Искрящаяся вьюга резкими волнами бушевала, сгибая ветки и швыряя горсти снега наугад вперед. Не находя пристанища, он вальяжно осыпался на землю. Где-то вдалеке звенели бубенцы, словно катилась тройка, вот только не было слышно скрипа полозьев. Сердце дышало, распахнув объятия, и из него лилась прекрасная музыка, которая гармонировала с заснеженным лесом.
Струны одиночества издавали мучительные звуки, которые не могла заглушить даже вьюга. Утопая в снегу по пояс, я спешил добраться до теплого домика, в котором была натоплена печь, где ждали ароматные вкусные пироги, и где на столе стояла больная икона Пресвятой Девы Марии с зажженной рядом свечой. Именно это было способно унять ту мучительную душевную боль, но никак не холодные пустые фразы вроде "держи себя в руках", "хватит хандрить" или "все будет хорошо".
Наступали новогодние праздники, но душа не чувствовала этого. Да, было приятно смотреть на раскрашенные витрины магазинов, мигающие иллюминацией елки и на гостинцы, которые продавались на каждом углу. Но все это казалось каким-то искусственным, неестественным и приторно - наигранным. Мне было проще сочинить свою сказку для кого угодно, нежели что-то сделать для себя.
На сердце металась злая вьюга, лишний раз раня и терзая воспоминания и душу. Все, кто жил вокруг, представлялись героями произведений Диккенса. Зажиточные семьи, накрывающие столы на новогодние и рождественские праздники, созывающие гостей. У них ломились столы от яств, запекались в духовках индейки, фаршированные клюквой. А я, дыша на окоченевшие пальцы, смотрел на эту роскошь из подворотни напротив, делясь последним куском черствого хлеба с тощей дворнягой, чьи умные и добрые глаза внимательно смотрели на меня. Она не могла предать и насмехаться, как это делали люди.
... Родня никогда не помнила дни рождения и другие памятные даты нас - бедных родственников, от которых они старались держаться подальше. Они поздравляли лишь тех, от кого зависела их будущая карьера, кто был им нужен и полезен. И тогда накрывались столы на новогодние каникулы, приглашалась знать, все пировали и танцевали. Когда умер в 1993 году дедушка, а в 1995 бабушка и нам стало не на что жить (на заводе работы не было, а мама стала санитаркой в поликлинике, потому что не стали нужны стране инженеры), я подрабатывал дворником, мусорщиком, собирал по городу бутылки, а соседи привозили с дач свой урожай, наша ближайшая родня купалась в роскоши. Нас пригласили за стылой картошкой на поминки. А когда пришли, то выбежала внучка этих господ с криком: "Бабушка просила передать, чтобы вы сейчас же уходили - она не даст вам ни картофелины...". Мы ушли ни с чем с мамой. Помогли соседи. А родня на следующий день широко отмечала юбилей лучших друзей...
Праздник не чувствовался. Это казалось каким-то запредельным и чужим. Кто-то затаривался дорогими подарками, а другие собирали по крупицам на еду. Богатые ели, пили и веселились, отплясывая в больших залах. Я стоял в подворотне и старался согреться от вида хорошо натопленной квартиры из дома напротив. Дворняга терлась о ногу и смотрела преданно прямо в глаза, отчего хотелось все бросить, забыть всех тех, кто лживо улыбался, просто идти с ней по дороге, навстречу завтра.... И все же бедные шли к богатым с гостинцами в руках, но всегда бывали встречены презрительными и насмешливыми улыбками типа: "Вот, опять какую-то дешевую ерунду принесли".
... Утопая по пояс в снегу, я спешил добраться до натопленного домика, но каждый раз нещадная метель не позволяла мне сделать этого. И когда я зажигал на небесном поле звезды и подкладывал под подушки добрым людям подарки, сердце немного отходило и согревалось, переставая болеть. Вот ведь парадокс: могу согреть и исцелить чужое сердце, но только не свое.
Посыпался снег с ветки когда я, оттолкнувшись, вновь двинулся к домику, который где-то ждал меня, готовый согреть и успокоить. Уже успел закипеть чайник, заварился душистый чай на можжевельнике и мяте, хлеб лежал на полотенце, приготовившись к разделке. Но кто ждал меня в нем? Кто готов был броситься навстречу со словами, что соскучилась? Потому что если бы кто-нибудь мне сейчас протянул ладошку, я скорее добрался до дома.
Снежный вихрь бросил мне в лицо очередную горсть ледяного песка, и я остановился. Душевный навигатор вертелся и дрожал, не зная какую сторону нужно выбрать. А потому я не чувствовал покоя и уверенности. Волшебный колпак и борода ждали своего часа, а припасенный мешок с конфетами для ребятишек и друзей томился в сундуке вместе с шарами и гирляндами. Вот как только как с мрачными глазами творить чудеса? Невозможно улыбаться через силу и вьюгу...
... Мне приснилось, что одиночество закончилось, и меня на крыльце встретила милая барышня, которая позвала меня по имени, и когда я смог добраться до крыльца, обняла меня и поцеловала.... Сон.... Неужели только сон?