Глава 2 Вторая коалиция

Глава 2
Вторая коалиция

1

Еще во время подготовки Бонапартом египетской экспедиции Англия стала сколачивать вторую коалицию против Франции. Союз продвигался трудно. Генерал Бонапарт уже захватывал Египет, а Пруссия сомневалась, Россия колебалась, Австрия и Бавария раздумывали. Первым созрел Неаполь. Конечно, на вкус лондонских стратегов Неаполь слишком мал, чтобы похоронить французское владычество в Европе, но он мог стать тем камнем, который обрушит на Республику прусско-русско-австрийскую лавину.
Итак, Неаполь.
Случился в году 1796 в королевском дворце переполох. Смущение и страх Неаполя вызвали победы генерала Бонапарта в Верхней Италии. Испуг королевы осенью вылился в мирный договор между королевством Неаполь и республиканской Францией. От этого Мария Каролина, родная сестра казненной в Париже Марии Антуанетты, не стала больше любить республиканцев, а неаполитанская армия демонстративно бряцала оружием, в пределах, впрочем, границ королевства. Австрийский двор не понял трусливую осторожность королевы, папа в Риме открыто осудил соглашательскую политику королевства. Однако вскоре австрийский двор и папа сами осрамились. Первый – мирным договором с Францией, второй – французской оккупацией Рима и эмиграцией во Флоренцию.
Ранней весной 1798 года республиканские войска под командой генерала Бертье заняли Рим. Бертье упразднил верховенство папы, заявив о рождении Римской республики, уменьшенной копии Французской республики. Королева очень переживала. В Риме клубилось революционное зло, но не имелось решительно никакой возможности покарать его праведным мечем. Напротив, зло грозило перекинуться на Неаполь. Но все обошлось. Бертье с дивизией Дезе отправился воевать в Египет.
Происшествия в соседнем Риме подвигли королеву искать союзников, дабы предотвратить распространение революционной заразы в королевстве. Она нашла сочувствие и понимание у австрийских родственников. 19-го мая (в день отплытия египетской армии из Тулона) в Вене Неаполь и Австрия заключили союзный договор. По этому договору Австрия брала на себя обязательство послать в Неаполь сорок тысяч солдат, если королевство подвергнется нападению. Через месяц, 18-го июня, к союзному договору последовало секретное приложение об удвоении австрийского присутствия.
В середине июня неаполитанский двор шокировало известие о захвате французами Мальты, от которой до Сицилии рукой подать – какие-то 50 морских миль. Снова республиканцы оперировали непосредственно у границ королевства. Не успела королева свыкнуться с новой подлостью французов, как в порт Неаполя зашел английский фрегат. Это командор Нельсон искал французский флот. Стало быть, не все так плохо, – обрадовались в королевском дворце словам английского посланника сэра Гамильтона, – стало быть, и на французов есть управа. Два месяца двор жил в волнении, молясь за доброго самаритянина Нельсона, за победу английского оружия. Видимо молилась королева искренне. Нельсон наголову разгромил французский флот. А королева, получив известие про абукирский триумф командора, ясно узрела всю опасность, исходящую от Римской республики. Этот Карфаген должен быть разрушен, иначе его дурной пример разрушит Неаполь.
22-го сентября потрепанные корабли эскадры Нельсона бросили якоря в неаполитанском порту. Редко кого из иностранных военачальников так принимали, как королевская семья и двор приняли тогда Нельсона. Празднования и фейерверки продолжались несколько дней. Отпраздновав же замечательную победу, 5-го октября Неаполь, в лице Джона Актона, и Англия, представленная сэром Гамильтоном, подписали договор, закрепивший де-юге фактическое положение – Неаполь открывал порты английскому военному флоту. Согласно принятому 1-го декабря дополнению к договору, подписанному с английской стороны Нельсоном, Англия обязалась флотом защищать порты королевства.

   Издавна при королевском дворе Неаполя боролись две партии – французская и британская. Британскую партию возглавлял сэр Джон Актон, по происхождению англичанин, по гражданству неаполитанец. Во главе французской партии стоял Марше ди Галло. Борьба этих партий в миниатюре отражала англо-французское противостояние на европейской политической арене. Усиление одной партии автоматически означало ослабление другой. По мере отдаления опасности французской интервенции популярность ди Галло неуклонно снижалась. Французская партия теряла сторонников, которые, чувствуя веяние времени, переходили в лагерь противников.  Обычные интриги при дворе средней руки европейского монарха, где каждый вельможа и сановник, ориентируясь на настроение и предпочтение монарха, кожей ощущал, откуда дует свежий ветер перемен. С другой стороны и политика короля должна отвечать настроению двора. Поздней весной 1798 года свежий ветер перемен отчетливо дул из Британии. Его принес Нельсон на своих парусах. Партия ди Галло переживала упадок. Положение не изменило прибытие в конце мая Гара, нового французского посла. Хотя его милостиво принял король Фердинанд IV, и вступительная речь посла была проникнута миролюбием и заверением в самых дружеских намерениях Франции по отношению к Неаполю, при дворе он завоевал мало сторонников.
Возглавляемое Талейраном министерство иностранных дел Франции квалифицировало действия Гара, как провал. Не дав ему проработать и месяц, Талейран приказом сместил Гара, назначив послом генерала Лакомба.  Назначение Лакомба произошло 14-го июня, а приехал он в Неаполь только 28-го сентября. Талейран не торопился с отправкой назначенного посла. За период междувластия французской дипломатии английская партия укрепилась до такой степени, что новый посол был обречен на неуспех. К тому же новый посол прибыл в Неаполь во время чествования Нельсона. При таком настроении двора мог ли он рассчитывать на успех миссии?

С середины августа, с того момента когда королева получила весть о победе Нельсона, Неаполь готовился к войне. Мария Каролина страстно хотела поквитаться с республиканцами за смерть сестры на эшафоте, за собственные страх и унижения. Ничто, никакие разумные доводы не могли остановить её в этом стремлении. В конце августа неаполитанский посол в Вене обратился к Тугуту с просьбой исполнить майский договор и послать в Неаполь обещанные войска. На это канцлер резонно заметил, что договор предусматривает посылку войск в случае опасности для королевства, а он такой опасности пока не видит. Тугут рекомендовал Неаполю воздержаться от каких-либо активных действий по крайней мере до весны следующего года. Весной, – обещал австрийский канцлер, – Неаполь получит войска независимо от того, будет ли грозить Неаполю опасность или нет.
Ответ канцлера не устроил королеву, еще меньше он устроил сэра Гамильтона. Сент-джемский кабинет не мог ждать полгода, пока раскачается Австрия, пока решится Россия, Пруссия или Турция. Французская армия в Египте уже заканчивала захват страны. Для английского правительства не являлось секретом, что цель кампании – Индия. Также не являлось секретом, что тех войск, какими располагает Бонапарт в Египте, недостаточно для проведения такой масштабной операции. Главная задача Англии осени 1798 года – зимы 1799 года не дать возможность Франции помочь своей армии в Египте. Конечно, Нельсон сделал большое дело. Он отрезал египетский контингент французов от Европы. С победой Нельсона Франции стало проблематично послать Бонапарту подкрепление морем. Несомненно, английский кабинет предпримет все меры по пресечению попыток французского флота прорвать блокаду и доставить людей и боеприпасы отрядам Бонапарта в Египет. Но одной блокады недостаточно. Не надо быть гениальным стратегом для понимания простой истины – кроме морского пути из Франции в Египет, а оттуда в Сирию и Индию, существует еще и сухопутный путь. Путь этот лежит через северную Италию и Балканы. Для кабинета Питта было жизненно важно превратить этот путь в непроходимую дорогу, превратить Северную Италию в театр военных действий. Причем не весной 1799 года, как планирует Австрия, а теперь, ещё осенью 1798 года.
Австрия, несмотря на все усилия сэра Эдена , английского посла в Вене, не соглашалась начинать войну раньше весны 1799 года. Тугута имел свои резоны откладывать начало войны на весну. Армия ещё не готова. Она недостаточно вооружена и недостаточно обучена. Вполне объективные причины, чтобы отказать английскому послу. И потом, что для Австрии английские колонии в Индии. Австрии от них ни холодно, ни жарко. Для Австрии даже хорошо, если французы все же решатся снять часть войск из Италии и послать их через Балканы в Константинополь. Чем больше французов уйдет из Италии, тем легче будет австрийской армии отвоевать потерянные по Компо-Формийскому договору территории.
Так или иначе, английскому правительству не приходилось рассчитывать на быструю помощь Австрии. Турция, по планам английского кабинета, должна сражаться непосредственно с французскими войсками в Египте и в Сирии. Ее или совсем невозможно было задействовать на европейском театре военных действий, или участие Турции в Европе возможно в весьма ограниченном формате. Какие возможности остаются у Англии? Россия – там Витворт уже добился несомненных успехов, но русский царь в силу своего взбалмошного характера слишком ненадежный партнер, и главное, Россия слишком далеко от Италии. Подготовка и посылка в Италию русского контингента требует времени, а его-то как раз и нет. Остаются: Бавария и Неаполь. Бавария предпочтительней, но в Мюнхене слишком нерешительны. Несмотря на все заверения Англии и все богатые подарки (попросту говоря взятки), король Баварии не желал вступать в игру раньше старшего партнера, императора Австрии. В Неаполе же для Англии всё складывалось замечательно. Во-первых, король Фердинанд, не слишком искушенный в военном искусстве, был склонен переоценивать боеспособность своей армии; во-вторых, у королевы Марии Каролины имелся сильный личный мотив ненавидеть Францию и стремиться отомстить французам. Этот мотив с успехом эксплуатировала супруги Гамильтон. Неважно, что Неаполь не был готов один на один сражаться с Францией, для Англии важно начать войну как можно скорее. Если Неаполь против французских войск продержится несколько месяцев, до вступления в дело Австрии, то можно считать, что он выполнил свою задачу.
После отказа Тугута прислать войска, неаполитанский король попросил командировать к ним опытного генерала в качестве командующего. Он просил прислать фон Готца или фон Мака. Вена согласилась удовлетворить эту просьбу, и 3-го октября, в разгар чествований Нельсона, генерал Карл Мак фон Лейберих прибыл в Неаполь. Австрийский генерал попал в атмосферу, где присутствовали только лишь победные настроения, будто Неаполь уже одолел Францию или, по крайней мере, покорил Рим. Трезвые голоса, говорящие о том, что военные потенциал Неаполя несравним с возможностями Франции были нежелательны и даже как-то неприличны. Мак сначала невольно поддался этой настроению, как бы заранее, авансом праздновать победу неаполитанского оружия, но инспекционная поездка к границам королевства в места дислокации войск слегка отрезвили командующего. Однако ему не удалось убедить двор, что лучше обороняться от Римской республики или  дать ему несколько месяцев для приведения армии в боевую готовность. Его не захотели даже слушать.
Война было делом решенным. Численность неаполитанской армии составляла 45000 человек. Это почти в вдвое превышало численность французов в Риме. И это давало еще один повод для самых радужных мечтаний при дворе неаполитанского короля.
5-го ноября Нельсон после трехнедельной отлучки, во время которой он сделал неудачную попытку штурмом овладеть Мальтой, возвратился в Неаполь. Через неделю состоялся военный совет. На нем присутствовали Нельсон и Мак. Ничто не могло удержать желание королевы воевать, ни известие из Лондона, что финансирование кампании несколько задерживается (если дело решилось, зачем тратить деньги, которые могут понадобиться в другом месте), ни отрицательный ответ Тугута на ещё один запрос Неаполя всё-таки попытаться изыскать возможность прислать в Неаполь австрийский корпус. 24-го ноября 1798 года Неаполь объявил Римской республике войну. Днем раньше первые отряды неаполитанской армии перешли границу.
Вместо того чтобы всеми имеющимися войсками ударить по Риму, как сделал бы это Бонапарт, Мак разделил армию на пять колонн. Сам он с главными силами пошел на Рим. Остальные колонны шли по разным направлениям.

Французскими войсками в Римской республике командовал дивизионный генерал Шампионе, которого Бонапарт уважал как человека и ценил как солдата. Под его началом находилось 19100 солдат. Из них 10200 человек под командованием дивизионного генерала Макдональда находились в Риме, 3350 дивизионного генерала Касабланки стационировались в Перудже, остальные войска небольшими отрядами располагались в различных городах республики. 25-го ноября французский командующий узнал, что главные силы неприятеля движутся на Рим, что неаполитанская армия движется независимыми друг от друга колоннами. Безусловно, такое движение войск неприятеля облегчило задачу французов. Шампионе отошел от Рима на заранее подготовленные, хорошо укрепленные позиции в Чивита-Кастеллана, расположенного примерно в сорока километрах на север от Рима.
27-го ноября неаполитанцы без боя заняли Рим. Пока все складывается для Неаполя просто отлично. За три дня войны захвачены столица вражеского государства и добрая половина его территории. Армия практически не понесла потерь. Французы бегут перед грозной поступью храбрых солдат Неаполя. Посрамлены скептики, не верящие в высокий моральный дух армии Неаполя. В Неаполь пришла радостная весть о взятии Рима и королевская чета вместе с вельможами и сановниками выехала в поверженную вражескую столицу, чтобы там продолжить празднование победы. Однако по дороге в Рим королю пришло сообщение, что французы, которых все при дворе считали уже побежденными, неожиданно напали и в боях 27-го и 28-го ноября полностью уничтожили две колонны. Из абсолютной радости неаполитанский двор впал в абсолютное уныние. Двор, король и королева поспешили обратно в Неаполь, оставив Мака и армию на милость проведения.
Тем временем 4-го декабря Мак главными силами атаковал французские укрепления в Чивита-Кастеллана и после упорного боя получил чувствительное поражение. Мак решил ещё раз штурмовать французские позиции. Но войск для полномасштабного штурма не хватало. Он послал адъютантов в оставшиеся две колонны с приказом к командирам – идти на Рим на соединение с главными силами. Каково же было удивление австрийского генерала, когда вместо прибытия подкреплений вернулись одни адъютанты сообщили ему, что они не нашли войска в обозначенных для них местах и, по слухам, в бою 9-го декабря четвертая колонна разбита и большая часть солдат попала в плен.
Последняя, пятая колонна также не была найдена там, где она должна была находиться. Ею командовал французский генерал, эмигрант – роялист. Он, в отличие от короля, не считал Мака ни гениальным стратегом, ни выдающимся полководцем. Напротив, он весьма скептически относился и к Маку и ко всей кампании. Видя, что неаполитанская армия в основном разбита, командир пятой колонны не стал выполнять диспозицию Мака и не пошел на соединение с главными силами в Рим. Командир повернул свои войска и, не дав не одного серьезного боя, вернулся в Неаполь. Позже Мак объяснял свое поражение предательством командира пятой колонны.
После всех потерь, понесенных неаполитанской армией, у Мака под ружьем оставалось всего 7000 человек. За две недели боев Мак умудрился потерять шесть седьмых состава вверенной ему армии. Прямо скажем – это надо уметь. С таким количеством бойцов продолжать войну не имело смысла. Мак с остатками армии спешно отступил в пределы королевства. 22-го декабря, менее чем через месяц после начала военных действий, Мак пересек границу в обратном направлении. Однако с отходом из Римской республики несчастья Мака не закончились, а только начались.
Королевская семья решила, что у неё нет иного выхода, как только бежать на Сицилию. При дворе царило уныние и страх. Королева сказала, что пора бы мужчинам наконец взяться за дело, а не сваливать все на бедную, слабую женщину. Мужчины – король Фердинанд и в мирное время не отличался особой храбростью, теперь же совершенно скис. Двор не мог организовать сопротивление захватчикам. Как-то забылось, что инициатором войны были отнюдь не французы. В сознании венценосных особ каким-то образом перевернулась действительность, и оказалось, что французы напали на мирное королевство. В этой ситуации только бегство могло спасти королевскую чету. 21-го декабря королевская семья и большая часть двора погрузились на английские военные корабли. 10 миллионов марок государственной казны заранее тайно погрузили на флагман. Сразу же по окончании погрузки двора корабли отошли от пристани Неаполя. Перед отправкой были сожжены или потоплены корабли неаполитанского флота. Как ранее король и королева предоставили армию своей судьбе, так и теперь они  поступили со своими подданными. 27-го декабря неаполитанский двор приплыл в Палермо.
Преследуя остатки неаполитанской армии, армия французская пресекла границу королевства. Французы практически не встречали сопротивления регулярной армии. Больше хлопот им доставляло местное население. В ответ на французские грабежи повсюду спонтанно вспыхивали восстания. Гористая местность близ Неаполя предлагает множество укрытий, куда крестьяне уходили сами, уносили сколько могли продовольствия и уводили за собой скот.
11-го января 1799 года Мак и Шампионе подписали соглашение о капитуляции. В соответствии с ним существенная часть территории Неаполя отходила Римской республике. Кроме того, Неаполь должен был выплатить французской армии контрибуцию в размере 10 миллионов франков. Несколько странно, что такое серьезное соглашение со стороны Неаполя подписал не имеющий даже неаполитанского гражданства австрийский генерал. Можно понять французов – больше не с кем было подписывать. Все сбежали.
Между тем сопротивление со стороны крестьян нарастало. Мак с группой австрийских офицеров были вынуждены спасать свои жизни от разгневанных крестьян во французском лагере, где их объявили пленными и отправили в Париж. Только так они смогли спастись от простого народа, возмущенного тем, что австрийцы предали и продали их родину. На самом деле претензии следовало бы предъявлять не несчастному Маку, а собственным королеве и королю. Но истинные виновники народных бед, как всегда, далеко. А Мак рядом, значит он и виноват.
Непрекращающиеся столкновения с местным населением и преследование Мака дало повод французскому командованию признать договор недействительным. Французские войска пошли дальше на Неаполь. После трехдневной осады город, защищаемый простыми неаполитанцами – крестьянами и горожанами, был взят штурмом. Французские войска потеряли при этом штурме более 1000 человек. Потери со стороны защитников города никто не считал.
Французы наложили на город 2,5 миллиона золотых дукатов контрибуции  и дополнительные 15 миллионов дукатов на королевство. Это соответствовало примерно 60 миллионам франков. Кроме того, Неаполь должен покрыть все потребности армии. Это ещё дополнительные несколько миллионов франков. На месте королевства Неаполь была образована Партенопейская республика.

Сразу после начала войны в европейские дворы через английскую дипломатическую почту были разосланы сообщения об успешных военных действиях Неаполя против Франции, дабы примером Неаполя приободрить монархов. И действительно, пример возымел действие. В короткий период между первыми победными реляциями и известием о полном поражении, Неаполь при посредничестве английских дипломатов смог заключить два договора. Первый в Петербурге с Россией. С русской стороны соглашение подписали Безбородко, Кочубей и Ростопчин. Со стороны Неаполя – герцог Каприола. Согласно договору Россия брала на себя обязательства оказать Неаполю поддержку сухопутными войсками в количестве 10000 человек. Финансовую сторону вопроса, (снабжение русских войск на территории королевства, стоимость транспортировки армии, жалование офицерам и солдатам и оплата в казну), взяла на себя прямо или косвенно великодушная Англия. Самое непосредственное и горячие участие в подписании договора между Россией и Неаполем принял английский посол в Петербурге сэр Витворт.
Второй – с мусульманской Портой. Турция обещала королевству 10000 албанцев. Как и с Россией, финансовая сторона вопроса мало заботила Фердинанда и Каролину. Это была проблема Англии.

Забытая всем светом королевская чета с остатками двора влачила жалкое существование на Сицилии. Фабрицио Руффо, один из немногих людей, кто остался верен своему королю и был способен на конструктивные действия, предложил план организации партизанской войны. Король и королева ухватился за план Руффо, как утопающий хватается за соломинку. По плану Руффо с небольшим отрядом высаживается в Калабрии и именем бога и короля поднимает крестьян на борьбу против безбожников и захватчиков. В конце января Руффо получил полновластные полномочия  проведения предприятия и титулы королевского комиссара и генерал-викария. Денег, впрочем, король не дал, но обещал наградить, если дело завершится удачно.
На нескольких английских кораблях Руффо с группой добровольцев отплыл от берегов Сицилии. 8-го февраля его отряд десантировался на мысе Реццуто в Калабрии. Бог и король – удачно выбранный лозунг, и жестокость французских войск обеспечили Руффо невиданную популярность. Отовсюду к нему стекается народ, жаждущий принять участие в изгнании французских захватчиков. Через несколько месяцев успешных партизанских действий вся Калабрия находилась под властью короля.
Независимо от Руффо дворянин Антонио Михерокс тоже воевал с поработителями. Он познакомился с русскими военными моряками, которые в то время, осаждая Корфу, в Апулии пополняли запасы воды и продовольствия. Вице-адмирал Ушаков, захватив Корфу (20-го февраля 1799 года), позволил добровольцам с русских и турецких кораблей стать под команду предприимчивого Михерокса. Михерокс поднял восстание в Апулии. Хотя для подавления восстания Михерокса французы неоднократно посылали крупные отряды, и они имели успех, этот мятеж до конца так и не был подавлен. В других частях неаполитанского королевства не было такого размаха повстанческого движения, как в Калабрии и в Апулии, но все же оккупационные войскам чувствовали себя достаточно не спокойно.
В конце февраля, ввиду нарастающего повстанческого движения, Директория отозвала Шампионе, передав командование Макдональду. В Париже придерживались мнения, что причиной непрекращающихся восстаний является жестокость командующего. Правительство Франции правильно определило причину. Насилие порождает насилие. Новый командующий попытался изменить политику предшественника. Он начал переговоры с руководителями повстанцев. Возможно, что Макдональд  добился бы успеха и принес стране долгожданное спокойствие, но было слишком поздно. Общая обстановка в Северной Италии с наступлением весны 1799 года для Франции складывалась крайне неблагоприятно. В начале марта австрийские войска начали активные боевые действия в Швейцарии. Через месяц в Северной Италии открылся второй фронт военных действий. Там против французов сражались австро-русские отряды под общим командованием Суворова. В такой ситуации держать значительный воинский контингент в королевстве Неаполь для Франции являлось непозволительной роскошью. К тому же, в случае удачных действий австро-русских войск в Пьемонте, французские войска в Неаполе могли быть отрезаны от Франции, что означало их потерю для Республики.
8-го апреля Макдональд получил приказ Директории готовиться к выступлению на север. Через месяц, в начале мая, французы оставили Неаполь. Удержать страну в своих руках не представлялось возможным, но было желательно оставить Неаполь за Францией,  чтобы в будущем использовать его как плацдарм для отвоевания  королевства. В городе остался небольшой французский гарнизон и правительство Партенопейской республики, поддерживаемое частью горожан, воспринявших революционные идеи. Макдональд, по заверению Директории, твердо пообещал правительству молодой республики, что им на помощь и защиту обязательно придет французский флот. Директория рассчитывала на флот адмирала Брюи уже вышедший к тому времени из Бреста.
Когда французы оставили страну, боеспособными являлись отряды Руффо и Михерокса, составленные из восставших крестьян, и отряды, набранные из команд русских и турецких военных кораблей. Руффо, получив позволение короля, пошел на Неаполь. По пути к нему присоединились Михерокс, русские и турецкие моряки. В начале июня повстанческие отряды начали штурм Неаполя. Несколько дней продолжалось кровопролитное сражение. Наконец повстанцы захватили город. Многочисленных пленных республиканцев живьем сожгли на кострах. Таким страшным образом проявилась религиозная составляющая восстания.
В руках республиканцев находилось ещё несколько хорошо укрепленных замков. Во избежание дальнейшего кровопролития, которым были по горло сыты обе стороны, победители вступили в переговоры с осажденными. 21-го июня стороны подписали соглашение, согласно которому в обмен на сохранение жизней и доставку во Францию республиканцы передают крепости и замки в руки повстанцев. Соглашение подписали: со стороны Неаполя – Руффо и Михерокс, с английской стороны – капитан фрегата Фут, со стороны русского флота – находящийся на службе России ирландец Бали и с турецкой стороны – Ахмед-бей. Все участники завоевания Неаполя поставили свои подписи.
Когда уже шла подготовка к передачи замков, на рейде Неаполя появились корабли Нельсона с четой Гамильтонов и со всей королевской компанией. Нельсон, подзуживаемый королевой и леди Гамильтон, денонсировал договор. Несмотря на серьезный разговор с Руффо, Нельсон не изменил своего решения. 26-го июня по приказу Нельсона всех сдавшихся республиканцев арестовали. Чтобы придать расправе над республиканцами вид законности, 28-го июня король передал Нельсону высшие военные полномочия. Вечером того же дня новоиспеченный главнокомандующий приказал доставить на флагман членов республиканского правительства «под стражей и в кандалах». На другой день Нельсон приказал доставить на свой корабль адмирала Каракило, бывшего командующего небольшим республиканским флотом. После нескольких часов формального допроса, во время которого Каракило вел себя чрезвычайно достойно, он был повешен на рее собственного флагмана – фрегата «Диана». Эта казнь явилась началом избиения. За два дня были казнены более четырех тысяч республиканцев. Королевская семья сейчас жестоко обходилась со своими недавними противниками. Вообще говоря, в этой истории венценосные супруги показали редкую даже для королей трусость и подлость.
После казней, как бы в продолжение прошлогодних праздников, опять начались балы и фейерверки. Будто не было войны, не было тысяч погибших, десятков тысяч обездоленных и лишившихся крова. Конец этой истории такой же подлый, как и её начало. Спасителем отечества был назван лорд Нельсон. Указом короля ему пожаловали титул герцога Бронте с годовым доходом три тысячи фунтов стерлингов. Не заставила себя ждать и награда со стороны собственного правительства. За успешное завоевание Неаполя лорд Нельсон был назначен главнокомандующим восточной части средиземноморского флота. Руффо и  Михерокс, люди, которым династия на самом деле обязана возвратом трона, были забыты. Их присутствие при дворе являлось неугодным.

2

Императору Павлу в наследство достались огромная страна с необъятными проблемами и комплекс внутренних противоречий, связанных с безрадостным детством и властным характером императрицы Екатерины, бесцеремонно подавлявшей всякую попытку Великого князя участвовать в управлении страной. С первых дней правления «гатчинский затворник» дал понять, что намерен внести существенные изменения во внутреннюю и внешнюю политику страны. Убежденный в том, что непрерывные войны являются главной причиной неудовлетворительного состояния финансов, Павел вплоть до осени 1797 года основное внимание уделял внутренним проблемам страны. В циркулярной ноте, направленной в европейские державы вскоре после своего воцарения, говорилось о желании нового императора дать России «столь нужное отдохновение». Однако в силу склонности императора всякое дело доводить до совершенства, намерение дать отдохновение переросло в коренную государственной политической системы.
Во внешней политике желание достичь идеала приводило к резким шараханьям к противолежащим политическим полюсам и к чехарде в дипломатическом корпусе. Сразу после своего воцарения Павел назначил Безбородко на должность канцлера. Место вице-канцлера получил Куракин, друг детства императора. В октябре 1798 года Куракина сменил Кочубей, племянник Безбородко, бывший послом в Константинополе. Менее чем через год он, также как и его предшественник, был отправлен в отставку. В сентябре 1799 года его сменил Панин, до этого занимавший пост посла в Берлине. Согласно строгому регламенту, регулирующему отношения вице-канцлера с Коллегией иностранных дел, Панин не имел права прямого доклада императору. На этой почве возникли трения с первоприсутствующим в Коллегии иностранных дел Ростопчиным, визировавшим доклады Панина на высочайшее имя. В результате раздоров между сановниками в декабре 1800 года Панин указом императора был уволен со службы. Впрочем, вскоре, в феврале 1801 года, та же участь постигла и его соперника Ростопчина, к которому Павел первое время особенно благоволил. Подобная перетасовка колоды дипкорпуса не могла самым негативным образом не сказаться на внешнеполитическом курсе России.
По двум вопросам внешней политики императрица и наследник придерживались противоположных позиций. Это вопрос французский и польский. За семь лет до воцарения, 1789 году, наследник предлагал императрице послать во Францию войска для подавления «звериного насилия и яда смертоносных идей». Он говорил жене, что если когда-нибудь будет иметь власть, то положит все силы для «создания вечного мира в Европе, уничтожив семиголовую гидру французской революции, и положит конец всем интригам Англии». «Моя страна, – объяснял он Великой княгине, – будет гарантом мира на всей Земле». Тогда Екатерина отклонила предложение Великого князя, обосновав отказ тем, что «идеи нельзя подавить пушками». На самом деле совершенно неясно было тогда, к чему приведут смертоносные идеи. Привели они через семь лет к ослаблению во взаимном уничтожении главных конкурентов России – Франции, Пруссии и Австрии. Привели они к относительному истощению финансовых ресурсов Англии. Через семь лет Екатерина согласилась помочь Австрии и Англии в обмен на свободу рук в войне с Турцией. Казалось бы, став царем, Павел имеет в распоряжении все средства покарать носителя звериного насилия. Ан, нет. Как бы продолжая внутренний спор с матерью, он отменяет рекрутский набор, предназначавшийся для войны с Францией, останавливает и расформировывает экспедиционный корпус, идущий в Северную Италию на соединение с австрийской армией.
Будучи Великим князем и наследником престола, Павел критиковал оккупацию Польши, публично называя деление Польши беззаконным. Став императором, Павел хотя и освободил находившихся в Шлиссельбургской крепости Костюшко и других руководителей польского повстанческого движения, попавших в плен после взятия Варшавы Суворовым, и даже предложил им русские заграничные паспорта и денежное вспоможение для эмиграции в Америку, но по его указанию Безбородко и Остерман продолжили, начатые ещё при Екатерине, переговоры с Пруссией и Австрией о территориальном разграничении Польши. Эти переговоры завершились подписанием 15-го января 1797 года конвенции об окончательном разделе Польши. Польское государство более чем на сто лет перестало существовать. В польском деле впервые в полной мере проявилась нелогичность действий Павла, его непоследовательность в решении внешнеполитических задач.
Наиболее ярко чудаковатость Павла проявилась в так называемой «мальтийской эпопее», ставшей той осью, вокруг которой вращалась вся внешняя политика огромного государства в течение всего правления Павла. В зависимости от отношений к мальтийскому Ордену тех или иных государств, Россия либо заключала  с ними военные союзы, либо грозила им войной. С одной стороны, в первый год царствования Павел, несмотря на все усилия английской дипломатии, упорно отказывался присоединиться к формирующейся антифранцузской коалиции, тем самым демонстрируя достаточно трезвую оценку политической ситуации и  реалистический внешнеполитический курс, но, с другой стороны, мистик по характеру и воспитанию, он видел основное средство противодействия распространению революционных идей в усилении в России и во всей Европе рыцарского духа. Налицо противоречие между здравым пониманием задач и нереальными, сказочными средствами их осуществления.
4-го января 1796 года, всего через два месяца после воцарения Павла, Безбородко и Куракин подписали конвенцию с Орденом Святого Иоанна Иерусалимского. Конвенция подтвердила права Ордена в России и в Польше, принеся ему значительные финансовые выгоды. Кроме того, конвенция предусматривала создание Великого приорства российского. Приором русского отделения Мальтийского ордена стал принц Луи Конде, предводитель французских эмигрантов-роялистов в России. В конце ноября 1797 года Павел принял титул протектора Ордена, тем самым православная Россия гарантировала защиту католическому ордену.
После оккупации Мальты армией Бонапарта, русское приорство объявило гроссмейстера Гомпеша низложенным за трусость при обороне острова и святынь Ордена. Через три месяца, 13-го ноября 1798 года, уступая просьбе мальтийских рыцарей (некоторые рыцари успела добраться к тому времени с Мальты в Петербург и решили остаться в России, потому как приняли их хорошо), Павел принял на себя титул Великого магистра (гроссмейстера) Ордена Ионитов. Одновременно в России было создано второе приорство, куда, в отличие от первого католического, принимались русские дворяне православного вероисповедания. Петербургские рыцари уверяли Павла, что русский филиал после падения Мальты стал головным отделением Ордена и потому можно диктовать свою волю европейским приорствам. Павел позволил рыцарям себя уговорить. Все бы хорошо, но с таким положением вещей не согласились европейские приорства. Серьезно осложнились отношения с Австрией, Испанией, Баварией и рядом других европейских государств. Великие приорства (они все были великие) Каталонии, Навары, Арагона, Кастилии, а также Великое приорство римское, подстрекаемые папой Пием VI, жившим в изгнании в окрестностях Флоренции, отказались признать Павла Великим магистром. В ответ Павел объявил персоной нон грата испанского посла в Петербурге, а, 15-го июня 1799 года, взбешенный ответным решением Испании о высылке из Мадрида советника Бицова, русского поверенного в делах, опубликовал манифест об объявлении Испании войны. Высылки подвергся также и баварский посол барон Рехлин, однако отношения с Баварией удалось нормализовать после того, как в Петербург было отправлено специальное посольство, а в Мюнхене объявили о вступлении Баварии во вторую коалицию и направлении 20-тысячной армии на войну против революционной Франции.
Не менее противоречиво и драматично развивались отношения Павла с другими европейскими державами. Несмотря на упорный отказ выполнить обязательства России по заключенному ещё при Екатерине договору с Австрией, терпевшей в Северной Италии от войск Бонапарта одно поражение за другим, Павел подтвердил готовность России, в соответствии с Тешенским миром 1779 года, и дальше выступать гарантом Германской империи. Весной 1797 года Безбородко информировал австрийского посла Кобенцля о том, что император планирует послать в Берлин Репина. Репину предписывалось заявить, что Россия не потерпит дальнейшего ослабления Австрии и призывает Пруссию совместно выступить в защиту конституции Германской империи. О второй, более существенной, части инструкции, предусматривающей возможность признания Россией Французской республики в случае, если она проявит «умеренность» при заключении мира с Австрией, Кобенцль проинформирован не был. Но последовавшее австро-французское перемирие в Леобене побудило Павла изменить свои планы. В Берлин вместо Репина Павел послал Панина. В сентябре Никита Панин при посредничестве прусских дипломатов вступил в прямой контакт с посланником Директории Гайяром. В результате переговоров сторонами был подготовлен и согласован проект мирного договора. Однако этот договор Павел не ратифицировал из-за событий 18-го фрюктидора и ареста русского адмирала Цагурийского при захвате французами острова Закинф.
 Кроме того, на переговорах в Берлине вскрылась двойная игра Пруссии. В начале 1796 года Пруссия заключила с Францией тайный договор о нейтралитете. Ни одно правительство Европы не ведало о нем. Зная пацифистские настроения русского императора, прусский король, Фридриха Вильгельма II, написал про этот договор своему другу Павлу. Реакция Павла была бурной. Злясь на двуличного друга, он поведал великую тайну Пруссии австрийскому послу. Результат – Вена проклинала Париж, Париж был взбешен на Берлин, Берлин злился на Вену и все трое на императора Павла.
Заключенный в октябре 1797 года мир в Компо-Формио, в соответствии с которым Франция выдвигалась на левый берег Рейна, Павел расценил как еще одно свидетельство ненадежности Австрии. Зимой русский император был близок к разрыву отношений с Австрией и Пруссией, но в игру в это время активно включилась британская дипломатия. Витворту, английскому послу в Петербурге, в самом конце февраля удалось получить согласие царя послать русские военные корабли в Северное море на блокаду французских портов. Заслуга Витворта тем более весома, если учесть, что Россия не имела территориальных или торговых претензий к Франции. Как всегда, Павел пошел дальше, чем того требовала общепринятая дипломатическая практика. 5-го марта 1798 года (в день, когда Директория приняла решение о египетской компании) Павел, одержимый новой идеей спасения мира, обратился к Австрии, Пруссии, Англии и Дании с предложением создать коалицию «для обеспечения Европы от зол ей угрожающих». Пруссия и Австрия на желание Павла спасти Европу реагировали вяло. Ответили с большой задержкой и в уклончивых выражениях. Павел сделал еще одну попытку объединить Европу. В мае он послал в кабинеты Вены и Берлина предложение изменить их владения в Германской империи. Оба кабинета отклонили предложение русского императора. Отношения России с Пруссией и Австрией в это время ухудшались день ото дня. Павел даже склонялся к началу военных действий против этих стран. Обеспокоенный Витворт ломал голову, ища способ изменить настроения склочного царя. И нашел.
4-го июля в Петербург приехал юный герцог Евгений Фридрих Вюртембергский, племянник  императрицы Марии Федоровны. Он привез Павлу личное послание австрийского императора. Под влиянием Витворта, убеждавшего царя, что после бесславного поражения Австрии только он может спасти Европу от революционной чумы, и под впечатлением ласкового письма австрийского императора Павел резко развернул корабль русской дипломатии на сто восемьдесят градусов. Из пацифиста, отрицающего войну как метод решения международных конфликтов, Павел стал горячим сторонником военной антифранцузской коалиции, вошедшей в историю под названием – вторая коалиция. Такие резкие повороты характерны для внешней политики России в царствования Павла.
Уступая нажиму Витворта, начать как можно скорее, Павел приказал черноморской эскадре вице-адмирала Ушакова плыть в Средиземное море. С Турцией, традиционным врагом России, Англия к этому времени договорилась. Осенью 1798 года объединенная русско-турецкая эскадра под общим командованием Ушакова вышла из Константинополя по направлению к захваченным французами Ионическим островам.

Прежде чем русские войска вступили на землю Австрии, английские и австрийские политики пережили несколько неприятных моментов. В конце июля генерал от инфантерии Розенберг получил приказ сосредоточить подчиненные ему войска на границе с Галицией. Но в связи с несогласием императора с нормами снабжения русской армии на австрийской территории и упорным нежеланием австрийских чиновников принять предложения русской стороны по увеличению этих норм, Павел отдал приказ Розенбергу вернуть войска на прежние позиции. Чтобы урегулировать этот, по мнению Тугута, второстепенный вопрос, вдруг ставший камнем преткновения, который грозил остановить марш русских полков в Европу, в Петербург со специальной миссией спешно был послан граф Кобенцль. В августе, проехав через Дрезден и Берлин, австрийский посол прибыл в Петербург. Понадобился ещё месяц переговоров при непосредственном участии Витворта, чтобы прийти к консенсусу. Где-то уступила австрийская сторона, в чем-то поступился Павел. 29-го сентября, наконец, Безбородко и Кобенцль подписали соглашение о «снабжении русской армии на австрийской территории». Русские с австрийцами договорились, но платить-то в конечном счете Англии, поэтому требовалось согласие Лондона. Проблема состояла в том, что эта статья финансировалась из английского котла, а он был давно согласован и утвержден.
В начале декабря Павел послал в Лондон графа Разумовского для согласования русско-австрийского договор об увеличении норм снабжения армии. Министра иностранных дел Англии Уильяма Гренвиля, подпись которого требовалась, чтобы соглашение получила законную силу, возмутила такая постановка вопроса: австрийские и русские чиновники поделили английские деньги. Министр отказался поставить свою подпись и признать договор. В возмущенном письме от 25-го января 1799 года к Кобенцлю в Петербург Гренвиль высказал все, что он думает касательно этого вопроса. Долго ещё ходил злосчастный документ по высшим кабинетам Вены, Петербурга и Лондона пока все стороны не пришли к компромиссу. Он не удовлетворил ни одну из сторон, но с ним все вынуждены были согласиться, поскольку к тому времени давно уже шли военные действия.
Между тем, с подписанием соглашения о снабжении армии Павел отдал приказ войскам выступать. После этого приказа кажется, что русский император всем сердцем за войну против Франции. В конце октября первые русские полки вышли маршем.

В декабре 1798 года Витворт в Петербурге добился новых больших побед британской короны. 23-го декабря был заключен русско-турецкий договор. « Надобно же вырость таким уродом, чтобы произвести вещь, какой я не только на своем министерстве, но и на своем веку видеть не чаял, т.е. наш союз с Портой», – с удивлением писал в эти дни Безбородко. Всего через два дня, 25-го декабря, Россия и Англия подписали договор. По нему Россия должна послать в Австрию армию численностью 45000 штыков, за что Англия обязывалась выплачивать в русскую казну ежегодно на период ведения военных действий 900000 фунтов стерлингов. Итого 20 фунтов стерлингов ежегодно за каждого русского солдата. Позже, уже при Александре, во время войны третий коалиции против Наполеона участие русского солдата англичанами оценивалось точно в такую же цифру – 20 фунтов стерлингов. Английский стандарт. Наконец, в последних числах уходящего года Павел договором между Неаполем и Российской империей обещал помочь королевству корпусом численностью десять тысяч солдат.

Австрийский генеральный штаб еще в сентябре 1798 года разработал стратегический план войны. В октябре русское военное командование получило этот план и, после ознакомления, император одобрил его. Но из-за отказа короля Пьемонта-Сардинии Карла Эммануила IV, а в большей степени из-за поражения Неаполя, стратегический план подвергся существенной корректировке.
Тугут, как опытный политик и тонкий психолог, понимал, что сейчас Павел крепко стоит за войну. В письме к Кобенцлю в Петербург от 31-го января 1799 года он дает послу новые инструкции. Тугут пишет, что Кобенцль должен убедить царя послать генерала Розенберга не на Рейн, как оговаривалось в стратегическом плане, а в Северную Италию. Более того, обещанные Неаполю 10000 штыков генерала Германа, к которым Австрия вообще никакого отношения не имела, должны также следовать в Италию. Чтобы польстить царю, Тугут сделал Павлу предложение, должное принести царю и России честь, а союзником немалую выгоду. Тугут предложил назначить главнокомандующим итальянской армии Александра Васильевича Суворова. Суворов по праву считался одним из лучших полководцев в Европе. Он уже успешно командовал объединенными австро-русскими войсками в войне против Турции 1789 года. Кроме того, как считал император Франц, в Австрии был всего лишь один полководец, могущий сравниться с Суворовым – это эрцгерцог Карл, но он должен командовать войсками в германском оперативном районе.
Отношение Павла к екатерининскому любимцу было плохое, если не сказать отвратительное. Со времени воцарения Павла фельдмаршал находился в отставке. Он проживал в своем имении в Нижегородской губернии. Павлу трудно было принять такое решение, но соблазн, что русский полководец будет командовать австрийской армией, был велик. Павел послал адъютанта за строптивым полководцем. Суворов принял предложенный пост. Не медля, он выехал в Петербург.

3

Австрия, проиграв войну в Италии, жаждала реванша. Англия, стараясь отвести опасность от берегов метрополии и колонии, стремилась разжечь войну в Европе. Таким образом, интересы венского и лондонского кабинетов в основном пункте совпали. Соединение интересов по средствам английского золота  делали войну неизбежной. Не совпадали виденья кабинетов по дате начала военных действий. Англия толкала монархов начать войну летом 98 года, в крайнем случае – осенью. Австрия, желая лучше подготовиться, откладывала активную фазу на осень 99 года, соглашалась, в крайнем случае, начать летом этого года. Таким образом, разница во взглядах на дату начала простиралась до года. Развязала же Австрия войну ранней весной. Осень и зиму Австрийская империя готовилась. Вооружалась. Готовила новые полки и батальоны. Привлекала Россию. Главный штаб придумывал план компании, а первые лица Австрии – император Франц, канцлер Тугут и эрцгерцог Карл – решали, кроме всего прочего, внутренний конфликт власти.
Лучший полководец Австрии, эрцгерцог Карл, в армии пользовался непререкаемым авторитетом. Первый министр Тугут обладал властью, сравнимой с императорской. Император Франц, дергая за ниточки, следил, чтобы ни тот ни другой не получил слишком много власти, выраженной во влиянии на себя.
В сфере ответственности первого министра находилась не только внешняя политика, но концепция войны, создаваемая придворным военным советом (гофкригсратом). Тугут умело оттирал Карла от императора, наживая себе врагов в армейских кругах. Он не только не информировал эрцгерцога о дипломатических усилиях империи, но фактически устранил главнокомандующего армии от разработки плана войны. Стремясь держать Карла подальше от двора, Тугут убедил Франца отослать главнокомандующего в войска, дабы тот мог все силы сосредоточить на подготовке армии. Из конфликта Карла с Тугутом естественным образом вытекал конфликт между полевыми командирами, находящимися в прямом подчинении эрцгерцога, и офицерами генерального штаба, стоящими под началом первого министра. Это было больше чем обычная неприязнь между армейскими и штабными офицерами, армия разделилась на два враждующих лагеря. Нельзя сказать, что первый министр не понимал всю пагубность размежевания, но, учитывая близкое родство к императору, просто сместить Карла и назначить другого генерала главнокомандующим не представлялось возможным.  В преддверии войны, осенью 1798 года, первый министр предпринял интересный ход, позволявший, как он полагал, консолидировать армию под его началом. Он решил женить Карла. Разумеется, это решение формально исходило от императора.
6-го октября приказ императора позвал Карла в столицу для обсуждения военных вопросов. Но это был лишь повод. Франц предложил младшему брату жениться на дочери русского императора, Великой Княжне Александре. Тугут все точно рассчитал. Сватовство и женитьба в Петербурге могут растянуться на добрые полгода. На время отсутствия Карла войсками станет командовать другой генерал, с которым Тугут, найдя общий язык, приструнят строптивых, удалят непокорных. Плану этому, однако, не суждено было сбыться. Карл наотрез отказался жениться, несмотря на настойчивые просьбы брата. Две недели разговоров и уговоров ни к чему не привели. В конце октября император приказал главнокомандующему отправляться с войска. Его ставка находилась в баварском городе Фридберге.
На момент начала военных действий против Франции Австрия располагала значительной армией. Для отчетов, от которых зависел размер финансовой помощи Англии, численность армии составляла 438000 солдат из них 102000 кавалеристов. Реально же под ружьем находилось не более чем 250000 человек, в их числе примерно 50000 кавалеристов. После реорганизации, проведенной зимой, армия состояла из 62 линейных и 17 пограничных пехотных полков, 15 батальонов легкой пехоты и 42 кавалерийских полков. Из общей численности итальянская армия под командованием семидесятилетнего фельдмаршала Меласа насчитывала 64000 пехотинцев и 11000 кавалеристов. Следующие 80000 квартировались в Польше. Эрцгерцог Карл имел под ружьем 95000 солдат. Район его оперативных действий – Южная Германия (Бавария, Вюртемберг, Баден) и Швейцария.
В соответствии с австро-русским соглашением Россия посылала в Северную Италию два корпуса. Первым корпусом, численностью 20000 человек, командовал генерал Розенберг. 16-го декабря 1798 года корпус Розенберга пришел в Брюнн (Брно). Там полки корпуса осмотрел австрийский император, найдя состояние войск удовлетворительным. Вторым корпусом, первоначально предназначавшимся в помощь неаполитанской армии, командовал генерал Герман. Этот корпус, выступив из России значительно позднее первого, только 4-го апреля 1799 года добрался он до Днестра. Численность корпуса составляла 10000 человек. Итого, для оперирования в Верхней Италии Россия отослала войска общей численность 30000 солдат.
Кроме того, для военных действий на Рейне Россия выделила следующие два корпуса общей численностью 37000 человек. Один, численностью 27000 человек под началом генерала от кавалерии Нунсена, весной 1799 года находился в Бресте недалеко от австрийской границы. Позже этим корпусом командовал генерал-лейтенант Римский-Корсаков. Другой корпус, насчитывающий 10000 солдат, был подчинен принцу Конде. Этот корпус должен вступить в боевые действия несколько позже, уже на территории Франции. Таким образом, Россия против Франции выставила 67000 человек.
Если у Австрии в численности армии резко выражен отрицательный баланс, то есть разница между оплаченными по ведомостям Англией, и реальной численностью составила  188000 человек, то русская армия, напротив, имела отчетливый положительный баланс. Разница между оплаченными солдатами и солдатами, принимавшими участие в войне, составила 22000 человек. Причины: 1. неучтенный в русско-английском договоре корпус Германа, 2. корпус принца Конде.
Всего против Франции к моменту начала военных действий на итальянском и рейнском фронтах были сосредоточены или находились на марше 257000 солдат (105000 в Италии и 152000 на Рейне) из них: австрийцы – 170000 (75000 в Италии и 95000 на Рейне); русские – 67000 (соответственно 30000 и 37000); баварцы  – 20000 солдат. Находящиеся в Польше австрийские войска рассматривались венским штабом, как стратегический резерв. С учетом резерва союзники располагали против Франции войсками численностью 337000 человек.
В особенности большое преимущество союзные войска имели в кавалерии.

Численность французской армии сильно уступала численности армий коалиции. Всего армия Франции насчитывала 195000 человек. Распределялись французские войска следующим образом. В Римской и Партенопейской республиках под началом генерала Шампионе находилось 30000 солдат. В Средней Италии, в основном в Анконе, под командованием военного министра Шерера были сосредоточены войска количеством 25000 человек. В самой Франции под ружьем находилось 50000 солдат. В Швейцарии стоял корпус генерала Массена, бывшего командира дивизии в армии Бонапарта в итальянском походе, численностью 30000 человек. Дунайская армия под началом генерала Журдана квартировалась в районе Страсбурга. Она насчитывала 37000 человек. Северней Дунайской армии стояла дивизия Бернадотта численностью 8000 человек. Наконец в Голландии располагался пятнадцатитысячный корпус генерала Брюна. Корпус Брюна представлял собой остатки армии Бонапарта, предназначавшийся для десанта на Британские острова. Французы также имели союзников. Правительство Франции твердо могло рассчитывать на 12000 голландцев и 8000 пьемонтцев, цезальпийцев и поляков. Вместе с сателлитами Франция могла выставить против войск второй коалиции 215000 человек.
Численным превосходством не исчерпывались начальные преимущества коалиции. Французская армия защищала огромную территорию, поэтому ее коммуникации были сильно растянуты. Союзники могли получить на стратегических направлениях двойной-тройной перевес. В Северной Италии против русско-австрийской армии, насчитывающей 105000 бойцов, находилось всего 55000 французских войск, которые ещё и нужно было собрать со всей Италии, а это означало оставить только что завоеванное королевство Неаполь, оставить Рим и возможно Анкону. На Рейне положение французов было ещё хуже. Против 67-тысячной французской армии стояли 152000 войск коалиции. Войска, находящиеся внутри страны и в Голландии французское командование не могло перебросить на юг в связи с вероятностью английского десанта в Голландии и в связи с организованными при поддержке всё той же Англии восстаниями роялистов.
Несомненным преимуществом французской армии являлся её генеральский корпус. Французские военачальники были моложе и более предприимчивыми по сравнению с генералами коалиционных войск. Как показали дальнейшие события, это оказалось не такое малое преимущество.

4

Конфликт Карла и Тугута и, как следствие этого конфликта, противостояние полевых командиров и офицеров военного совета, не только не прекратился в виду близости войны, но усугубился. В начале декабря Карл послал в Вену разработанный его штабом план компании. Сославшись на неопределенность позиции Пруссии, военный совет план Карла не рассматривал. Через месяц, в первых числах января 1799 года, в штаб армии был доставлен откорректированный стратегический план Гофкригсрата. Авторство его принадлежало фельдмаршалу-лейтенанту Беллегарду. В концепции Беллегарда особое внимание уделялось защите Тироля. Для этого из состава Германской армии Карла выделялась армия, численностью 45 тысяч (почти половина австрийских войск). Хотя отобранные у Карла войска носили название «авангард Германской армии» и формально подчинялись Карлу, как главнокомандующему, но фактически через лояльного Гофкригсрату командира, фельдмаршала Готца, следовали указаниям Вены. Кроме того, планом Беллегарда предусматривалось насыщение итальянской и швейцарской группировок русскими дивизиями, тогда как Карл должен был удовлетвориться только баварским корпусом. Таким образом, Тугут, оставив в прямом подчинении Карла лишь четверть войск, фактически лишал его главного командования.
28-го января 1799 года Карл получил приказ пересечь реку Лех. Перед ним император поставил две задачи. Первая – выдвинуться на Рейн. Вторая – занять Швейцарию.
Карл не смирился с потерей командования. Его штаб напряженно работал, придумывая альтернативную концепцию. Она была готова в день получения приказа о выступлении. Для ее защиты перед императором и военным советом эрцгерцог послал в столицу своего начальника штаба, генерал-майора Шмидта. Карл настаивал на одновременном наступлении в Италии и Германии. При этом Тироль прикрывается 25-ти тысячным корпусом Готца, а 20 тысяч солдат под общим командованием Ауффенберга возвращаются в состав главных сил Германской армии.  Приезд Шмидта лишь вызвал раздражения Тугута, возмущение офицеров военного совета и недовольство императора. Второй план Карла, также как и первый, не рассматривался и не дискутировался. Шмидту намекнули, что подобными действиями командующий и подчиненные ему офицеры подрывают основу основ армии – воинскую дисциплину, тем самым невольно играя на руку врага. План Беллегарда остался в силе.
14-го февраля, по возвращению Шмидта в ставку армии, Карл подал на высочайшее имя прошение об отставке. Тогда уже забеспокоился Франц. Пока Тугут и Карл спорят между собой, император мог быть спокоен. Ослабление позиций одного автоматически приведет к укреплению позиций второго, а это императору было совершенно не нужно. Франц написал брату ласковое письмо, в котором убедительно просил его остаться на посту главнокомандующего. Эрцгерцог после недолгого колебания внял просьбе брата – императора. В результате, все осталось по-прежнему.

Над Европой веяли огненные военные ветры, а в Раштатте продолжал заседать конгресс, рудиментное образование Компо¬-Формийского мира. Французские дипломаты обвинили австрийцев в том, что империя привлекает на свою территорию русские войска. Австрийские дипломаты игнорировали упреки французских коллег. Последовало официальное объявление Директории, которое французские послы зачитали на одном из февральских заседаний. Оно звучало почти как объявление войны. Директория обвинила Австрию не в том, что русские корпуса маршируют по австрийской земле, тем самым угрожая безопасности Франции, а в том, что в противоречии с подписанными здесь соглашениями австрийские войска выдвинулись за реку Инн. В Европе гремели пушки, но конгресс заседал до конца апреля.
В конце февраля Директория приказала Массене, Журдану и Бернадотту наступление. 1-го марта войска Дунайской армии у Базеля пересекли Рейн. В тот же день выступил и Бернадотт. Дунайская армия, до 7-го марта беспрепятственно продвигаясь на северо-восток, остановилась на линии Роттвайль – Туттлинген, а затем продолжил продвижение на восток. Дивизия Бернадотта маршировала, также не встречая сопротивления. Перейдя Рейн, войска Бернадотта заняли Мангейм и осадили Филипсбург.
3-го марта Карл узнал о продвижении неприятельских войск. Он сразу отдал приказ выступать навстречу противнику. В пути Карл получил известие, что Франция объявила Австрии войну. Медленно продвигаясь, 20-го марта передовые отряды австрийцев возле города Острах вошли в соприкосновение с авангардом Дунайской армии. На другой день состоялось сражение. Против 37000 войск Дунайской армии Карл имел 72000 солдат. Австрийцы атаковали тремя колоннами. Центральной колонной командовал в сражении сам Карл. Битва вышла очень упорной. Французы хоть и с трудом, но cдерживали атаки превосходящих сил австрийцев. К ночи войска разошлись на исходные позиции. И Журдан и Карл заявили о победе. Но заявление Журдана оказалось менее весомым, потому как другого дня французы стали отступать, ведя ожесточенные арьергардные бои с наседающим противником. Три дня французы отступали, а 25-го марта у города Штокках вновь сошлись с австрийцами в кровавом поединке.
Эта битва стала еще упорней, чем предыдущая. Долгое время Фортуна колебалась. Только после ввода Карлом в дело сильного резерва, чего Журдан сделать не мог, потому что исчерпал все резервы, французы, сохраняя боевые порядки, отступили. Поле битвы и победа остались за Карлом.
Журдан, вследствие больших потерь в двух битвах, приказал отступление за Рейн. Французские войска отходили на северо-запад. Их цель – Страсбург, места постоянной дислокации. Пройдя за десять дней более чем 180 километров, то, что осталось от Дунайской армии, после кровопролитных сражений и  напряженного перехода, 5-го апреля перешла Рейн в районе Келя. Карл, не воспользовавшись преимуществом в кавалерии, не преследовал неприятеля. Не желая успеха стратегическому плану Гофкригсрата, он позволил Журдану увести за Рейн побитые дивизии.
Директория назвала Журдана виновным в отступлении армии. Приказом правительства он был отстранен от командования. Руководство Дунайской армии принял генерал Эрнуф. Журдан же, не согласившийся с обвинениями правительства и желающий лично объяснить Директории свои действия, отправился в Париж.
Бернадотт, узнав об отступлении Дунайской армии, снял осаду Филипсбурга и тоже отошел за Рейн. Он, также как и Журдан, оставив вверенные ему войска, поехал в столицу.
Массена вступил в игру позже Журдана. 5-го марта он получил приказ Директории о наступлении. При движении на восток войска Массены атаковали корпуса Готца и Ауффенберга. В ряде локальных столкновений Массене удалось нанести противнику ощутимые поражения. В этих боях австрийские войска потеряли 12000 убитыми, ранеными и пленными. Однако постепенно сказалась численное преимущество австрийцев. Движение армии Массены сначала было остановлено, а затем австрийцы вынудили французике войска к отступлению. Отряды Массены ведя многочисленные арьергардные бои, медленно отошли назад.
На итальянском франте военные действия начались еще позже. 25-го марта состоялось битва между войсками фельдмаршала Меласа и дивизиями генерала Шерера. Как в Германии и в Швейцарии, так и здесь, в Италии, австрийцы обладали двойным преимуществом. Против 58000 австрийцев сражалась не более 25000 французов. Сражение закончилась без явного перевеса в чью-либо сторону. Каждый из полководцев считал себя победителем, о чем они не преминул доложить: один Директории, а второй своему государю. 5-го апреля у деревни Маньяно произошло второе сражение. На этот раз победа была на стороне австрийской армии. Французские войска начали отступление. Шерер, считая себя ответственным за проигранную битву, подал в Директорию прошение об отставки. Он, в отличие от Журдана и Бернадотта, не покинул войска, а дождался решения правительства. Такая самокритичная позиции редкий случай в истории войн, она делает честь французскому генералу.
Минул первый месяц войны. Хотя австрийские войска на всех трех фронтах – в Германии, в Швейцарии и в Италии одержали ряд побед, стратегического перевеса нигде не получили. Особых территориальных завоеваний также не было, поскольку за этот месяц австрийские войска отвоевали территории, занятые французами вследствие первоначального наступления. Это был самый трудный военный месяц для австрийской армии. Потери в войсках составили более 10% общей численности. Особенно значительная убыль была в войсках швейцарского фронта. Русские корпуса еще находились на марше или на этапе формирования и австрийцам пришлось одним (не считая баварского корпуса) нести всю тяжесть войны. Французские войска понесли за этот первый месяц существенные, но всё же определенно меньшие потери. Французским военачальникам, сражаясь в меньшинстве, удалось все же избежать катастрофических поражений, удалось уберечь свои корпуса от уничтожений. Общий результат первого месяца – ничья.

После двух больших сражений Карл дал армии двухнедельный отдых. Когда войска отдыхали, приводили себя в порядок, штаб армии напряженно работал. 7-го апреля командующий послал письмо императору, в котором он изложил своё видение дальнейших действий. Согласно его планам армия Карла, оставив небольшую часть войск в Германии (в основном баварцев), выдвигается в Швейцарию, по пути пересекая Рейн, который в этом месте течет не с юга на север, как большую часть своей протяженности, а с востока на запад. В Швейцарии армия соединяется с корпусами Готца и Ауффенберга и, создав 4-5 кратное преимущество над французами, уничтожает уже довольно помятую армию Массены. Затем объединенная армия, войдя в восточную Францию (пересекать Рейн – большую водную преграду, на глазах у неприятеля уже не надо), всеми силами заходит в тыл дунайской армии и уничтожает её. Далее возможно идти на Париж. Карл был уверен, что его план получит высочайшее одобрение. Эта уверенность базировалась на относительной его простоте. Если бы у него не было убежденности, что план одобрят в Вене, он бы не писал императору, а выполнил бы его. В конце концов, он имел приказ завоевать и удерживать в своих руках Швейцарию. Как он будет это делать, относится к вопросам тактики, к вопросам, входящим в компетенцию командующего. К горькому разочарованию Карла император, вняв доводам канцлера, отверг план. В ответном письме Франц просил брата не предпринимать ничего против Швейцарии. Общая финансовая ситуация не позволяла скоро закончить войну. Вот-вот должен подойти второй, а там и третий транш английского банка. Быстрая победа означала бы прекращения выплат, а это в свою очередь поставило бы финансы жившей в кредит страны в тяжелейшее положение.
Почти каждый день в Вену приходили сообщения о победах. За месяц по самым скромным подсчетам Гофкригсрата войска одержали пять крупных побед и выиграли множество мелких боев. И император Франц и первый министр и австрийский генеральный штаб были убеждены в скором разгроме Франции. Ничего не случится, если придержать наступательный порыв Карла и война продлиться на месяц, два дольше, а за это время можно получить с Англии обещанные деньги.
14-го апреля, получив отказа императора, Карл сгоряча написал и отослал прошение об отставки. Ситуация сейчас была совсем не такая, какая она была перед началом боевых действий, когда Карл первый раз просил отставку. Тугут убедил императора, что сейчас, когда победа над Францией столь близка, можно обойтись и без капризного командующего. Словом, император принял отставку. По рекомендации военного совета Франц назвал командующим фельдмаршала фон Валлиса. Эрцгерцог Карл, понимая, что зашел слишком далеко, уже 25-го апреля обратился в имперский военный совет с просьбой восстановить его в должности. К неудовольствию Тугута Франц ответил согласием. Находящийся в расположении армии, несмотря на официальную отставку, Карл 4-го мая получил восстановивший его в должности  приказ и письмо императора. Старший брат сурово выговаривал эрцгерцога, сухо рекомендовав ему впредь придерживаться указаний из Вены.
В середине мая Карл все же решил осуществить свой план. Наученный горьким опытом, на этот раз  он никого не спрашивал, никого не ставил в известность, а действовал в рамках отпущенных ему полномочий. Решить то он решил, но время, драгоценное время, было упущено. Вместо того чтобы развивать и закреплять успех, полтора месяца ушло на препирательства и интриги.
Массена использовал австрийскую заминку боевых действий весьма продуктивно. Директория через дипломатические и разведывательные каналы получила информацию, что вероятнее всего исход компании будет решаться в Швейцарии. Поэтому армия Массены, несмотря на общее тяжелое положения во Франции, получила большое пополнение. С итальянского фронта под Цюрих была переброшена дивизия численностью 6000 человек. Получил он существенные подкрепления и непосредственно из Франции. Численность его войск за это время выросла втрое, составив 70000 человек. Под Цюрихом возводились мощные оборонительные сооружения. Здесь Массена планировал дать австрийцам генеральное сражение.
21-го мая, оставив на территории Германии значительный воинский контингент, армия Карла пересекла Рейн. Массена видел свою задачу не дать соединиться двум австрийским армиям. С этой целью он, выдвинувшись из-под Цюриха, атаковал корпус Готца. В многочисленных стычках и боях обе стороны понесли большие потери. Поставленной цели Массена не добился. Армии соединились. Французские войска отошли на укрепленные позиции под Цюрихом.
Общее командование объединенной австрийской армией принял на себя Карл. 4-го июня австрийские войска с двух сторон атаковали французские укрепления. Австрийцы обладали определенным численным превосходством, но превосходство это было не такое большое, как в начале войны. Солдаты сражались с большим мужеством. 1700 человек потеряли французы в тот день убитыми и ранеными против 2500 человек в австрийских рядах. С наступлением темноты сражение прекратилось. Войска разошлись. Хотя поле битвы осталось за французами, это была далеко не их победа. На следующий день Карл дал армии отдых. 6-го июня Карл намеривался возобновить битву. Однако сражение не состоялось. В ночь с 5-го на 6-е Массена отступил. Он увел армию за вторую линию обороны. После этой битвы вплоть до осени на швейцарском фронте никаких существенных событий не происходило. Обе стороны заняли выжидательную позицию, наблюдая за развитием ситуации на итальянском театре военных действий. Конечно в Швейцарии, как и в Германии, происходили отдельные стычки и локальные бои, но общее положение противоборствующих сторон можно характеризовать как позиционная война.

5

Совсем по иному развивались события в Италии. Вопреки стратегическому плану, рассматривающему итальянский фронт как вспомогательный, именно здесь произошли решающие сражения кампании 1799 года, в Италии союзные войска получили стратегическую инициативу. Именно в Италии русско-австрийские войска добились громких побед. Всё это произошло благодаря одному человеку – фельдмаршалу Суворову.
1-го марта Суворов, приняв предложение царя возглавить русско-австрийские войска в Италии, выехал из Петербурга на фронт. Сделав десятидневную остановку (с 25 марта по 4 апреля) в австрийской столице, во время которой его принял император Франц, он по сводкам генштаба ознакомился с положением дел на фронтах, уяснил стоящие перед армией задачи. 14-го апреля командующий прибыл в Верону. К середине апреля в Италию уже добрался первый эшелон русского корпуса численностью 11000 солдат. Остальные 10000 находились на марше. В середине апреля под командой Суворова стояли 60000 бойцов, включая русских солдат. Французский командующий генерал Шерер, в то время располагал армией численностью 28000 человек, но он рассчитывал на неаполитанскую войсковую группировку генерала Макдональда. Только прибыв в Верону, Суворов стал готовить армию к решительному наступлению.
Часть армии, в пределах 20000 солдат, фельдмаршал выдвинул к реке По, дабы воспрепятствовать Макдональду соединиться с Шерером. Главными силами, численностью 35000 человек, Суворов 26-го апреля атаковал войска генерала Шерера, которые, защищая Милан, стояли лагерем в верховьях реки Адда, северного притока По. Французы стали отходить на юг. Преследуя, Суворов настиг неприятеля у города Кассано и навязал ему генеральное сражение. Битва завершилась убедительной победой союзных войск.
Поражение французских войск под Кассано решило судьбу Цизальпинской республики. Как только эта новость достигла Милана, все пять директоров юной республики подали в парламент прошение об отставке, а французские чиновники спешно покинули Милан. 28-го апреля в поверженную столицу вступили победители.
Во время четырехдневного пребывания в Милане фельдмаршал Суворов и генерал-квартирмейстер фон Шателер разработали новый план. В Италии находились два крупных оперативных неприятельских соединения. Первое, численностью 25000 человек под командованием генерала Макдональда, двигалось, как полагали в русско-австрийском штабе, из Неаполя в Верхнюю Италию; второе, численностью 20000 человек под началом генерала Моро, располагалось в верховьях По с центром в городе  Валенца. К этому следует добавить сильные гарнизоны крепостей Мантуи и Пескьеры. Исходя из расположения неприятельских сил, Суворов и Шателер предусмотрели следующие мероприятия. 1. Для осады Мантуи, Пескьеры и защиты низовий По выделялся отряд в 25 тысяч солдат под общим командованием австрийского генерала Края 2. Небольшой отряд отсылался в Венецию. 3. Против войск Моро выставлялся заслон силой 6000 солдат под командой генерала Вукасовича. 4. Главные силы союзной армии численностью 38 тысяч активных штыков предназначались для уловления на марше войск Макдональда. На линию между Пизой и Флоренцией посылались подвижные кавалерийские отряды, чтобы определить приближение Макдональда. Итак, фельдмаршал Суворов задумал сначала разгромить Макдональда, потом уничтожить армию Моро.
Единственно в чем ошибся Суворов, разрабатывая план, – это в определении даты выхода Макдональда из Неаполя. По агентурным данным, полученным Суворовым из Вены, Макдональд должен был покинуть Неаполь до 20-го апреля. На самом деле он задержался. 3-го мая штаб Суворова получил сообщение агента из Неаполя, что французы еще не вышли, а только готовятся выступать. Фельдмаршал не захотел ждать две-три недели. Он решил изменить диспозицию, медлительного Макдональда оставить на потом, а сначала ударить сначала по Моро, тем более что Вукасович докладывал: крестьяне Пьемонта подняли оружие против французов. В общем, Суворов решил идти на Турин. Перекройка плана вызвала сильнейшее недовольство Шателера и всего австрийского штаба. На препирательство с союзниками ушло несколько драгоценных дней, а в это время Моро стал отводить войска в Геную. Когда Суворов сломил сопротивление штаба, Моро было уже не догнать. Единственное, что сделали – переехали главной квартирой из Милана в Турин.
Войска Моро тревожили нарастающие мятежи. Крестьяне, воодушевленные присутствием союзных войск и привлеченные французским обозом с награбленным в Пьемонте и Ломбардии добром стихийно воевали. Моро отходил через Савону в Геную и путь этот из-за стремления населения к наживе был труден и долог. Только оставив часть багажа на растерзание пьемонтцев, французы добрались до Генуи. Случилось это 6-го июня.
В начале мая войска Макдональда, наконец, оставили Неаполь. Пройдя территорию Римской республики, в середине мая армия Макдональда соединилась с дивизией генерала Готье, которого Шерер послал ещё в марте, во время начального общего наступления французов, на завоевание Тосканы. Готье с задачей справился. Тоскану он завоевал, но удержать ее был не в состоянии. Его части находились в постоянном напряжении из-за частых мятежей местных жителей. Вместе с дивизией Готье численность армия Макдональда простиралась до 28000 человек. Макдональд не стал заниматься восстановлением французской власти в Тоскане, оставив это на более спокойное время, а продолжил движение на север. Пройдя мимо Флоренции, Макдональд вобрал в свой состав восьмитысячную дивизию Виктора, которую Моро выделил из своего корпуса и послал навстречу Макдональду.
Стороны начали готовиться к решающим событиям. Суворов, находящийся в то время в Турине, наконец получил долгожданное известие о продвижении армии Макдональда. Он и дальше внимательно наблюдал движение французов с тем, чтобы определиться с местом и временем сражения.

Дивизионный генерал Моро, приказом Директории назначенный вместо Шерера на должность командующего французскими войсками в Италии, разгадал замыслы Суворова. Игре русского фельдмаршала он противопоставил свою игру в поддавки. Себе Моро взял роль дичи. Макдональду, за которым охотился Суворов, назначил быть охотником. Моро, с боями отступая в Геную, старался оттянуть на себя, как на приманку, главные силы противника, тем временем охотник должен напасть и разбить неприятеля на линии Болонья – Модена – Парма. С этой целью французский командующий максимально усилил армию Макдональда. После соединения с дивизией Виктора её численность составила 36000 человек. В своем непосредственном подчинении Моро оставил всего 14000 человек. План Моро имел два узких места. Это – обмануть Суворова и синхронизировать действия войсковых группировок, что не так просто в силу большого удаления армии Макдональда от войск Моро. И с тем и с другим французские военачальники  блестяще справились.
В начале июня французы начали реализовывать свой план. Первым выдвинулся Моро. Он вышел из Генуи и обозначил движение на север, на Тортону. Суворов, получив сообщение о движении отрядов Моро, немедля выступил из Турина на восток, в Алессандрию. Под его непосредственным началом при выходе из Турина находилось 28000 человек. В пути к нему присоединялась дивизия Вукасовича и отдельные полки. 12-го июня, по прибытию в Алессандрию, Суворов уже располагал 38-тысячной армией. Считая, что перед ним находятся главные силы противника, Суворов накапливал силы. По его приказу в место расположения союзных войск прибывали австрийские и русские части. В ближайшие несколько дней численность союзной  армии должна возрасти до 50000 человек и тогда он рассчитывал атаковать и разбить войска Моро.
В то время, когда Суворов шел на Алессандрию и накапливал силы, Макдональд напал на союзные войска с тыла. 9-го июня армия Макдональда тремя колоннами выступила из Тосканы на север. Сам Макдональд первой колонной атаковал союзников под Болоньей и Моденой. Состоящая в основном из поляков вторая колонна, напала на австрийские части под Реджо. Третья колонна, дивизия Виктора, маршировала на Парму. В нескольких упорных боях французы отбросили союзников по всей линии. Далее французские колонны соединились под Пармой и, преследуя отступающего неприятеля, продолжили движение на запад, имея целью по реке По отрезать союзную армию от коммуникаций. Под Пьяченцой французы почти нагнали австрийские войска генерала Отта, но австрийцы ушли от преследования, перейдя реку Треббия. Отто полагал, что водная преграда помешает дальнейшему наступлению французов. Авангардная дивизия Виктора в кратчайший срок переправилась на левый берег реки и 17-го июня навязала австрийцам сражение. Французский командующий рассчитывал, что у него достаточно время до подхода неприятельского подкрепления разгромить  австрийскую дивизию. Но уже во время сражения на помощь к австрийцам подошли, и с марша вступили в бой, войска генерала Меласа. В  упорном сражении обе стороны показали высочайшие примеры мужества. Вечером противники разошлись, чтобы утром возобновить сражения.
Вечером 15-го июня Суворов получил известие о наступательных действиях армии Макдональда. Как опытный командир, он сразу же понял, что французы его перехитрили. Сознавая смертельную угрозу союзной армии, командующий сразу же послал адъютантов в расположение частей Меласа с приказом без малейшего промедления выступать на помощь Отту. Против Моро Суворов оставил войска числом 14500, вручив командование генералу Беллигарду. Утром 16-го июня 24 тысячи солдат (10000 русских и 14000 австрийцев) Суворов повел на восток. Союзная армия сделала большой крюк, обходя Тортону, чтобы не встретится с войсками Моро, в задачу которого, как теперь понял Суворов, входило связать боем его войска. За двое суток, день и ночь, с короткими привалами солдаты Суворова преодолели 120 невыносимо трудных километров. Сверх того, по пути войска форсировали три реки. Поздно вечером 17-го июня, когда австрийцы и французы разошлись, части Суворова подошли к месту сражения. Фельдмаршал перенял общее командование войсками.
На другой день сражение возобновилось. Но на этот раз роли участников поменялись. Теперь уже Суворов приказал атаковать. Под ударами превосходящих сил противника французские войска медленно отступали. В середине дня на помощь французам из Пармы подошли дивизии Оливье и Монришара. Получив подкрепления, французы перестали пятиться, но и атаковать противника они были не в состоянии. В этот день противники сражались столь же упорно, как и в первый. С наступлением темноты Макдональд отвел свои войска за реку. Он не считал себя побежденным, но и Суворов был не удовлетворен результатом. С рассветом, невзирая на страшную жару и крайнюю истощенность армий, продолжился марафон битвы. Противники атаковали друг друга. Сражение переросло в последовательность рукопашных схваток, где исход может решить скорее мужество и смелость отдельных солдат, нежели искусство полководцев. Лучший пример храбрости показывал сам Суворов. Под градом вражеских пуль он скакал на коне вдоль своих рядов в одной рубашке, призывая солдат к дальнейшей битве. И этот день не принес победу кокой-либо стороне. В сумерках противники отошли на исходные позиции. Суворов планировал четвертый день битвы, однако Макдональд, получивший в последнем бою ранение и поэтому не могший дальше полноценно руководить боем, ночью приказал отступление.
В руки союзников попал госпиталь, который отступающие французы вынуждены были оставить на милость противника. В нем находилось 7500 раненых, однако неизвестно, сколько было ранено в последнем трехдневном сражении. Предположительно не менее половины. Согласно сообщению штаба союзной армии французы в последней битве потеряли половину численности. Русские указали свои потери в размере – 700 человек убитыми и 2100 ранеными. Австрийцы посчитали, что их потери и того меньше. Они составили 250 убитыми и 1900 ранеными, при том, что австрийских солдат было значительно больше, чем русских. Отношение австрийцев к русским составляло примерно два к одному.
Как уже упоминалось, в мае между Суворовым и начальником штаба Шателером наметилось противостояние по поводу желания командующего изменить только что принятую и утвержденную диспозицию. Стороны не смогли прийти к консенсусу. Шателер настоял, чтобы эти изменения были утверждены в Вене, в кригсрате. Суворов написал в военный совет докладную записку, в которой, пользуясь случаем, не только просил об изменении оперативного плана, но и изложил свое видение дальнейшей кампании. По его мнению, союзная армия в начале лета должна захватить Геную с тем, чтобы потом выйти на оперативный простор во Францию. В свою очередь начальник штаба отправил в австрийскую столицу собственную записку, в которой изложил суть конфликта. В двадцатых числах июня, уже после битвы на реке Треббия, из Вены пришел ответ. Вена однозначно запрещала Суворову выполнение его плана. Военное руководство кампании в лице кригсрата приказывало Суворову удерживать в своих руках и укреплять положение союзной армии в Северной Италии. Ему приказывалось заниматься захватом, все еще находящихся в руках французов крепостей и, прежде всего, крепости Мантуи. Суворову ничего не оставалось, как только подчиниться приказу и выполнять план венских стратегов. Вследствие выполнения приказа Вены, в начале июля войскам Макдональда и Моро удалось соединиться под Генуей.
В конце июня, наконец, прибыло долгожданное подкрепление. Пришел русский корпус под началом генерал-лейтенанта Ребиндера. С этим корпусом русское присутствие в Италии превысило 30000 человек. Общее количество союзных войск насчитывало к концу июня более 100000 солдат. С полученным подкреплением объеденная армия могла усилить давление на осажденные крепости. 21-го июля пала город-крепость Алессандрия. Вскоре, 28-го июля, ей последовала Мантуи, гарнизоном которой командовал генерал Лотар-Фвеца  С падением Манту французское владычество в Италии рассыпалось как карточный домик. Уже в июне пришел конец Неаполитанской республике. В июле союзные войска почти беспрепятственно заняли территорию Римской республики.

На востоке Италии отряды союзников также имели успех. Остатки армии Цизальпинской республики под ударами превосходящих сил противника отошли в район города-порта Анконы, который Бонапарт считал важнейшим пунктом на Адриатике. С моря город был блокирован кораблями генерал-лейтенанта Войновича, входившими в эскадру Ушакова. Продвигаясь вдоль адриатического побережья, австрийские войска 28-го июля заняли  город Фано, 2-го августа русские отряды захватили город Сенигаллию, а 12-го августа австрийские сухопутные части, русские и турецкие моряки обложили Анкону.
В целом к концу лета 1799 года обстановка для Франции складывалась очень неблагоприятно. Если на германском и швейцарском фронтах противники занимали выжидательную позицию, ведя позиционные бои, то Италия для Франции была потеряна.
Директория выказывала твердые намерения отвоевать захваченные врагом территории. В стране был объявлен дополнительный рекрутский набор. Франция спешно вооружалась. Интенсивно шло создание сразу двух дополнительных армий – Альпийской, командиром которой был назначен генерал Шепине и Рейнской, под началом генерала Моро. Последний, после передачи Итальянской армии, должен ехать во Францию и заниматься там формированием Рейнской армии. На место командующего Итальянской армии Директория назначила генерала Жубера.
Новый военный министр Бернадотт, назначенный вместо Шерера, делал все возможное для ускорения создания новых частей и соединений. Сформированные отряды сразу же посылались в горячие точки. В основном в Италию. По положению на 14-го августа 1799 года во французской армии находилось 150000 человек. Из них 45000 в Италии, внутри страны 15000 человек – ядро будущей Альпийской армии, 70000 человек в Швейцарии в составе Дунайской армии и 20000 человек в Германии в составе формирующейся Рейнской армии. По расчетам военного министерства для успешного противостояния союзным войскам было необходимо ещё 100000 солдат.

6

Летом на сцену театра военных действий вышел старый актер. Роялисты.
Население Франции, получившее материальные выгоды от революции, не желало возвращения Бурбонов и старой аристократии, в ослеплении своем открыто грозившие отобрать у народа завоевания революции.  Лидер монархистов, скитающийся по Франции нелегалом, весной писал своему господину, графу Артуа, в Англию, что сейчас нет никакой надежды на реставрацию монархии Бурбонов, что Франция скорей примет на престоле чужого князя, такого как эрцгерцога Карла или герцога Брауншвейгского, чем собственного принца, что в особенности протестанты решительно настроены против старой королевской династии, что существует опасность для жизни высоких персон в случае их приезда во Францию. Чтобы лично возглавить крестовый поход против республики, граф Артуа трижды объявлял о своем прибытии во Францию, но так и не приехал.
Тактика монархистов, начиная с кончины первой коалиции до возмужания второй коалиции, состояла в дестабилизации внутреннего состояния страны путем бандитских налетов на деревни и в перехватах почты. Однако республиканское правительство постепенно наводило порядок. Дороги становились все более безопасными. Повстанческое движение аристократов без социальной базы и достаточного финансирования  выдыхалось. В мае, когда на германском и итальянских фронтах наступило затишье, кабинет Пита дал французским аристократам то, что они долго просили – оружие и деньги.
В июне граф Артуа и граф Лилль (Прованский), старший брат Артуа и будущий король Людовик XVIII, призвали своих сторонников, всех кому дорога тысячелетняя Франция к последнему и решительному бою с узурпаторами. Призыв услышали несколько десятков священников да пару сотен дворян, до неприличия обнищавших на чужбине.
В июле на побережье Франции департамента Аквитания английские военные корабли доставили десант роялистов. Английский флот доставил также оружие, в количестве достаточном для вооружения многотысячной армии. Аристократы призвали народ вступать под белые знамена освободительной армии, подкрепив призыв обещанием прилично платить за ратный труд золотыми луидорами. Первые поверившие монархистам французы действительно получили подъемные. Новость, что роялисты платят и платят хорошо, быстро распространилась по всей Аквитании, и вскоре из окрестных деревень и городков к повстанцам стали стекаться толпы крестьян и горожан. За месяц желающих по легкому заработать французов набралось 15 -20 тысяч. Командовал этим сомнительным воинством генерал Роже де Пауло, в прошлом республиканский генерал. Цель повстанцев – захват Бордо.
Париж отнесся к роялисткой угрозе на юге страны более чем серьезно. Правительство немедленно послало в Аквитанию крупный военный отряд. Однако прежде чем регулярные воинские части достигли восставшей провинции, с мятежом уже было покончено. Республиканцам из Тулузы и других близлежащих департаментов удалось быстро собрать небольшое войско из народного ополчения и регулярных батальонов. 20-го августа у подножья Пиреней республиканские отряды развеяли по ветру сборище крестьян. При первых выстрелах «армия» повстанцев начала таять как снег на жарком солнце. Крестьяне попросту разбежались по домам.
Вторую попытку роялисты предприняли в Нормандии. Здесь в сентябре с небольшим отрядом десантировался Фротте, один из лидеров роялистов. Как и в Аквитании, десант и доставку оружия осуществлял английский флот. За короткое время Фротте собрал так называемую «католическую королевскую армию» численностью 10000 человек. Хотя в Нормандии роялисты, действуя партизанскими методами, одержали ряд незначительных побед над мелкими республиканскими отрядами, все же Фротте не удалось занять ни одного сколь-либо значительного города. Граф Бурмон с остатками аквитанского десанта на два октябрьских дня стал хозяином Мана, но при приближении республиканских войск он покинул город. Столь же беспомощно выглядели попытки монархических восстаний в городах Ванн, Сен-Брие и Шолэ.
В политическом плане попытки ревизионистов не имели и не могли иметь успеха. Они были рассчитаны на проникновения во Францию войск коалиции с юга или со Швейцарии. Этого не случилось и 18-го брюмера, когда в Париже в который раз решался главный вопрос всех времен, вопрос власти, в штаб-квартиру английской армии Франции к генералу Гедувиллю прибыли парламентеры от Фротте. 28-го ноября стороны пришли к соглашению о прекращении военных действий. Вскоре к соглашению присоединились все отряды повстанцев.

7

4-го августа в Геную прибыл генерал Жубер, новый командующий итальянской армии. Директория ожидала от него побед и, коль обстоятельства позволят, деблокирования Мантуи. Новый командующий ещё не знал и, конечно, не знало директориальное правительство, отправляя Жубера на фронт, что Мантуя сдана.
Суворову взятие главной итальянской крепости стало неожиданным и преприятным сюрпризом. В Северной Италии в руках французов оставался единственный достойный внимания город. Генуя. Венский кригсрат, убежденный, что итальянский фронт в целом отвлекает значительные вражеские силы от главного театра военных действий, запрещал Суворову проводить масштабную наступательную операцию. «Победителей не судят», – решил фельдмаршал и стал скрытно готовить наступление на Геную. Он рассчитывал справиться с французами, прежде чем Вена успеет отреагировать на донос. Суворов приказал фельдмаршалу Краю, взявшему крепость Мантую, со своим отрядом прибыть к Алессандрии. Когда австрийские войска, ведомые Краем, находились на подходе к Алессандрии, Суворов открыл Шателеру свои намерения. Начальник штаба решительно возражал, ссылаясь на распоряжения кригсрата. Командующий убеждал, что это не самоуправство, а следование изменившийся оперативной обстановке. Каждый остался при своем мнении, но Шателер отправил в Вену донесение. С этого дня дело решала крепость ног лошадей офицеров ординаторской службы: успеет или нет Суворов победить, прежде чем Вена запретит это делась. 12-го августа операция Суворова вступила в активную фазу. В этот день австрийский отряд взял форт Серравалле, расположенный примерно в 25 километрах на юго-восток от Алессандрии. 13-го августа началось общее движение союзных войск на юг. Их цель – Генуя.
Французы словно подыгрывали фельдмаршалу Суворову. 6-го августа Жубер, оставив в Генуе восемь тысяч солдат, 35000 солдат, разделенных на пять колон, повел маршем на север. На третий день марша французский авангард столкнулся с авангардом союзников. Не принимая боя, союзные войска отошли на север, так что правое крыло французской армии беспрепятственно дошло до Нови. Форт Серравалле остался в тылу французской армии.
Суворов, внимательно наблюдая за продвижением противника, решил дать сражение под Нови. Он сосредоточил в окрестностях города Нови 44300 человек. Из них 28800 австрийцев под командованием генералов Края и Меласа, 15500 русских под командованием генералов Швейского, Дерфельдена, Багратиона и Милорадовича. Кроме того, фельдмаршал мог рассчитывать на корпус генерала Розенберга, занятого осадой Тортоны, а это дополнительные 12 тысяч солдат.
Генерал Моро, по просьбе Жубера принимавший участие в походе в качестве консультанта, советовал командующему  не ввязываться в драку ввиду открывшихся обстоятельств, а отступить обратно в Геную. Понимая разумность совета, Жубер колебался. Париж в который раз был беремен революцией. Директор Сийес готовился возглавить революцию, которая сметет коррумпированную Директорию, но ему была нужна победоносная шпага. В Париже Сийес уговорил Жубера стать той самой шпагой, которая спасет нацию от иностранной интервенции. Рождению революции недоставало свежей громкой победы, придавшей бы шпаге Жубера необходимый блеск. Весь день 14-го августа Жубер колебался, а ранним утром 15-го сомнения его разрешились тем, что Суворов атаковал французские позиции.
Сражение с обеих сторон велось с огромным ожесточением. В час дня невыносимая жара, редкая даже для этих южных широт,   вынудила противников приостановить битву. К тому часу Фортуна колебалась и, казалось, склоняется она к французам. Во время трехчасовой паузы к Суворову подошли полки Розенберга общим числом восемь тысяч солдат. Возобновившееся в четыре часа пополудни сражение проходило исключительно кровопролитно. В самом начале второго акта битвы генерал Жубер был убит пулей в грудь. Этой смертью Судьба расчистила дорогу честолюбию генерала Бонапарта. Вскоре он вступит на подмостки в качестве главного героя исторической драмы.
Командование взял на себя генерал Моро. Все что он смог сделать – это грамотно отступить, не дав себя разбить разгромно. Французы потеряли в тот день 6500 человек убитыми и ранеными и, кроме того, 4500 попали в плен. Союзные войска тоже дорого заплатили за победу. Их потери составили без малого 8000 человек.
Французская армия под покровом ночи отступила. Союзные войска были крайне измотаны. Суворов, желающий преследовать противника до самой Генуи, утром 16-го августа отдал приказы генералам Розенбергу, Багратиону и Краю догнать и уничтожить неприятеля, а днем в штаб Суворова прискакал гонец из Вены, привезший приказ Гофкригсрата: основными силами отойти к Турину. На этом сражение под Нови закончилось.
Война – это политика путем убийства больших масс людей. Но убийства сами по себе не самоцель, а средство достижения политических целей. Цель Англии и Австрии в 1799 годы – это захват Франции. Вторая цель кабинетов этих стран, коль они не могли обойтись друг без друга, – это не допустить участие России в устройстве послевоенной Франции. Учитывая это простое соображение, становится понятным позиция венского кабинета, не желавшего окончательной победы русских войск в Северной Италии и выхода армии Суворова на оперативный простор Южной Франции.

8

Низложенный, как полагал император Павел, Великий Магистр мальтийского Ордена Гомпеш вдруг заявил о своих притязаниях на Мальту. Проживая в Австрии, он в первых числах июня послал своих представителей на Мальту, находящуюся в то время в осаде английским флотом. Когда Павел узнал про это, он пришел в бешенство. Ведь коль Гомпеш ведет себя как Великий Магистр мальтийского ордена, русский император – самозванец. 10-го июня Павел написал письмо австрийскому послу в Петербурге графу Кобенцлю, что Гомпеш должен находиться в Австрии под наблюдением правительства. В противном случае, подчеркивал император, марш корпуса Корсакова в Швейцарию будет приостановлено. Зная болезненное пристрастие русского императора ко всему, что связано с Мальтой и Орденом Ионитов, Тугут передал через Кобенцля: русский император должен удовлетвориться титулом протектора Ордена. Это настолько возмутило Павла, что он даже не ответил, а Тугут понял, что у него есть средство прекратить участие России в коалиции тогда, когда он посчитает нужным. Стоит только разыграть карту Гомпеша и Павел даст приказ о выходе России из игры. Однако в августе 1799 года глупо было бы отказываться от дармовых услуг России. 9-го июля Гомпеш был приглашен к Тугуту. Первый министр объяснил Гомпешу положение дел и настоятельно рекомендовал письменно подтвердить свое отречение и отослать его царю. Следствием этих событий явилось то, что Павел написал Суворову письмо, в котором советовал фельдмаршалу проявлять больше самостоятельности, творчески подходить к поступающим из Вены указаниям. Этот совет не являлся прямым указанием не подчиняться венским приказам, но давал Суворову определенную свободу действий. Руководствуясь пожеланиями своего императора, Суворов и решился на марш в Геную, и этим вызвал сильное недовольство Вены.
В середине лета и в Лондоне и в Вене считали, что война входит в решающую фазу. Английское правительство выступило с инициативой активизировать действия войск коалиции в Швейцарии и Южной Германии. Наступление на швейцарском фронте против сильной Дунайской армии планировалось провести в основном силами русских дивизий. Этому наступлению отводилась роль отвлекающего удара. По плану наступление в Швейцарии должно начаться в конце сентября - в начале октября. Русские войска свяжут боями Дунайскую армию. Вполне вероятно, что эта армия получит подкрепление за счет других фронтов, а наиболее быстро Дунайская армия могла получить подкрепления с соседнего, германского фронта. Как только это произойдет, как только Рейнская армия ослабнет отдачей части войск в Швейцарию, войска Карла нанесут основной удар, гарантированно успешный ввиду значительного численного превосходства австрийцев. После прорыва немецкого фронта и уничтожения рейнской армии, Карлу открывается прямая дорога на Париж. Уже во Франции к наступающим войскам должны присоединиться отряды повстанцев-роялистов, так что, по планам английского генштаба, австрийцы и роялисты будут совместно «освобождать» столицу Франции. Русским войскам в этом раскладе была уготована роль жертвенного барашка. Австрийский кабинет согласился следовать английскому плану. Чтобы начать реализацию этого плана, не хватало сущей безделицы. Не хватало одобрения царя нового стратегического плана. Трудностей с этим не возникло. После решения вопроса с титулом Великого Магистра так, как этого хотел Павел, он был готов простить союзникам многое. В конце июля союзники получили согласие Павла.
В конце августа Суворов получил два письма. Одно, датированное 17-м августом, от императора Франца, и второе, датированное 1-м августом, от собственного императора. В обоих письмах содержался приказ: оставив австрийские войска в Италии, русским частям следовать в Швейцарию и оттуда, разбив армию Массены, внедриться во Францию. 5-го сентября фельдмаршал написал записку генералу Корсакову, корпус которого в середине августа уже прибыл в район Цюриха, и генералу Готце, командиру остающихся в Швейцарии австрийских войск. В записке Суворов высказал намерения в проведении совместной операции под его командованием.
8-го сентября войска Суворова выступили. Армии по горной местности предстояло преодолеть более 250 километров. Движение началось тремя колонами по разным дорогам. По самой короткой и самой трудной дороге шла кавалерия и часть пехоты. По двум другим дорогам шли пехота, артиллерия и багаж.
В первый день марша Суворов получил известие, что Моро, который вместо погибшего Жубера временно командовал французской армией, вышел из Генуи и деблокировал Тортону. Фельдмаршал тут же приказал идти обратно. С появлением русских отрядов под Тортоной Моро отошел назад. Сражения опять не получилась. Рухнула последняя надежда Суворова завершить итальянский поход уничтожением французской армии. Закончилась игра в кошки-мышки русского фельдмаршала и французского генерала.

9

С начала июня, после относительно удачного для австрийского оружия сражения под Цюрихом, в Швейцарии не случались большие бои. Противники вели себя вяло. Массена накапливал силы, Карл не мешал ему. Спустя два месяца французы численно сравнялись с австрийцами. В начале августа против 78-тысячной армии Карла находилась 76-тысячная армия Массены. В начале августа в район Цюриха стали прибывать авангардные батальоны корпуса Корсакова. 12-го августа русский генерал для представления прибыл в ставку Карла, находящуюся в Клотене. Командование эрцгерцога Карла на фоне событий в Северной Италии выглядело более чем бледно, потому-то эрцгерцог, стремясь реабилитироваться перед императором Францем, надеялся на участие русских полков в большом деле. Однако Корсаков, имея предписания царя подчиняться только фельдмаршалу Суворову, вынужден был отклонить предложение Карла о совместной операции. Отказ Корсакова больно задел австрийского командующего, самолюбие которого последний год подвергалось постоянному испытанию.
Три дня спустя предприимчивый Массена проверил прочность позиций Карла, он атаковал слабый левый фланг австрийской армии. Это сражение стоило австрийцам 2000 убитыми и 6000 попавшими в плен. Лишь 17-го августа, усилив левый фланг, Карл ответными ударами восстановил равновесие. И в первом и во втором, ответном, бою русские войска, несмотря на просьбу Карла, участия не принимали. Корсаков отказался от всех предложений австрийского командующего. Это обстоятельство, безусловно, усилило недовольство Карла русскими. После 20-го августа Карл получил директиву Вены, что в Швейцарии его должен сменить Суворов и что сам он с подчиненными войсками должен передислоцироваться обратно в Германию. 26-го августа Карл сообщил Корсакову: согласно распоряжению кригсрата, учитывая тревожные известий из Германии, он в ближайшие дни покидает швейцарский театр военных действий. Русский генерал мог лишь беспомощно взирать, как покидают позиции австрийские части. 29-го августа началось перебазирования войск и 4-го сентября последние части армии Карла покинули район Цюриха.
После ухода Карла под Цюрихом, в центре позиций союзников, находился русский корпус численностью 20000 человек. Против него стояли французике войска численностью 35000 человек. На флангах располагались части фельдмаршала Готце. Таким образом, отход армии Карла обеспечил Массене двойное численное превосходство. И простой здравый смысл диктовал Массене решительно атаковать войска Корсакова и Готце, выставив заслон против Суворова.
Массена не был удовлетворен августовской операцией, но союзники дали шанс. Такое везение выпадает раз в жизни полководца и верх глупости им не воспользоваться. Массена внимательно следил за продвижением Суворова. Он выбрал время нападения таким образом, чтобы успеть разбить поодиночке корпус Корсакова, войска Готце и в то же время, чтобы армия Суворова, не успев прийти на помощь, находилась в пределах досягаемости его войск, чтобы после разгрома Корсакова и Готце главные силы своей армии повернуть против Суворова и уничтожить его армию. Массена рассчитывал уничтожить русско-австрийские войска в Швейцарии или значительно ослабить их, тем самым захватить стратегическую инициативу и переломить ход войны в пользу Франции.  В общем и целом всё прошло так, как планировал Массена, за исключением уничтожения армии Суворова.
25-го сентября, когда передовые части Суворова находились на подступах к Альтдорфу, войска дунайской армии с двух направлений атаковали противника. Левое крыло французской армии под началом генерала Сульта атаковало, расположенные в бассейне Верхнего Рейна отряды Готце. Одновременно войсками центра и правого фланга Массена ударил по корпусу Корсакова. 25-го и 26-го сентября прошли в непрерывных боях. Оба сражения, против Готца и против Корсакова, закончились убедительной победой французов. За два дня союзники потеряли убитыми и пленными более четверти своего состава. В сражении погиб Готце, один из лучших австрийских полководцев.

10

Возвращение Суворова под Тортону передвинуло его прибытие на швейцарский фронт на 29-е сентября. 26-го сентября войска Суворова в боях и сражениях достигли Альтдорфа. До расположения частей корпуса Корсакова оставалось около 50 километров. 27-го сентября авангард русской армии по горной тропе через заснеженный перевал Кинциг-Кульм вошел в Мутенскую долину. Вечером 27-го сентября в лагере у подножья горы Мутен Суворова нашла депеша о поражениях войск Корсакова и Готце, об обстоятельствах сопутствующих этим поражениям.
Фельдмаршал сразу распознал грозящую его армии опасность. Немедленно он созвал военный совет. Мнение русских генералов было едино: причиной столь основательного поражения союзников является уход Карла из-под Цюриха. Этот уход совет расценил как предательство австрийцев. Однако чем бы ни были вызваны поражения, следовало выбираться из ловушки, имея на плечах всю французскую армию. О дальнейшем марше на Цюрих более не могло быть и речи. Военный совет принял решение отступать, общим направлением на северо-восток. Ближайшая цель город Гларус, находящийся от лагеря примерно в 60 километрах.
В последний день сентября, после подхода в мутенский лагерь всех частей, началось отступление. В авангарде выступили части генералов Багратиона и Павло-Швейского. Авангард смял заслоны противника и продвигался, ведя непрекращающиеся бои с небольшими отрядами противника, пытающиеся задержать отступление русской армии до подхода главных французских сил. Русская армия преодолела, расположенный на высоте 1550 метров Прагельский перевал, и дошла до Клентальского озера, образованное разливом небольшой реки Кленталь. Здесь отряды авангарда и вскоре подошедшие главные силы сделали привал на ночь. Утром авангард стал продвигаться строго на запад, сбивая по пути заслоны огнем из всех калибров, через десять километров марша батальоны Багратиона решительной атакой выбили французов из деревни Нефельс на берегу реки Линт. Сделав в Нефельсе очень короткий привал, только чтобы пополнить запасы пороха и пуль в наполовину опустевших ранцах и наскоро перекусить сухарями с водой, авангард продолжил движение. Солдаты дивизий Багратиона и Павло-Швейского двинулись в почти противоположном направлении, почти строго на запад с небольшим отклонением на восток. Сопротивление французов уже после Кленталя несколько ослабело, а на последнем 10-ти километровом переходе Линт – Гларус французы тревожили авангард лишь редким ружейным огнем и робкими наскоками небольших кавалерийских отрядов. В сумерках авангард пришел в Гларус. Второго и третьего в Гларус постепенно подтянулось основное войско с артиллерией и багажом (часть артиллерии и часть багажа пришлось бросить в лагере под горой Мутен). Лишь четвертого подошел арьергард, которым командовал генерал Розенберг. Четыре дня части Розенберга прикрывали отступление армии.

Массена, исполняя свой план, сразу после боев 25-го и 26-го сентября развернул главные силы навстречу армии Суворова. На рассвете 29-го его отряды прошли через Швиц и западнее Швица. При проходе через Швиц разведка доложила Массене, что в нескольких километрах на восток находится русский лагерь, но он, полагая, что это авангард русской армии, поторопился в Альтдорф. Поздно вечером авангард и основные войско Массены достигли Альтдорфа. Русских там не было. Массена готов был укусить себя за локоть. Оказывается, он проскочил мимо главных сил неприятельской армии. Французский командующий тут же послал адъютантов в арьергардную дивизию генерала Мортье с приказом: так скоро, как это возможно атаковать русский лагерь под Мутен, связать русских боем и удерживать их на месте до его подхода. Главная задача Мортье – не дать уйти русской армии. Мортье же, получив приказ Массены и просчитав возможные пути отступления русских, ещё до рассвета 30-го сентября послал отряды легкой пехоты и дивизионную кавалерию наперерез этих путей. С этими отрядами и вели бои части Багратиона и Павла-Швейского. Сам  Мортье с главными силами своей дивизии утром около 10 часов с марша атаковал русский лагерь. Французы опоздали на несколько часов. Русский авангард уже вышел и уже вел бой. Основные силы частью уже находились на марше, частью выступали. Фактически Мортье связал боем арьергард, так он для того и предназначен, чтобы прикрывать отход армии. Русская армия вела в эти дни одновременно и авангардные, и арьергардные бои. Редкий случай. Розенберг, медленно отступая по узким горным дорогам, где сильно ограничено возможность неприятельского маневра, обхода с флангов, захода в тыл, успешно отражал сначала атаки частей дивизии Мортье, а потом всей французской армии. Розенберг с честью выполнил свою задачу. В непрекращающихся четырехдневных арьергардных боях его части нанесли противнику ощутимые потери. В особенности много французов полегло на перевале, который русское солдаты довольно долго удерживали в своих руках и оставили его только из-за опасности отрыва от основной части армии. Потери во французских рядах были настолько ощутимы, что они несколько ослабили наступательный порыв.

Четвертого октября в лагере русской армии состоялся ещё один военный совет. После рассмотрения многих вариантов фельдмаршал, с полного одобрения подчиненных ему генералов, решил идти на Кур, расположенный примерно в 25 километров по прямой на юго-восток от Гларуса. Из-за сильного удаления от своих баз французы вряд ли осмелятся идти дальше Кура. Ежели осмелятся, то они могут превратиться из охотников в дичь. В Кур можно добраться двумя путями. Одна дорога проходила по относительно равнинной местности. Следуя этой дороге, сначала нужно двигаться на север вдоль реки Линт, до её впадение в Валенское озеро, дальше на восток вдоль озера, а затем до Кура по долине Рейна на юг с небольшим уклонением на восток. Эта дорога протяженностью примерно 60 километров. Вторая дорога шла через высокие Гларнские Альпы. По этой дороге сначала следовало двигаться юго-восток до города Эльм, далее в том же направлении через перевал Рингенкопф до города Иланца, а затем, изменив направление на северо-восточное, вдоль Рейна вплоть до Кура. Протяженность этой дороги примерно 40 километров.
Суворов выбрал короткую, но трудную дорогу и выбор этот был обоснован. Во-первых, на горных дорогах чрезвычайно затруднительны маневры неприятеля, что позволяет небольшим арьергардом сдерживать превосходящие силы противника. Во-вторых, Суворов видел свою задачу не в победе над противником, а в сохранении жизней солдат. Горная дорога позволяла дойти до Кура с меньшими людскими потерями.
Вечером четвертого полностью измотанные войска прикрытия вошли в Гларус. На последнем переходе арьергард смог немного оторваться от преследователей. Противников разделила ночь.
Утром пятого армия снова на марше. На этот раз фельдмаршал поставил в арьергард отдохнувшую дивизию Багратиона. Массена понял, что русские вот-вот ускользнут. Если они уйдут за перевал, их уже не достать. Французы как взбесились. Одна атака накатывалась на другую. Багратион с колоссальным трудом сдерживал непрекращающиеся нападения сразу двух вражеских дивизий генералов Молитора и Луазона. Пятого октября критический день. От Багратиона зависело, пробьют ли французы оборону арьергарда, нагонят ли отходящую армию. Багратион выстоял. Его войска держали оборону столько, сколько от них требовалось. К вечеру армия дошла до Эльма. До спасительного перевала оставалось совсем немного. Ко всем несчастьям русской армии ночью выпал глубокий снег. Измотанная трудными переходами (суворовские войска до этого знаменитого перехода через Альпы находились уже почти три недели на марше), истощенная армия сражалась сейчас не с наседающими французами, а со стихией и собственной утомленностью. Французы отстали. Они не стали преследовать противника по глубокому снегу высоко в горах. Два дня дивизии шли и шли через перевал, неся, зачастую на руках, остатки багажа и артиллерии. Багратион по-прежнему находился в арьергарде, готовый прикрыть отход армии. Однако новых атак французов не последовало. Пройдя перевал и достигнув города Иланца, армия сделала там однодневный привал. Затем войска уже по относительно равнинной местности продолжили движение. 10-го октября войска вошли в Кур. Из вышедших  30-го сентября из мутенского лагеря 21000 солдат в Кур пришло не более 15000. За неделю непрерывных боев русская армия потеряла более 6000 человек.
Здесь в Куре закончился европейский поход русской армии, а с ним и участие России в войне второй коалиции. В Куре закончилась долгая карьера великого полководца.

Карл, получив известие о поражении русских под Цюрихом, сейчас же отдал приказ об отступлении войск в район Баденского озера. Он очень хорошо понимал, что теперь вполне реальна перспектива остаться одному против двух вражеских армий. Против него, на другом берегу Рейна, стояла рейнская армия. Она может форсировать реку и начать наступление. Но не рейнская армия представляла главную опасность войскам Карла. Дунайская армия, перед которой не было противника, может ударить по его тылам. Поэтому он и отошел к Баденскому озеру, тем самым выровняв линию обороны и оставив между своими войсками и войсками дунайской армии озеро и Рейн.
30 сентября Карл встретился с Корсаковым. Корсаков после поражения отошел за Баденское озеро и занимался  приведением в порядок растрепанных быстрым отступлением частей корпуса. Карл, чувствуя вину за содеянное, предлагал генералу совместные действия, имеющие целью отвлечение французских войск и тем самым облегчение положения армии Суворова. Корсакову было не до того. Части расстроены до крайности. Вводить войска в бой в таком состоянии означало ещё одно поражение. К тому же генерал за свое недолгое пребывание в Швейцарии очень хорошо узнал цену австрийской «помощи». Корсаков ответил Карлу категорическим отказом. Лишь 7-го октября Корсаков предпринял слабую атаку на французские войска.

Суворов, дав отдохнуть войскам в Куре сутки, пошел дальше на север. Через несколько дней марша армия пришла в город Фельдкирх. Там Суворова уже ожидал английский посол в Австрии Вихгам. Он попытался уговорить фельдмаршала продолжать военные действия. Посол попытался представить случившееся как досадное недоразумение и говорил, что все ещё можно исправить. Карл в то время находился недалеко от Фельдкирха. За свои действия он получил серьезный выговор от императора и первого министра. Тон выговора был таков: «Сам заварил кашу, сам её и расхлебывай. Делай что хочешь, но чтобы русские не ушли. Они еще нужны». Карл посылал Суворову адъютанта за адъютантом с просьбой о встрече и объяснении с князем Итальянским . По приказу Суворова в штабе не принимали адъютантов от Карла и Суворов не отвечал эрцгерцогу. Фельдмаршал не верит ни Карлу, ни английскому послу, ни Австрии, ни Англии. Единственное его желание – это поскорей уйти из Швейцарии и увести своих «старичков».
Пробыв несколько дней в Фельдкирхе, армия продолжила движение на север. 19-го октября в Линдау, расположенному на северном берегу Баденского озера, армия Суворова соединилась с частями корпуса Корсакова. Сейчас большая часть наземных русских войск в Европе находятся в одном месте. 6-го ноября объединенная армия пришла в район Аугсбурга. Русская армия стала на зимние квартиры между реками Лех и Иллер. По прибытию в Аугсбург фельдмаршал получил известие, что русский император отказался от дальнейшего участия России в военных действиях второй коалиции. Вскоре в ставку командующего пришел приказ императора – возвращаться в Россию.
28-го ноября первые части армии начали марш на родину. В конце марта, в начале апреля 1800 года армия достигла русских рубежей. 2-го мая смертельно больной Суворов прибыл в Ригу, где он умер 18-го мая.

11

Вторая коалиция обложила республиканскую Францию, как охотники осаждают берлогу медведя. На юге грозил ей Суворов, центр (Швейцария и Южная Германия) клубился войсками эрцгерцога Карла, в берлоге шевелились монархисты, не слишком решительно, но беспокойно, порты блокировал британский флот, окончательно подавив морскую торговлю, на северном краю берлоги, в Голландии, русские и английские солдаты готовились поднять медведя на рогатины и ножа. Мы бегло коснулись поведения трех сухопутных охотников, настала пора посмотреть на Голландию.
Голландия и Бельгия традиционно входили в сферу коренных интересов Франции. Так было при королях, так осталось при республиканской форме правления. В 1795 году благодаря победам генералов Журдан и Пишегрю над австрийцами Голландия попала в подчинение Французской республики. Наследный наместник, Вильгельм V принц Оранско-Нассауский, объявил парламенту, что он вынужден временно покинуть страну. Депутаты в Амстердаме, почуяв какие ветры веют над страной, объявили наместника низложенным, а 26-го января 1796 года парламент упразднил Республику Соединенных Провинций Нидерландов, создав на месте её Батавскую республику. В результате провинции утратили политическую самостоятельность, зато Батавская республика приобрела крепкую зависимость от Франции. Франция обязалась защищать Батавскую республику от монархических Австрии и Пруссии и в первую очередь от Англии, в которой тем временем низложенный наместник создал правительство Голландии в изгнании. Взамен правительство Батавской республики взяло на себя обязательство содержать, находящийся на территории республики двадцати пятитысячный французский воинский контингент.
После трех с половиной лет внутренних распрей и июльского переворота в 1798 года политическая обстановка в республике стабилизировалась.
В Лондоне Вильгельм от лица правительства в изгнании передал Англии управление всеми голландскими колониями на время французской оккупации. Правительство Батавской республики категорически не согласилось с беспардонным распоряжением частного лица государственными землями. Большинство голландских колоний признали легитимность республики. И правительству в Амстердаме и губернаторам колоний было совершенно ясно, что главная цель создания правительства в изгнании – отобрать у Голландии колонии в пользу Англии. Администрации колоний всеми силами препятствовали захватническим устремлениям Англии. Однако силы были не равные. Кейптаун и Цейлон англичане захватили силой. Суматра и Суринам сдались без особого сопротивления, а Ява, центр голландской колониальной империи, успешно защищалась вплоть до 1811 года.

Пока Австрия испытывала силу французского оружия в Северной Италии и Швейцарии, Англия готовилась выкрасть у неё из-под носа Францию. С этой целью Братания финансировала крайне затратные и малоэффективные операции монархистов, с этой целью Англия планировала масштабную военную акцию в Голландии. Легитимность завоевания Голландии придавало правительство в изгнании.
Итак, английский кабинет принял решение отвоевать у французов Голландию или, по крайней мере, пользуясь замешательством, присоединить к Британской империи голландские колонии. Стал вопрос – кто конкретно будет это осуществлять? Кандидатов имелось три: Австрия, Пруссия и Россия. Австрия, несшая основную тяжесть войны против Франции, наотрез отказалась распылять свои силы на завоевание для Англии голландских колоний. Пруссия как всегда колебалась. Переговоры по голландскому вопросу в Берлине зашли в тупик. Оставалась Россия. Павел дал согласие участвовать в операции, но выделил только две дивизии численностью 15000 человек. Этого было явно недостаточно. Скрепя сердце, кабинет решил готовить собственный двадцати трёхтысячный экспедиционный корпус. Вместе с пятнадцатью тысячами русских сил должно хватить, чтобы одолеть армию противника числом 42000 (25000 батавцев и 17000 французов).
Император Павел согласился участвовать в голландском деле, но хотел за это, чтобы общее командование осуществлял русский генерал, как Суворов в Италии. На посту командующего император хотел видеть генерала Германа, в то время командира корпуса, марширующего в Северную Италию под команду Суворова. По приказу Павла Герман передал командование корпусом генерал-лейтенанту Ребиндеру, а сам с марша отправился в Петербург, где принял командование десантным корпусом.
Английское правительство принципиально противилось назначению Германа. Слишком важна для Англии эта операция, чтобы доверить ее неподконтрольному Лондону русскому генералу. В кабинете Пита хорошо знали переменчивость настроений царя. Витворт предупреждал Пита, что жесткая позиция кабинета в отношении английского командующего может стоить русского участия в операции. С учетом психологии Павла был разработан сценарий его убеждения. Король Англии Георг III в личном послании попросил Павла, чтобы командование возглавил его любимый сын герцог Йоркский. Против назначения командующим столь высокородного господина Павел не нашел возражений. Дело было улажено. Общее командование осталось за Англией. Однако герцог не блистал полководческими талантами. Посредственность его в военном деле проявилась в первой голландской операции. Правительство настойчиво рекомендовало герцогу прислушиваться к советам командира первой дивизии генерала Аберкромби. Он и являлся фактическим командующим. Командование русским контингентом осталось за генералом Германом. 31-го июля первая русская дивизия генерала Жеребцова вышла из Ревеля на английских транспортных кораблях. 17-го августа ей последовала вторая дивизия генерала Эссена. 13-го августа из Дувра отправились первая половина английского экспедиционного корпуса.
Англичане стремились решить две задачи. Во-первых, захватить Голландию. Во-вторых, захватить или уничтожить военный флот Батавской республики. В одновременности решения этих разнородных задач крылась очевидная слабость плана, поскольку высадку войск пришлось произвести близь города Алкмар, в невыгодном месте для проведения наземной операции, зато недалеко от острова Тексел, где стояли на якоре 13 линейных кораблей и 12 фрегатов.
27-го августа отряды первой английской дивизии беспрепятственно высадилась на голландском побережье. На следующий день десантировалась вторая английская дивизия.
Одновременно с высадкой наземных войск началась морская операция. Английским флотом, в составе которой находилась русская эскадра адмирала Макарова, командовал адмирал Синего флага Адам Дункан, победитель в сражении против голландского флота у Кемпердауна. 11 английских линейных кораблей вплотную подошли к батавским кораблям. Дункан передал командующему батавским флотом приказ наместника сдать корабли. Батавский адмирал с возмущением отклонил требования англичан, но пока шли переговоры на батавских кораблях побывали представители правительства Вильгельма и многие капитаны, обработанные ими, склонялись к тому, чтобы исполнить распоряжение наместника. Нарушив приказ командующего, многие капитаны начали сдаваться. Этот процесс уже нельзя было остановить, и вскоре весь батавский флот перешел на сторону англичан. За это предательство  моряки были наказаны. Сначала по требованию англичан команды должны были оставить корабли, а потом англичане вынудили многих моряков под угрозой плена сражаться против своих же наземных войск. Из захваченных таким образом голландских кораблей британцы создали сильную английскую эскадру.
Правительству Батавской республики давно было известно о готовящемся вторжении, ровно как и это было известно командующему французских войск генералу Брюну. Он предположил, что десант произойдет в Зеландии и поэтому расположил там французские батальоны. Первый батавский корпус защищал Фрисландию. На крайнем правом фланге второй батавский корпус прикрывал северные провинции. Штаб армии находился в Гааге.
Узнав о высадке англичан, Брюн приказал французским частям и первому батавскому корпусу выдвигаться навстречу неприятелю. 4-го сентября 7000 французов и 14000 батавцев подошли к Алкмару. 10-го сентября Брюн атаковал англичан, но вследствие того, что за прошедшие две недели десант успел построить сильные земляные укрепления, атака не имела успеха. Армия Брюна отступила на юг.
12-го сентября прибыла основная часть английского экспедиционного корпуса. Наследный принц Вильгельм Фридрих фон Оранско-Нассауский находился при штабе герцога Йоркского. 13-го и 14-го сентября прибыли русские дивизии. Численность англо-русских войск достигла 33000 человек. Войскам коалиции противостояли двадцати трехтысячная франко-батавская армия.
19-го сентября англо-русские войска, наконец, начали наступление. В этот день возле деревни Берген произошло сражение. Оно не принесло какой-либо стороне ощутимого перевеса. Французы сумели добиться местного успеха против русских. Генерал Герман попал в плен. Это обстоятельство позволило Брюну рапортовать о победе.
Две недели стояли войска напротив друг друга. Ни французский, ни английский командующие не решались возобновлять сражение. Определенно перерыв военных действий сыграл на руку французам. За эти две недели французы сильно укрепились. 2-го октября герцог Йоркский приказал атаковать неприятельские редуты. На этот раз англичане добились большего. Французы, оставив оборонительные сооружения, отступили. 4-го октября союзники заняли Алкмар. Состоялся триумфальный въезд наместника в город.
Брюн не считал себя побежденным. Он обошел город и 6-го октября с юга атаковал англичан. Это, уже четвертое, сражение стало наиболее упорным. Обе стороны в нем понесли большие потери. Хотя французы и в этот раз отступили, союзники не добились существенного преимущества.
Быстрой победы не получилось. За полтора месяца военных действий союзникам удалось захватить плацдарм глубиной десять и шириной не более двадцати километров. Даже при самой буйной фантазии этот пяточек не мог считаться достаточной территорией для низложения Батавской республики и для восстановления законного правительства, а небольшой городок Алкмар как-то неудобно называть пусть временной, но столицей Голландии. По сравнению с захваченным плацдармом Голландия представлялась необъятностью. Как следствие, в английском и русском штабах росло уныние.
Брюн же, цепляясь за каждую дюну, не давал союзникам выйти на оперативный простор. В английском штабе появилось и укрепилось убеждение, что без усиления армии операция не может стать успешной. А подкреплений ждать было неоткуда. Павел войск больше не давал. Роялисты, на успешные действия которых надеялись союзники, повсеместно терпели поражение за поражением. И потом, по плану успешная голландская операция должна придать вес и значимость восстаниям монархистов, а не наоборот. Сама Англия не могла выделить больше того, что она уже дала. Основные английские войска находились в колониях. Даже если их снять с выполнения важных задач и прислать в Европу, что не так просто сделать, потребуется много времени. На самих Британских островах, конечно же, имелись войска, но они там предназначались для отражения французского десанта, коль те решатся на десант. Рисковать ими правительство ни в коем случае не хотело.
В то же время достаточно Брюну получить хоть небольшое подкрепление (приход подкрепления Брюн ждал со дня на день) он мог опрокинуть англичан. Даже небольшой успех противника мог обернуться катастрофой для союзной армии. Отступить, чтобы перегруппироваться, не имелось никакой возможности, за спиной на расстоянии десяти километров находилось море.
Великолепная тактика Брюна обеспечила французам стратегическую инициативу, и, что не менее важно, военные успехи вызвали воодушевление населения. Хотя батавцы и недолюбливали французов, но и возвращение старого режима население не желало. А воровство Англией их флота вызвало среди населения волну искреннего возмущения. Старые обиды забылись. Во французах батавцы видели теперь благородных союзников.
После сражения 6-го октября английскому командованию стало ясно, что французы отступать не намерены, а продвижение вглубь страны с имеющимися в распоряжении силами невозможно. 8-го октября состоялся военный совет союзников, на котором приняли решение прекратить операцию. Герцог Йоркский предложил Брюну заключить перемирие. Французский командующий откликнулся на это предложение. 18-го октября противоборствующие стороны подписали соглашение о перемирии. По соглашению англичане обязались освободить занятую территорию и освободить 8000 пленных французов и батавцев – в основном отказавшихся сражаться на английской стороне моряков. В вопросе возвращения флота англичане проявили абсолютную категоричность. Кампания для Англии имела две цели – восстановление Голландии и захват флота. Но если первая не удалась, то вторая цель полностью достигнута. Здесь англичане добились даже большего, чем рассчитывали. Усилить свой флот и соответственно ослабить флот противника, не потеряв при этом ни одного корабля и ни одного человека поистине большая удача.
Позже батавское правительство упрекало Брюна за то, что он не настоял на возвращении флота. Необоснованный упрек. Не было никакой возможности заставить англичан это сделать.

Так завершилась эта бесславная во всех отношениях операция, не принесшая ничего, кроме разочарования и напряжения отношений между Лондоном и Петербургом. Через год напряжение разрешилось тем, что Павел порвал с англичанами и вступил на свою беду в союз с французами.