– Западные леса вот уже без малого восемьсот лет принадлежат нашему величественному роду. Каждая пичужка в этих краях, каждый зверь лесной признают нашу власть безоговорочно, а мы в ответ на их преданность оберегаем их, защищаем от врагов…
– От людей!
– Не только от людей, Андиэль… Много разных существ проживает в этом мире, в Соединенном королевстве и за его пределами… Далеко не все из них так бережно относятся к природе, к созданиям Вышнего, друг к другу…
– Люди убивают ради забавы!
– Да что ты привязался к людям?!
– Андиэль! Грэль! Немедленно прекратите, или я доложу Владыке о вашем недостойном поведении на занятиях!
Грэль силой воли разжал кулаки и выровнял дыхание, опуская глаза к земле – нет, не из лживого покорства, как его несносный кузен, задира Андиэль, но чтобы не нарваться на разговор с дядей, после которого он снова почувствует себя ничтожеством.
Трудно быть изгоем, чувствовать косые взгляды, слышать презрительный шепот за спиной, знать… что он не ровня им, даже несмотря на более близкое родство с самим Владыкой, чем у многих из нынешних обидчиков. Грэль с малых лет учился не поднимать глаз, не открывать лишний раз рта, не перечить, не настаивать. Блаженные годы младенчества пролетели слишком быстро, сейчас Грэль уже почти не помнил тех дней, когда все они – пухлые белокурые малыши в коротеньких туниках – играли вместе, делились чудными магическими игрушками и сладостями, утащенными у задремавших нянек, и не ведали никаких забот, не делая различий между собой. Нынче же каждый из выросших принцев слишком хорошо знал свое место. К примеру, вечный соперник и обидчик Грэля, Андиэль, когда-нибудь возглавит эльфийскую непобедимую армию, чтобы защищать границы Западного королевства от наглых соседей-захватчиков. Прекрасный в своей надменной красоте Даэрон готовится к тяжкой роли законного наследника Владыки, и Грэль искренне не завидует ему, ибо нет ноши тяжелей, чем вершить судьбу такого закостенелого в своих традициях народа. Ни у кого не возникает сомнений относительно судьбы двух других принцев Западного дома – Кириона и Ломиона – чистокровные светлые эльфы, принадлежащие правящей династии в пятом поколении, смогут принести пользу своему народу на любом поприще, даже если не сгодятся ни на что более, кроме выгодного политического брака. И только одному члену королевской семьи в этом великолепном историческом спектакле не было и не будет места.
«Бастард», «недостойный», «полукровка» – к своему вхождению в возраст Грэль в совершенстве овладел умением не принимать близко к сердцу жестокие слова и презрительные взгляды. Судьбе было угодно послать юному полуэльфу немало испытаний, выбрав его из тысячи других, словно в насмешку наградив и именитым родством и утонченной красотой, но отняв самое дорогое – любовь, заботу, семейное тепло. Больно и горько было совсем юному принцу, только-только вступившему из беззаботного детства в отрочество, узнать о своем «позорном» происхождении, принять как данность, что ему не стоит рассчитывать на особые милости и на отношение к себе как к равному. Недавние приятели в одночасье превратились в «более достойных», добрые к сироте дядья и тетки – в господ, взявших несчастного «полукровку» на воспитание.
Грэль не любил вспоминать те годы, когда каждый норовил побольнее уколоть, придумать новое обидное прозвище, указать незаконнорожденному его место. Это осталось в прошлом, и сейчас статный юноша, выделяющийся утонченной красотой даже среди своих чистокровных собратьев, чувствовал себя гораздо увереннее, хотя в этом была только его собственная заслуга. Оказавшись в одиночестве в кругу большой и дружной с виду королевской семьи, юный сирота старался больше внимания уделять обучению всем полагающимся принцам премудростям, больше времени, чем остальные шалопаи, проводил в седле, в библиотеке и в зале искусств. Все без исключения преподаватели высоко оценивали успехи молодого племянника Владыки, тактично не упоминая, что вряд ли эти знания и умения пригодятся полукровке. Но Грэлю не было до этого никакого дела, как и до все возрастающей с годами неприязни к нему со стороны остальных принцев. С некоторых пор он решил больше не задумываться о будущем и не сожалеть о прошлом, всецело полагаясь на Судьбу.
– Если Вышний уберег меня в младенчестве от неминуемой смерти, значит, мне предначертана лучшая участь, чем вечно скитаться по дворцу, раздражая всех одним своим существованием, – пожимал плечами Грэль, обращаясь к своему старому слуге Эффону.
– Да, ваша милость, Вышний лучше знает, какая судьба уготована каждому из нас… Иначе он не направил бы меня к вашей матушке в ту роковую ночь…
Упоминания об отце с матерью всегда вызывали в сердце Грэля ноющую боль. Как бы не старались все вокруг внушить молодому принцу, что он появился на свет в результате отвратительного страшного греха, что его отец совершил преступление, предав свою чистую кровь, а мать недостойна была даже ступать по священной земле Западного королевства – Грэль любил своих родителей, несмотря на то, что никогда их не видел. Его историю не знал только ленивый – братья дразнили «полукровку», обещая, что в скором времени о его постыдном рождении напишут трактат, озаглавив его: «Как не престало поступать благородным эльфам Западного дома». Наверное, если бы не верный Эффон, Грэль и сам возненавидел бы и себя, и своих родителей за то, что они сделали с ним, лишив всех привилегий и прав королевского отпрыска.
– Ваш отец, пресветлый принц, был одним из самых благородных эльфов, которых когда-либо видел Западный дом, – рассказывал старый слуга, гладя по худеньким плечам всхлипывающего сереброволосого юношу. – Каждый из нас был бы счастлив жить под присмотром такого Владыки, как досточтимый Эльнар, и сдается мне, многих бед и ошибок смог бы тогда избежать наш народ…
Эффон испуганно замолкал, прислушиваясь к шорохам: за подобные речи недолго заработать и изгнание, если не что похуже. А кто ж тогда присмотрит за его молодым хозяином?
– Но нынешний Владыка всем хорош, да дарует ему Вышний мудрость, доброту и многие годы здравия! – слуга торопливо проговаривал положенную форму прославления своего короля и снова наклонялся к самому уху замершего в нетерпении юного принца. – Но случилось так, что, объезжая окрестные земли и заночевав по необходимости в одной из дальних крестьянских деревушек, пресветлый Эльнар встретил девушку, которая одним своим взглядом пленила мудрое сердце прекрасного эльфа. Им бы встречаться тайно, миловаться украдкой где-нибудь в лесной хижине или уж, на худой конец, мог бы брат Владыки привезти крестьянку во дворец, назвав своей наложницей… Но не таков был ваш отец, юный принц. Однажды полюбив, покорив бедную девушку своей красотой и добротой, Эльнар ни много ни мало захотел жениться на своей избраннице, ввести ее как равную в королевский чертог. Это было неслыханной дерзостью – все члены правящей династии восстали против такового решения, а Владыка Эктелион в гневе поставил брата перед страшным выбором: отказаться от своей любви или убираться из дворца в вечное изгнание.
Грэль, не дыша, слушал историю своего великого отца, жалея его и мать, втайне ненавидя жестокого дядю Эктелиона. Ни на миг юный принц не сомневался, что его отец поступил правильно, выбрав добровольное изгнание ради своей любви. И гордился до слез своей матерью, простой крестьянской девушкой Грэтой, которая не испугалась лишений и невзгод, и отправилась вслед за своим невенчанным супругом.
– Видели бы вы, ваша светлость, своих родителей – ведь чисто голубки они были, глаз не спускали друг с друга! Владыка Эктелион разрешил брату провести год в Западных лесах, пока его незаконная супруга не разрешится от бремени, и тогда уже отправляться в путь – куда глаза глядят. И поселились несчастные изгнанники тут, неподалеку, в лесной хижине. Отец ваш промышлял охотой и выменивал звериные шкуры на хлеб и молоко у крестьян, а я, старый ничтожный раб, иногда навещал их, принося из дворца некие необходимые вещи. Так и было до того рокового дня…
Историю своей семьи Грэль знал со слов слуги так хорошо, словно провел все то время не в материнской утробе, а рядом с любимыми родителями, день за днем, час за часом. И до ослепляющей боли в сердце, словно наяву, представлял горе своей матери, рыдающей над бездыханным телом возлюбленного супруга. Местные крестьяне нашли эльфа-изгнанника в лесу, с разодранной медведем спиной, но слишком многие злые языки шептались о том, что благородный Владыка Эктелион не смог смириться с предательством брата, решив вопрос по-своему. А через несколько дней старый Эффон решил под вечер проведать безутешную вдову и нашел ее, умирающей, с только что родившимся сыном на руках. Только и успела обессиленная женщина прошептать имя новорожденного и, призывая любимого своего супруга, испустила дух.
– Вот я и принес вас, милорд Грэль, в королевский замок, где милостивый наш Владыка принял на себя заботу о несчастном сироте.
«И растрезвонил всему дворцу, что я недостойный полукровка. Да уж, милость моего дяди поистине безгранична…»
И все же, надо отдать должное венценосным родственникам – юный принц получил кров, пищу и соответствующее своему положению воспитание. Грэль не был неблагодарным и понимал, что его участь могла оказаться куда более плачевной. За оказанные ему милости принц-изгой старался доставлять своему дяде как можно меньше неприятностей, даже на глаза Владыке Эктелиону попадаясь только по необходимости. А из своего вынужденного одиночества и отчуждения домочадцев Грэль быстро научился извлекать максимум пользы. К примеру, вот как сейчас…
– Досточтимые принцы, Пресветлый Владыка ожидает вас немедля в тронном зале для встречи послов Южного княжества.
– Ооохх… а мы-то хотели устроить соревнование по стрельбе из лука на Рассветном холме…
– Эй, Грэль, ты что, не слышал о приказе Владыки? Куда это ты направился?
– Пф, меня это не касается, хвала Вышнему. Пойду, освежусь, сегодня такой жаркий день… Счастливо повеселиться, братья!
Обиженные, разочарованные, недовольные лица напыщенных принцев послужили Грэлю достаточной наградой за обычные обидные подколки с их стороны. Месть могла бы показаться детской, но от этого не становилась менее сладкой. Заскочив в свои покои, чтобы предупредить верного Эффона о внезапно поменявшихся планах, Грэль в мгновенье ока собрал заплечный мешок, уложив в него чистый хитон, большой кусок мягкой ткани и припрятанные с завтрака душистые медовые коврижки, и, не скрывая ликования, отправился в свое излюбленное место для купания – к Голубому Водопаду.
Двор королевского замка уже гудел как растревоженный улей: туда-сюда сновали слуги и эльфы-воины, члены правящей семьи, недовольно поглядывающие на палящее солнце, в полном парадном облачении стояли на крыльце, готовые встретить послов южан, на низком столике были приготовлены приветственные кубки с вином и теплый свежий хлеб. Возблагодарив Вышнего за то, что избавлен от этой унылой участи, Грэль свободно пересек двор, не забыв учтиво поклониться венценосным родственникам, и беспечно повернул в сторону Восточного склона. И только гул множества копыт и резкие гортанные выкрики на чужом языке заставили принца остановиться, ибо на сей раз любопытство юного полуэльфа одержало верх над его обычным пренебрежением придворными традициями. Грэль спрятался за одним из широких деревьев, в изобилии покрывавших подножие склона. С этого места королевский дворец был виден как на ладони, и принц, затаив дыхание, жадно разглядывал чужестранцев, удивляясь трепету, вдруг охватившему все его существо. Гости с Юга были похожи на людей или старались выглядеть, как люди, правда, всей своей могучей статью, широкими плечами и высоким ростом они значительно превосходили населявших Западные леса крестьян. Все как один чужестранцы были черноволосы – у многих пышные гривы тяжелых темных волос ниспадали до лопаток и ниже, и эта немного мрачная красота, вкупе с широкогрудыми конями вороной масти и темными в большинстве своем одеждами, резко контрастировала со светлыми волосами и выбеленными туниками хозяев. Грэль приложил руку к сердцу, с удивлением отмечая, как от заполошного стука чуть шумит в ушах – приезд гостей неожиданно взволновал юного принца, но у него не было ни одной догадки о причине столь сильных эмоций. Решив, что рассматривать чужестранцев исподтишка недостойно для родственника Западного владыки, Грэль почти с сожалением заставил себя отстраниться от теплой коры такого удобного для наблюдения дерева и решительно зашагал в противоположную от дворца сторону.
Голубой Водопад по праву считался у Западного народа священным местом. Говорили, что в ночь новорожденной луны воды этого прекрасного лесного чуда очищают тело и помыслы, из ниспадающих с горного уступа ледяных струй ее издревле набирали для омовения ран и купания новорожденных младенцев, а новобрачные стремились окунуться в прозрачный поток на рассвете своей новой совместной жизни, чтобы Вышний ниспослал им чистоту супружеской любви и верности. Водопад имел причудливую форму, чем еще больше наталкивал на мысли о своем магическом происхождении: абсолютно ровная круглая каменная чаша, до краев наполненная прозрачной водой, которая низвергалась с одной стороны с отвесного горного уступа, и вытекала нешироким мирным ручьем с другой стороны, давая начало полноводной реке, питающей окрестные земли.
Грэль почитал священные традиции своего народа, во всяком случае, те, которые не шли в разрез с его собственными принципами и убеждениями. Легенды и чудесные предания Западных эльфов также трогали сердце юного принца, рождая в его груди трепет и благоговение. Вот только отчего-то в водах Голубого Водопада полуэльф чувствовал себя так спокойно и умиротворенно, как нигде более, совсем не боясь древней магии, приводившей в трепет жителей здешних мест. К слову сказать, ледяными обжигающие струи были лишь первые секунды и только в самом центре прозрачной стены. Если встать под падающую воду ближе к краю чаши – кожа уже меньше покрывалась мурашками, и грудь не сжимало ледяным кольцом, мешая дыханию. А в самом каменном бассейне идеально круглой формы вода согревалась к полудню и оставалась умеренно-прохладной до самого заката, позволяя часами нежиться в ласковых струях.
Сегодня Грэль был рад возможности уединиться и охладиться не только из-за снова чуть не вспыхнувшей ссоры с Андиэлем, но и из-за странного смятения, в которое его поверг приезд послов с Юга. Последние никак не желали оставлять мыслей принца, то и дело возникая перед его внутренним взором, мучили напрасными догадками: каковы они вблизи, эти могучие воины? Прекрасны ли их лица, как у древних героев – Первых людей – или обезображены многочисленными убийствами и бессмысленной жестокостью? Что привезли они Западному королевству – мир или войну? Почему ему – простому полукровке – так хочется узнать больше об этом народе, познакомиться поближе с его представителями?
Грэль, почти не задумываясь, стянул с себя легкую тунику без рукавов и свободные бриджи, потянулся гибким обнаженным телом к жаркому безоблачному небу и, оттолкнувшись от берега, с тихим всплеском вошел в голубоватую воду, устремляясь к самому дну каменной чаши. Ласковое прохладное течение обняло разгоряченное тело, послало рой мурашек по бледной коже, заставило быстрее забиться сердце. Грэль уже знал, что стоит провести под толщей голубоватой воды немного больше времени, чтобы разум очистился от всех обид и тревог, а душу наполнило умиротворение. Но сегодня даже спокойная гулкая тишина у самого дна, нарушаемая лишь мерным журчанием падающих струй, не помогла юному полуэльфу обрести душевное равновесие. Навязчивое волнение, словно надоедливая мошкара, зудело в мыслях, не давало расслабиться и забыться, отдаться величественному спокойствию окружающей природы. Грэль вынырнул из-под толщи воды, как пробка из бутыли с молодым вином, хватая ртом воздух, откидывая с лица налипшие серебристые пряди. Нехарактерная для него взбудораженность уже начала надоедать, того и глядишь, от хорошего настроения не останется и следа. Поджав губы и стряхивая лишнюю влагу со ставших тяжелыми и темными длинных волос, принц выбрался на самый край чаши, туда, где падая, казалось, с самого неба, хрустальной стеной стояла голубая вода.
– Успокой меня… Ты всегда дарил мне рассудительность и умиротворение, что же на этот раз? Что мне до этих южан – они приедут и уедут уже завтра… или через пару ночей, и я больше никогда не увижу ни одного из них. Ведь так? Так?
Словно желая лучше расслышать, что отвечает ему Водопад, полуэльф наклонил лицо к самым ледяным струям, почти коснулся их губами – и вдруг, не удержавшись на скользком от воды камне, полетел вниз, в то самое место, где прозрачная стена безжалостно врезается в гладкое зеркало небольшого искусственного озера. В первый миг Грэлю показалось, что его огрели палкой по затылку – он оглох, ослеп и почти перестал ориентироваться в пространстве, барахтаясь в толще воды подобно новорожденному котенку. Он слишком хорошо умел плавать, чтобы действительно опасаться за свою жизнь, но на несколько секунд совершенно разучился управлять своим телом и разумом, с удивлением ощущая, как сдавливает грудь и тяжелеют конечности. Но стоило ему по-настоящему испугаться, взять себя в руки и попытаться выбраться на поверхность, как сзади послышался тяжелый всплеск, и чье-то большое сильное тело буквально вытолкнуло Грэля наверх, помогая ему всем своим весом.
Полуэльф не успел ни испугаться еще сильнее, ни удивиться: кто-то держал его сзади поперек груди, шумно дышал в гудящий затылок, и уверенно направлял их обоих к противоположному от водопада краю чаши, помогая себе свободной рукой. И только боковым зрением заметив намокшие в воде и облепившие его плечо длинные иссиня-черные пряди, принц отмер, осознав, что находится почти в объятьях незнакомца – чужеземца – южанина!
– От… отпусти!
– Не дождешься! Думаешь, легко вытаскивать тебя с самого дна?!
Голос был хрипловатый, низкий и даже грубый – или Грэлю так показалось, потому что его «спаситель» не слишком заботился об учтивости своих слов?
– Я не просил меня вытаскивать, ты! Отпусти немедленно!
В ответ его сжали еще крепче, так, что на миг Грэлю стало нечем дышать, а в следующее мгновенье на щеки возмущенного полуэльфа вполз румянец: он слишком хорошо чувствовал своей обнаженной кожей горячее сильное мускулистое тело, вжавшееся в него сзади и также необремененное никакой одеждой. Вот теперь, пожалуй, стоило пугаться – каким бы искусным принц не был в фехтовании и стрельбе из лука, в рукопашном бою он вряд ли одолеет такого богатыря… если придется защищать… свою честь и невинность…
– Затих? Вот и молодец, – пророкотал голос, пощекотав выдохом заостренное ухо полуэльфа. – Уф… Не думал, что воздушные создания могут доставлять столько хлопот…
Все еще находящийся в полном смятении от неожиданной слишком интимной близости Грэль покраснел еще больше, теперь уже от возмущения, и, лягнув пяткой куда придется, запальчиво возразил:
– Я не просил меня спасать! Я вообще не тонул, чтоб ты знал, самовлюбленный болван!
Сзади хмыкнули и задохнувшегося от неожиданности полуэльфа легко, словно тряпичную куклу, развернули лицом к загадочному спасителю, вжав лопатками в поросший мягким мхом край каменной чаши.
– Не тонул, значит?
Разглядывая широко распахнутыми глазами огромного, как ему показалось, воина, Грэль замер, даже позабыв выдохнуть, не осознавая, что жадно ощупывает взглядом чужеземца, почти не слыша, что тот ему говорит. Южанин обладал воистину могучим телосложением, на крупных плечах и руках, перевитых бугрящимися мышцами, блестели капельки влаги, обнаженная кожа казалась темно-бронзовой, а широкую грудь покрывали курчавые черные волоски, спускающиеся… вниз, под голубоватую воду…
– Кхм…
Принц вздрогнул и моргнул, поднимая взгляд, упираясь им в улыбающиеся глаза воина. Карие. Цвета позднего лесного ореха, упавшего на просеку под тяжестью собственной спелости… Да что же это за наваждение?!
– Я… ты… Может, отпустишь меня, наконец? Уж здесь мне уже точно ничего не угрожает!
– Хмм… я бы не был так уж уверен…
Это было уже слишком! Эта странно-волнующая близость, крепкое сильное тело, все еще касающееся Грэля плечами, бедрами и коленями, ореховый взгляд, затягивающий в себя, как в омут, низкий тягучий голос, лишающий воли… Принц с силой уперся в могучую бронзовую грудь наглеца, пытаясь оттолкнуть его, но южанин с тихим смехом лишь прижался к полуэльфу еще теснее, щекоча курчавыми завитками его грудь, мешая нормально дышать.
– Так вот как в здешних краях принято благодарить за спасение? Что, даже не поцелуешь?
От нелепости ситуации и собственной беспомощности у Грэля не находилось слов и кружилась голова. Высвободив кое-как из стального захвата одну руку, принц залепил по смуглой щеке смачной пощечиной, заставив наглеца охнуть от неожиданности и чуть ослабить объятья – как раз настолько, чтобы полуэльф гибкой змеей выскользнул из его рук и вскарабкался на берег.
Никогда еще Грэля так не смущала собственная нагота – у них с братьями было принято купаться нагишом и никому не приходило на ум прятать друг от друга великолепие совершенных тел, но под жарким голодным взглядом этого чужака полуэльф чувствовал себя постыдно голым и только и мечтал, чтобы, наконец, прикрыться.
– Не мечись ты так… Не поцеловал, так дай хотя бы полюбоваться! – чертов «спаситель» вольготно расположился у края чаши, подперев щеку кулаком и наблюдал за растерянным принцем с нескрываемым восхищением.
– Есть ли стыд у воинов Юга?! – процедил сквозь зубы донельзя взбешенный такой бесцеремонностью Грэль, наконец, наспех натянувший на мокрые бедра мало что скрывающие бриджи.
– О, да! Но не тогда, когда объект вожделения настолько прекрасен… Где я могу отыскать тебя, мой эльф?
Несмотря на юный возраст, принц довольно редко терял самообладание, но этот… этот… МУЖЛАН! – заставил его потерять дар речи уже трижды за одну только произнесенную вполне учтиво фразу. «Объект вожделения»? «Отыскать»?! «МОЙ»?!! Грэль приложил руку к сердцу, пытаясь унять его тревожный стук, и сделал пару глубоких вдохов и выдохов, прогоняя из голоса излишнюю дрожь и раздражительность.
– Во-первых, Я НЕ ТВОЙ! – и почему смуглый воин только беспечно хмыкнул в ответ на это серьезное заявление? – Во-вторых, не смей искать встреч со мной! Я принадлежу к королевской семье, и не думаю, что Владыка будет доволен, узнав, что один из воинов посла с Юга уже успел оскорбить его домочадца!
Ни к чему чужеземцу знать, что дяде Эктелиону нет никакого дела до этого своего племянника…
– О, так ты принц! Спасибо, что подсказал мне, где тебя искать! Так встретимся же во дворце, прекрасный эльф!
И снова Грэль только раскрыл рот, как рыба, выброшенная на берег, не зная, что возразить наглецу, который, между тем, в несколько широких движений пересек голубое озеро и, подтянувшись на могучих руках, выбрался на противоположный берег. И опять принц не смог отвести взгляда от точеного совершенного тела, словно высеченного из темного блестящего камня, более напоминающего гладкое сильное туловище прекрасного и опасного хищника, особенно когда воин встряхивался, разбрызгивая вокруг сверкающие капли. От стука собственного сердца заложило уши, и во рту почему-то пересохло, как от сильной жажды в полуденный зной… а мышцы охватила непонятная слабость и дрожь…
Полуэльф очнулся, как от толчка, в который уже раз за этот час вспыхнув от смущения, подхватил свои вещи и бегом, не разбирая дороги, понесся в сторону королевского дворца.
– …Ох, какой переполох подняли эти южане! Видели бы вы их, пресветлый принц – огромные, темные, заросшие волосами своими… И на руках у них волосы, и на груди! И не стыдятся обнажаться перед королевским семейством – когда мы поливали им колодезной водой на руки, чтобы умылись с дороги, они почти все поскидывали свои рубахи и фыркали, и обливались, как молодые жеребята! Варвары.
Грэль лежал в своей постели, накрывшись с головой легкой простыней, и затаив дыхание, слушал россказни старого слуги. Румянец жег скулы, и все тело то и дело охватывал жар, словно принц подхватил где-то осеннюю лихорадку, но не слушать, заставить Эффона замолчать, у полуэльфа не доставало сил.
– А князь этот их! Только представьте, господин, приехал позже всех, чуть не на час опоздал, если не более – весь взлохмаченный, волосы спутанные и мокрые, говорит: «Заблудился в лесах ваших, а потом коня решил искупать». Слыхано ли дело?! А еще посол!
«Князь?! О, Вышний! Так это был сам князь! Силы леса, помогите мне!» – принц почувствовал, как на висках выступила испарина, язык словно прилип к небу, а от сильного головокружения из груди вырвался тихий жалобный стон. Отправив переполошившегося Эффона на кухню за теплым ягодным напитком, Грэль, не выдержав, вскочил с постели и распахнул окно, прижавшись разгоряченным лбом к прохладной деревянной раме. В голове и в сердце принца царил полный хаос. Перед мысленным взором то и дело мелькали воспоминания о дневной негаданной встрече, и чем ярче и подробнее они были, тем больше смятения испытывал полуэльф. Первобытная красота воина не оставила Грэля равнодушным – каким бы нахалом он не считал южанина, не восхищаться точеными мускулами и мощным торсом, длинными стройными ногами и каскадом черных волос у принца не получалось. Но еще страшнее было то, как настойчиво память подкидывала невинному юноше смущающие его картинки непозволительной близости – темный, полный обожания и вожделения взгляд, сильные руки, стискивающие его тело, темные локоны на его плечах…
– О, лесные феи… – тихо простонал Грэль, помотав головой, пытаясь избавиться от наваждения.
Даже сейчас, спустя столько часов, принцу казалось, что он чувствует на себе взгляд глаз цвета спелого каштана… Только теперь от него не так уж и хотелось спрятаться…
Эффон принес ягодный напиток и свежеиспеченных булочек с корицей, а также новости о странных гостях.
– Говорят, воины с Юга все до одного принадлежат к знатным родам, но ведут себя просто, без особой почтительности друг к другу. Каждый выбрал себе наложницу на ночь, кроме князя… Князь-то, сказывают, все пытал нашего Владыку – все ли принцы были представлены ему или кто-то выказал непочтение? Непривычно это для нас, да у них там, на Юге, другие порядки… Поговаривают, князь никого не взял в постель, выпил вина да ушел в свои покои одним из первых…
Сердце так и продолжало стучать в два раза быстрее обычного, заставляя кровь приливать к щекам. Измученный сегодняшним днем Грэль все не мог решить – рад он, что князь пренебрег здешними наложницами или ему все равно? Уже засыпая, словно наяву услышал юный принц чуть хрипловатый низкий шепот: «Как же мне найти тебя, МОЙ эльф?»
«О, Вышний! Прошу!..» – вот только «пронеси» язык не повернулся добавить.