…
- Что это значит?
- Слова улетают,а написанное остается…
Огонь в камине. Приглушенный мутно-коричневый свет…
Николай вошел в гостиную, когда письмо уже было «отправлено». Малышка лежала на руках Варвары с полузакрытыми глазами.
Да…мужчина узнал эти руки. Те самые руки-видения, из которых он когда-то хотел забрать свою малышку, чтобы вернуть кровной матери…
- Папа…. – нежно прошептала Роза, увидев расплывчатый образ отца на пороге, - сегодня такой замечательный день… все счастливы…
Девочка щурясь бросила взгляд на огонь.
- Горит…Пока не погас, ты можешь написать письмо кому-то, кого очень хочешь поздравить или поблагодарить…ветер донесет…
- ?
- Verba Volant, scripta manent… - еле слышно пояснила дочь и погрузилась в сон.
- Ca-tull-us vos fi-liae mi-hi cha-rior… - с трудом произнес мужчина, глядя на малышку…
Варвара встрепенулась от неожиданности услышать латынь из уст Николая. Зрачки её вспыхнули благодарностью, и она ласково улыбнулась.
- Улыбка дочери дороже мне всех вас? Кажется, так кто-то в древности сказал… - несмело пояснил Николай.
Легко, едва ощутимо, женщина провела кистью руки по скулам мужа. Гладковыбритая кожа его чувственно задышала каждой клеточкой.
Весна ликовала. Несказанно красивая, совершенная в каждом проявлении своем, эта природная дива подарила каждому абсолютную гармонию…И в жизни и в природе Варвара узрела и прочувствовала истину: Ver hiemem sequitur, sequitur post triste serenum! (после зимы идет весна, после печали – радость).
………………………………………………………………………………………….
Август того же года.
- Роза пошла смотреть лошадь Умаровых. Говорят, резвая шибко! – прощебетала Варвара, как только Николай вернулся домой с работы.
- Как давно у них лошадь?
- Со вчера уж!
- Что ж…не против…в конце концов, знаешь ли ты, что ответил Эйзенхауруз на вопрос о том, что значит быть хорошим родителем?..А ответил он, - мужчина подошел близко-близко к супруге,- «В этом нет ничего сложного! Узнайте, чего хотят ваши дети, а потом посоветуйте им это сделать».
- Оооо!
Николай протянул Варваре букетик синих полевых цветов, чудные маленькие головки которых открыто улыбались, показывая желтые язычки.
- Николай… - восторженно выдохнула Варвара, - изумительно!
- Там генцианы синие в лугах,
Поток румяный в снежных берегах…
Щёчки женщины налились нежно-розовой краской. Поцеловала – щедро отблагодарила.
- Не желаешь прогуляться? – предложил Николай.
- Стихи, прогулки…Кто-то впал в юность?
- Кто-то впал в жизнь!
-!
Ни жарко, ни холодно – в джинсах и лёгоньких рубахах, сшитых из одинаковой ткани, супруги чувствовали себя комфортно. Решили пойти в сторону леса (уж больно живо было на улицах).
- Я практически закончила свою работу…думаю выставить её на суд Московским критикам… - широко шагая по бездорожью, поделилась Варвара.
- Двумя руками «за»!
- Спасибо…
Остановились. Варвара подняла голову, рассматривая ярко-зеленое раскидистое дерево.
- Это бук! – разъяснил Николай.- Смотри…это его орехи…ещё неспелые, правда. Им месяцок – будет красота!
Женщина с интересом крутила в пальчиках невиданный доселе плод, установив в мыслях, что это гибрид желудя с каштаном, а вслух озвучила:
- Какое здесь изобилие всё-таки…
- Всё относительно, Варварушка. Ценим ли мы?.. Пока не приехал сюда-не воображал даже, какую роскошь смогу лицезреть на своем веку…А сейчас и к этому привык…
- Ага! В Беларуси Президент признал хлеб богатством «дзяржавы», а Сальвадор Дали утверждал, что если в стране нет, по меньшей мере, пятидесяти сортов сыра и хорошего вина, значит, страна дошла до ручки!
- Ахах!..То-то и оно, Варварушка…То-то и оно…
Николай хотел ещё что-то сострить, но не успел - пронзительный женский крик раздался откуда-то из села. Пронзило обоих.
………………………………………………………………………………………………
Больничный запах. Слабость. Непослушание рассудка. Дезориентация. Синюшные губы и ногти – таким помнится Варваре итог этого дня.
Тот крик женщины, долетевший из села, эхом звенит в голове до сих пор. И Николай и Варвара ринулись на голос. Оба не то, что чувствовали - знали, что так звучит их трагедия.
- Она выпала из седла! – со скоростью торнадо разносилось сообщение по всей окрестности.
-Роза!....................
- Она запуталась ногой в стремени, и тащилась несколько десятков метров по земле! – С ужасом вспоминали дети, ставшие очевидцами.
...Кудрявые белые локоны были измызганы кровью, кукольное личико едва просматривалось на фоне грязи, синюшных потеков и все той же…крови…
Шок. Она ещё говорила в машине скорой помощи. Каждое слово, каждый выдох и вдох, каждую паузу Варвара впитывала в свою память.
- Люблю вас…- шептала малышка, - Варва..рра…Ты будешь писать мне!
Не было сил ответить. Не было сил дышать. Не было сил принять.
- Ты родишь маленького! – Дрожал детский голосок. - Не плачь…Я выучила ещё одну фразу…
Роза на секунду задохнулась. Глаза закрыла от невыносимой боли, но договорила (она же такой борец!):
- Vive valeque…(живи и будь здоров [заключительная фраза писем у древних римлян])
Николай сжал руки в кулаки, и только глухой стон сорвался с его губ.
- Nulla dies sine linea! (ни одного дня без строчки) – поклялась Варвара.
Ничего. Полнейшее «ничего»! В груди: смертельный стон – разрывало на шматки! Николай пытался утешать Варвару, а сам клочьями драл на себе волосы, заткнув рот кулаком.
Справиться с болью вместе? Нет. Это, наверное, должна фундаментом лежать Божественная мощь внутри. Супруги были немы. Ночь-день, день-ночь – всё к черту!
На третьи сутки Варвара потеряла сознание от истощения: она даже пить не могла. Ухаживая за женой, Николай ежесекундно бубнел вслух молитву.
- Прекрати! – не выдержала Варвара, - Лучше проклинай дьявола, нежели восхваляй своего Бо.. «ЕГО»!
…………………………………………………………………………………………………
21 год спустя
Соня сидела в коридоре, прислонившись к стене. Она очень хотела скрыть свою тревогу от матери, которая так чутко слышит каждый импульс в сердце своей дочурки. Но разве утаишь?
После окончания университета, Соня устроилась работать психологом в частный Московский пансионат для престарелых людей. Природное человеколюбие и самоотдача проявлялись в каждом её действии. Но, если в течение рабочего дня девушка и подумать не могла об усталости или сложности своего дела, то дома нутро и ахало и охало.
Соня видела в стариках детей…бывалых ангелов…С детьми сравнение наверное не совсем верное: дети сильны ибо за спиной нет «вчера», а есть «завтра – что угодно!» В беседах со стариками непозволительно глупо проявление своего превосходства. А ведь молодость – разве не она является ценнейшим даром? Соня тайком всматривалась в морщинки лиц, шей, рук этих престарелых «ангелов Земных». От них пахло теплым молоком и сырым хлопком…
Пансионат, в котором работала Соня, был частный. Условия жизни стариков можно назвать хорошими на столько, на сколько это может быть вне дома, без родных…
- Ой, мамочка… - собравшись с силами начала «исповедь» Соня, - как же бывает тяжело постигать судьбы людей… никогда не думала, что может быть так… неправильно?..
Прикосновением нежной руки к лицу дочери, мать сняла толику груза с души своей девочки, взглядом моля: «Продолжай»…
- Пока я была в отпуске, у нас появился новый жилец – пренесчастный старик… Стабильно уравновешенный: ни звука, ни слова. Комнату ему выделили самую просторную по просьбе военных коллег, которые и проплатили его содержание. Говорят, он жил в Дагестане…
- …?
- Ооооой, мама! – простонала Соня, качая головой, словно всеми силами что-то отрицая, - его чудом не определили в лечебницу для душевнобольных! А ведь он здоров!Здоров!
-?
Соня резко содрала до крови заусеницу с мизинца и (словно в этом виновен кто угодно, но только не она) нервно подскочила с места.
- Доченька, не всегда определишь сейчас, кто здоров, кто болен. Значит были поводы специалистам усомниться…
- Нет! – прервала Соня, за что взглядом попросила у матери прощения, - Он…ежедневно пишет письма своей жене и дочери, а потом сжигает эти письма, уверенный в том, что так адресат будет найден…
Соня села у ног матери и заглянула ей в глаза:
- Он шепчет: Nulla dies sine linea, что значит: «ни дня без строчки», и палит-палит-палит конверты одно за другим!..
Вот только не нуждалась мать в переводе. Эта фраза прочно сидела у неё в голове. Ах! Знала бы Соня, что та самая жена, которой пишет бедный старик, есть её мать!
Варвара покинула Дагестан через месяц после гибели Розы. Как женщина ни старалась заставить себя остаться, привязаться к Николаю, ничего не вышло. Если бы в нем ярче проступали черты её малышки...Ни белых кучеряшек, ни синих глаз, ни квадратных ноготков…
Пришлось принять, что единственной связующей нитью судеб, причиной бракосочетания и желания жить семьей была Роза. Благодарности ради Варвара могла бы остаться с ним, но не ложь ли это? "Верная супруга и заботливая спутница"... но клятва утратила силу, ибо смерть разразила жизни. Истину не скроешь: зачем Николай Варваре, если нет Розы?
Николай чувствовал это, но до дрожи боялся развязки…Молча целовал руки жены, молча смотрел преданным псом вглубь зрачка, молча просил остаться. Варвара старалась выдержать, старалась что-то в себе изменить, но нет.
Николай чувствовал даже день, когда Варвара уйдет. Ночь не спал и на рассвете сам сошел из дому, понимая, что не выдержит тяжести объяснений и прощаний. Варвара же, наоборот, хотела увидеть милость в его глазах, прежде, чем пуститься в путь…А, оставленная мужем записка на столе в прихожей, лишила её веры в эту самую милость. Большими буквами простым карандашом было выведено:
«Infelicissimum genus infortunil est fuisse felicem…» *(величайшее несчастье - быть счастливым в прошлом (Боэтий))
…Никакого развода и прочей грязи… Варвара живет гражданским браком с Виктором уже 24 года. Живет «Jure divino» (по божескому закону). Рождение Сони – это дар, за который Варвара день ото дня молится Богу…Дар, за который она готова целовать руки Виктора, превознося его как величайшего из всех живущих!
Любовь? Любви к мужчинам Варвара не испытывала никогда. Смесь чувств и эмоций, которые можно назвать как угодно, но не любовью, к большому несчастью. Она любила напевать про себя обиду, которую знал сам Есенин:
Берегись дыханья розы,
Не тревожь еe кусты.
Что любовь? Пустые грeзы,
Бред несбыточной мечты.
Забота и искренняя благодарность к Николаю; боготворение, нежность, трепет, даже вечное чувство долга к Виктору...Но суть женщины была покрыта ледяным мраком, не тающим и прочно оберегающим само ядро бесноватого её сердца.
А её любили! Истинно любили те, кто клялся в этом! Как говорится: «Amor tussisque non celantur»! (Любовь и кашель не скроешь). Те, кто однажды соприкасался с её судьбой, не могли не испытывать странного восторга, непременно перерастающего в преданность и даже фанатичную привязанность. Забыть не могли. Страх одолевал Варвару всякий раз, когда она вспоминала глаза мужчин, готовых для неё на всё. Успокаивала себя тем, что их боль – это просто неудовлетворенное чувство собственности, примятая гордость…Только не так всё было. Не так…На неё смотрели всегда как на жену, и никогда это не было мельком или ненадолго. А она…Она бы и рада взаимности – да не заставишь. Тяжело и даже несправедливо что ли? А может и нет…Кто рассудит?
…Соня и Роза – её девочки…Вот чем всецело жила суть Варвары: прошлое, настоящее, будущее…
Варвара, вернувшись в Москву, снова попробовала преподавать латынь в университете, но хватило её лишь на месяц: каждый звук кололся в памяти тем самым детским тоненьким голоском её девочки… Роза… Роза была в каждой букве, слоге, слове. В каждом изречении и цитате. Везде…
Соня знает, что мать прекрасная домохозяйка – воплощение женственности и покорности. Дочь понятия не имела не то что о научных работах Варвары, а в принципе, о понимании матерью прекраснейшего языка-латыни.
- Мама…Чтобы заговорить с ним, я сама чуть не потеряла рассудок…- Соня стала румяной от стыда, - Я ответила письмом от имени его жены и оставила конвертик с обожженными краями у камина в его комнате…
Варвара закрыла глаза и шепотом спросила:
- И что же?
- …
- Соня…
Девушка усмехнулась, и лицо её стало похоже на лицо ангела с Рождественской открытки.
- Он снисходительно покачал головой и положил мне в карман халата моё же письмо, - девушка протянула маме конверт, где информация «от кого» была непроглядно перечеркнута, а вместо неё пометка: «ложный адресант».
- Я так себя чувствовала! – продолжила Соня, - Так стыдно было! Так несправедливо с ним я обошлась! А он, представь себе! Он взял меня за руку, прищурился, чтобы скрыть накатившуюся слезу и сказал: «Благодарю тебя…Мне хорошо от того, что ты похожа на неё…А на Розу нет похожих…»… Мама?
А мама уже не могла держать себя в руках. Ни слезинки, но бледность и предательское задыхание.
Плачут, если хотят что-то изменить, если не согласны, а Варвара благодарила за свою жизнь.
Она ничего не рассказала дочери…Не потому, что боялась осуждения (этого бы Соня себе не позволила), - говорить о прожитом казалось её просто невозможным, ведь на это нужны если не желание и порывы, то, как минимум, -силы да слова. Нет…
Alea jacta est !!!(Жребий брошен»)…
- Дочь…Жизнь изумляет нас всеми своими проявлениями…Она совершенна в каждом шорохе, звуке, в каждой проблеме и в каждом человеческом существе…То же и с судьбами… Всё, с чем ты соприкасаешься – божественный круговорот. Не считай боль и тяготы наказанием своим, расплатой не считай… О чем это я…
- Мама…милая моя…если тяготы, с которыми я столкнусь имели хотя бы какое-то отношение в прошлом ли, в настоящем ли…Если они имели отношение к твоей природе – всё будет принято мной как дар…
В этот момент Соня почувствовала истину. Ощутила немой крик души матери. Но говорить об этом, конечно, не стоило. А голова шла кругом. Круууугом голова…
Такова человеческая участь...и... словно под настроение, судьба способна объяснять неясное еще более неясным: «Obscurum per obscurius!»………………………….