СССР — это был дивный мир, в котором девушки носили пояса, на которые крепились чулки. Но, наряду с этим, в СССР были и отдельные недостатки. Советское искусство, к примеру.
Российская книжная палата, как и в СССР, собирает обязательные экземпляры каждого издания и составляет библиографические указатели. Кроме того тут присваивается цифровой индекс, начинающийся буквами IBSN всем изданным книгам.
Без такового индекса книга книгой государством не признается. А если книгой это не признается, то автоматически становится оплотом мерзости. Как будто библейские Содом и Гоморра возродились. Поэтому само чтение таких «книг» расценивалось как уголовное преступление (статья «Антисоветская агитация и пропаганда»).
Потому что «советская литература» — это сугубо канонизированные беллетризованные восхваления партийных постановлений. Как и советская интерпретация «классиков».
Даже восхваление партийных постановлений, но не канонизированное, является антисовецкой агитаций и пропагандой по факту своего существования, не зависимо от содержания.
Ибо книга — это непериодическое издание в виде сброшюрованных листов печатного материала. Это сегодня книга может существовать не только в виде «сброшюрованных листов», но и виде электронного файла. Так что зачем вообще сегодня нужна Российская книжная палата — совершенно непонятно.
Кто ездил в метро, знает, что с бумажных носителей сейчас почти не читают, только с «читалок» или «мобилок». А кроме общественного транспорта с бумаги не читают вообще уже давно. Да, в конторах сидят в порносайтах, но это все-таки не совсем Достоевский. А вот в СССР…
В советских фильмах положительный герой был очень близок народу, внешность имел псевдо-крестьянскую, с хитринкой во взгляде, а потому выпивал почти всегда. Обычно он, крупный блондин с мороза, скривив лицо после стопки водки, с чувством крякал, сморкался, вероятно пукал и убежденно говорил: «Эх, крепка советская власть!». После чего пил снова до дна, после чего снова с чувством крякал...
В отличие от него герой отрицательный — неяркий брюнет небольшого роста от сохи далеки бесконечно. Нефотогеничное лицо и картавая шепелявость делали его неотразимым. Да и алкоголь он не употреблял категорически, а крепости советской власти демонстративно не замечал, неумный. А к народу если он и был близок, то разве что к еврейскому. Поэтому на него нужно было смотреть пронзительным взглядом, справедливо подозревая в тяжком уголовном как прошлом, так и будущем.
Другими словами само понятие «Советское искусство» к искусству не имело отношение по определению. Это была «агитация и пропаганда» на службе режима. А искусство в СССР было, но оно сугубо криминальным как по форме, так и по содержанию. Песни были исключительно блатные и высокого гражданского звучания в исполнении Иосифа Кобзона. Середины не было, и быть не могло. Неподражаемая звезда советского стиля кантри, Людмила Зыкина, своей текущей реко-ой-й Волго-ой лишь обрамляла народностью высокое гражданское звучание Иосифа.
Литература на Руси появилась сугубо с появлением интернета. На бумаге была и остается исключительно «агитация и пропаганда». «За что, Герасим? — спросила Муму», «Не кормления алчу, но возможности заработать на прокорм!». По-другому они не могут, потому что их учили агитации и пропаганде, а литература — это совсем другая профессия.
Вопрос, может ли писатель на свои заработки содержать семью, для писателя не стоит. Для него стоит вопрос: «Может ли семья на свои заработки содержать писателя?» Бойца агитации и пропаганды содержит государство. Он ему служит, верно или не очень — это другой вопрос.
Сергей Довлатов писал о том, что его в СССР не печатали. А чего это вдруг его должны были печатать!? Он агитировал за советскую власть? Нет. А то, что высокохудожественно не агитировал — так при чем тут это? Язык у тебя хорошо подвешен?
«Если вы можете описать свою любовь словами, значит настоящее чувство к Вам ещё не пришло», порнограф, блин и эротика у тебя барачная. Ну и иди работать тамадой на поминках, белогорячечник. Причем тут госслужба в аппарате агитации и пропаганды?
У нас тут все дышит оптимизмом. И личная тупость нам не помеха, прихвостень. Пережил он откровение, видите ли, в психиатрической клинике. Девушка у него, понимаешь, обнажает грудь не для кормления, а ягодицы не для инъекции. Паяц! Ты что, нас, вологодское крестьянство, нормам и аномалиям интимной жизни учить вздумал?
Да мы вообще не будем прятаться в эротику!
Это искусство не всегда превращается в порнографию, но должно к этому стремиться. Эротика в идеале маскируются под произведения искусства. Если этого не происходит, значит данное произведение искусства бездарно. Эротика - это суть, картина, говоря терминами живописи. А само искусство - это рамка, которая данную картину удачно или неудачно обрамляет. В случае абсолютной бездарности мы имеем дело с пустой рамкой. Именно поэтому подлинно советское «искусство» вне половой принадлежности по определению. В советском "искусстве" вместо танцев пляски всегда! Как мудро учил Борис Моисеев: "Пляска от танца отличается отсутствием половой составляющей".
Зато советское искусство интернационально по форме, и служит делу трудового воспитания по содержанию. Чебуреки, БАМ, хачипури — это наше все! Сулико тоже можно, но в меру. Да, мы скупы на выразительные средства, уж простите, люди русские и нерусские.
Это нонешние погрязли в разврате, а в СССР вздремнешь, бывало, в президиуме после духовно богатой девушки из партийной сауны, облагородишь ее животное начало — и такая благодать в члене! Ексель-моксель, честное слово.