Каждую субботу они ходили в баню: отец и двое его сыновей. Отец работал бухгалтером в конторе на паровозоремонтном заводе этого небольшого западно-украинского города. Был он видный мужчина, сибиряк, крупный и решительный. Особенно повергал в смущение местных жителей – украинцев-гуцулов – его крепкий круглый живот, который он быстро наел в этом тихом красивом городе после недавно отшумевшей изнурительной войны с фашистами. Когда он выхаживал по городу, горделиво неся этот предмет, они останавливались, кланялись и почтительно говорили: «Добрэ здоровья Вам, панове…» Так их выучили поляки, которым раньше принадлежал этот город и которых много еще здесь оставалось. К русским украинцы относились лучше, так как в них не было поляцкой спеси и для них все были товарищи. Но были среди местных жителей и притаившиеся бандеровцы…
Сыновья бухгалтера были обыкновенные ребята: постарше, Гена, ходил в пятый, младший, Валька, - во второй класс.
В эту субботу отец запоздал из-за отчета и поэтому с порога закричал:
- Быстрее, а то опоздаем! Валька, дай мне куртку, пиджак повесь, а брюки менять некогда. Мать, белье готово?
- Готово, готово, - ответила мать, миловидная, невысокого роста, худенькая женщина, - давно ждем тебя…
Через минуту они были на улице и быстро шли в баню, расположенную в депо. Валька, не поспевая идти, бежал за ними…
В бане в этот раз было немного народа, так как было уже поздновато. За ними зашел еще только один человек. Отец, как обычно, спешил, задыхаясь от жары и пара из-за своей тучности, и торопил детей:
- Быстрей, быстрей! Что вы возитесь? Ну-ка, потри мне спину, Генка.… А ты, Валька, что стоишь? Неси шайку сюда. Уже не маленький - мойся сам.… Зачем пошел в парную? Нечего там делать, пара там уже нет.… Быстрей, смотрите: уже никого нет…
Отец спешил. Баня закрывалась. Минут через десять вся семья направилась в раздевалку.
Там уже никого не было, не было даже шустрого чернявого мужичка, который пришел в баню после них.
- Быстрее одевайтесь. Гена, вытри мне спину. Валь, подай белье и сам одевайся… А где мои штаны? Штаны где, говорю, Валька? Ну-ка, посмотри, может, они упали?
- Нет, папа.
- Лучше смотри, сынок.
- Нигде нет, и на скамейке нет.
- Как нет! Я же в них пришел! Я же сам их сюда повесил!.. Новые брюки! От костюма! Он же у меня один! В чем я пойду на работу? А сейчас? Генка, дай-ка твои!.. Да куда они мне! Хорошо, что пиджак сменил и бумажник там.…Это тот мужик, сморчок, который за нами пришел, Все зыркал, когда мы раздевались, А я, дурак, уши развесил.
- Да, да, папа, - встрял Валька. - Я видел, как он спешил в раздевалку и оглядывался.
- А что же мне не сказал?
- Так я же не знал, что он штаны твои украдет.
- А он, кажется, больше ничего не взял, - вставил слово Гена.
- А что ему еще брать, дурья твоя голова, грязные наши трусы что ли? – взорвался опять отец. – И открыл как-то. Хотя такой замок что открывать? А я ведь сразу заметил, что дверца открыта, но подумал, что сама.… Ну, подожди, если встречу! Вот только плохо помню: плюгавенький такой – сразу мне не понравился... Но что же делать?
- Папа, да сейчас темно, никто не увидит, - сказал Генка.
- А фонари! А мост! Как на мосту? Там народ - все на виду!
- Да мы тебя закроем, - сказал Валька, - и сзади и спереди.
- А вдруг кто-нибудь с работы или знакомый! Сраму не оберешься. Скажут: бухгалтер-то наш вчера без штанов по железнодорожному мосту прогуливался …Ну, гад, попадись мне!!! Но делать нечего, пошли…
Был принят план, предложенный Валькой. Впереди шел Генка. За ним вплотную, в тужурке, прикрываясь сумкой, шел бухгалтер (причинное место он прикрыл еще полотенцем), а зад его прикрывал Валька.
- Не отставай! – покрикивал то и дело на него отец. – Зайди немного справа, слева забор – там никто не увидит. Самое главное, ребята, мост пройти, а там можно будет дворами – там темно, не увидят.
На счастье, в это позднее время на мосту было немного людей. Все прошло почти гладко. Только одна женщина, хорошо незнакомая, поравнявшись, вдруг охнула, так как в этот момент упало полотенце, и потом все оглядывалась, останавливая других людей и показывая им в их сторону. Да встречный мужчина, поднимавшийся на мост, когда они уже спускались с него, прохрипел, заикаясь: «Ну ты, м-мужик, и д-даешь…»
Дальше было легче, без происшествий. У подъезда дома торчала только бабка-полуночница, их соседка, но Валька, посланный вперед, отвлек ее, и они незаметно проскользнули. Мать, открыв дверь, вскрикнула и развела руками.
Несколько дней бухгалтер все ждал какого-нибудь подвоха со стороны служащих, но все обошлось. И понемногу снова принял свой обычный самоуверенный вид, горделиво выхаживая по полюбившимся ему чистым тротуарам этого красивого, увитого зеленью города, слегка кивая в ответ на почтенное приветствие местных прохожих: «Добрэ здоровья Вам, панове…» Но почему-то теперь они вслед ему кто лукаво, кто злорадно усмехались.