Так уж, вот, распорядилась судьба, что тёща моя всю жизнь прожила в довольно глуховатой деревне Рои Вятской, изначально, губернии, а потом там же, но уже в Кировской области. Но это не так уж и важно, для моего рассказа, как называется та местность, где тёща жила. Важно как она жила. Жила как потомственная во многих поколениях крестьянка – с утра до ночи по макушку под платком в делах: утром корову выпроводить в стадо, на колхозное поле выйти самой, вернуться домой - встретить корову – подоить – еду семье и той же корове приготовить – сена накосить – высушить – в стог поставить… А ещё и огород… А ещё и разное всякое…
Много чего всегда ежеминутно найдётся делать, не покладая рук и не останавливая ног. Даже дорогу перейти в деревне – проблема, хотя слова такого в русском языке Фаины Петровны, так звали тёщу, не имелось. Имелась грязища на той дороге, размешанная-перемешанная и замешанная тракторами да грузовиками до степени почти непроходимости даже в резиновых сапогах – уровень грязи превышал высоту голенищ. Почти – потому, что переходить всё же приходилось и за день не раз. А это значит, что обувь, какая ни на есть, вечно в грязи снаружи, а зазевался – и изнутри, и её нужно вечно же мыть – для того, чтобы испачкать пуще прежнего и опять мыть – «круговорот» грязи на ногах. Для этого тоже время потребно. И вода. Её из колодца тащить нужно. Опять по грязи. И ещё печь русская имеется, куда без неё. Устала-не устала, а за всё берись и всё делай до конца. Тёща была среднего женского роста. По крестьянски плотная и стройная – жиров при таком образе жизни не наживёшь. Волосы, не слишком густые, русые, гладко, словно приклеенные, вокруг головы. Лицо не очень морщинистое, не сказать красивое – не сказать и нет – типично крестьянское женское лицо…
Вместо многоточия предлагаю представить себе мужицкую работу в деревне. Мужу тёщиному – тестю моему Семёну Власовичу, трактористу, тоже разнообразной работёнки хватало – не надоест – и в поле, и с трактором, и дома. Дрова перепилить – переколоть – в поленницы уложить – потом к печке принести, косу наточить – отбить – траву косить – сено перетаскать – переложить – крыльцо починить и крышу над ним и много разного тоже всего – без мужика в доме тяжко и плохо. Да и скучно. Даже ежели пьёт, в меру, и то, что осталось от выпития зарплаты, домой несёт… А кто ноныча не пьёт? Только дерево, да и то потому только, что горла у него нет, и занять не у кого… Да…
При эдакой работёнке крестьянам ни о каких отпусках и о мир посмотреть и думать нечего. А если на досуге и подумать, то где тот досуг взять, да и попусту разъезжать по разным там городам и вовсе баловство одно. Вот и просидела всю трудовую жизнь свою наша Фаина Петровна в своей деревне и не тужила при этом о другом образе жизни. Но дочери своей строго настрого с пелёнок внушала: «Учись, дочерь, непременно учись – человеком будешь с высоким образованием».
Дочка не возражала, тем более, что к учёбе была очень способно предрасположена. Получать высокое образование дочь Валентина начала с медицинского училища. Окончила его с красным дипломом. Дальше поступила в медицинский институт, запросто преодолев большущий конкурс, решительно заявив прямо в глаза экзаменующим товарищам профессорам: «Мне нужны только пятёрки!» Очарованные её внешностью и задором учёные мужи пятёрки и поставили. Через шесть лет и институт оказался позади – высокое образование получено. А вместе с ним и квартира, всего через полгода работы в ведомственной поликлинике – строительному тресту срочно нужен был врач. В неё с пылу с жару и переехали мы с Валей из общежитейской комнатёнки в восемь метров, квадратных. Двухкомнатная квартира «вагонного» типа увиделась нами просторными хоромами.
Тем временем Фаина Петровна продолжала стареть, да и болезни, растуды их в качель, и выполнять все необходимые работы по дому и хозяйству не могла. Тем более в одиночку – Семён Власович на автотрассе попал в автокатастрофу и погиб. Выход представился один – дом-хозяйство распродать, ежели кто купит, а ежели и не купит, то всё равно переехать жить к нам: тёща в одной комнате – мы с Валей в другой.
И вот все хлопоты с переездом успешно окончены, кое-какие вещи-пожитки привезены и принесены – Фаина Григорьевна переступила порог нашей городской квартиры… Сделав шаг-другой, замерла на месте, поводя головой в чёрном платке вправо-влево и вверх к потолку. На лице – никаких эмоций. Сама невозмутимость. Жестов тоже никаких. Руки опущены. Молча постояла несколько минут и категорически изрекла:
- Незачем и мужика держать.
Сказала, как колуном по полену. Поленом оказался я. Сказала – припечатала. Валентина хихикнула. Я поперхнулся сигаретным дымом. Ни себе чего!.. Меня тут, оказывается, просто держат. Это вроде комнатной собачонки – пользы никакой, а всё же божья тварь. Держать тяжело, а бросить жалко. Так, ведь, незачем… А в самом деле: дрова колоть-носить не нужно, печку растапливать тоже – батареи вместо печки, воды принести – водопровод есть… Может, самому уйти, пока не выгнали… Стою, выковыриваю дрожащими пальцами другую сигарету из пачки. Валька, вредина такая, на кухню упрыгала – похохотать. Тёща с себя доисторические чёсанки с галошами стягивает…
Поужинали в кухонке. Очень удобная кухонька – с её центра рукой до любого угла дотянуться можно и всё достать. Только мне ни дотягиваться, ни доставать уже не хотелось и аппетит пропал… А напрасно: ешь, пока кормят…
Улеглись спать. Тёща в своей, уже своей, комнате, мы с Валей – в своей. За ночь я постарался доказать: мужчина в семье всё-таки нужен и без колки дров…