Жил-был один старичок в Государстве Средиземноморья и выращивал он маки, всегда наполненные осами и пчёлами. Мёд всегда был у старичка любимейшим лакомством,залечивающим все болезни. А хворей в его 86 было не мало, ибо жизнь трудна как удар мечом.
Как раз в канун его ангела случились напасти: потерял он свою вставную челюсть, на которую копил золотыми монетами сорок лет, ещё когда его драгоценнейшая старуха была жива.
Пошёл он к своему вассалу - графу, живущему в замке из белого гранита. Дорога к графу была сплошным разочарованием - пыль и песок зудили граза и дёсны, беззащитные как у младенца.
Граф, у которого супруга старика трудилась кухаркой, встретил его приветливо- усадил к кроскошному столу из кипариса. Старик рассказал, что с ним приключилась, полоща рот раствором хвои.
Граф был удручён: ему хотелось помочь этому старику, но он сам был банкрот, ибо его разорила третья по счёту жена, вывезя из замка ночью три сундука золота и серебра своему любовнику.
Сделал граф старику предложение: мол, сходи в монастырь иезуитов. У тех были обязанности помогать нуждающимся. Старик лишь махнул рукой и поплёлся домой. К монахам он не пошёл, так как не верил Бога и считал служителей культа сущими бездельниками.
Сидел старик у окна и шёл 1753 год от Р.Х. Он, этот год, как считал старик, был годом Напастей. И действительно - в мае умерла жена, в июне сдохло две коровы и жеребец, а тут еще, в августе (месяце, когда они давным-давно сыграли свадьбу) была потеряна вставная челюсть - предмет его гордости.
Решил старик сходить к своему соседу, занимающемуся строительством лодок. Тот должен помочь, ибо они произходили из одного города.
Пришёл старик к соседу, а тот как раз стругает нос новой лодки. Обменялись приветствиями, почесали затылки, думая каждый о своём. Сосед сам рассплакался: мол, торговля лодками совсем не идёт." А сходи как ты к монахам, этим плутам - сказал сосед - они должны тебе ещё деньги за розмарин".
Старик заплакал. Его душила тревога за своё будущее и ещё очень хотелось есть. Сосед молча сел на пенёк и завертел во рту тростинкой. Ему нисколько не жаль было соседа и он не знал как от того отвязаться.
Старик ушёл, на прощанье бросив соседу презрительный взгляд.
Иезуиты готовили отвар от кишечных расстройств. Они из под лобья встретили старика. К ним приходило в день по сотни-другой человек и они уже приелись посетителями.
Сев в сторонке и подперев подбородок рукой, старик молча взирал на происходящее. А монахи между тем кололи дрова, пербирали траву и о чём то беседовали. Один из них, лысый с рыжими усами всё время говорил:Слава Иисусу Христу, осеняя себя четырёхпалой рукой. Старик проникся к нему уважением.
Разговорились они, сидя у куста шиповника, чудно цветущего и испускавшего замечательный аромат. Старик пожаловался на свои напасти. Лысый посоветовал ему:"Приходи послушником в наш монастырь", на что старик тихо ответил, проникновенно глядя в глаза собеседнику:"Но я не верю в Бога. Моя мать воспитала меня в постоянном труде и я привык пологаться только на себя. Вера в Божество подразумевает подчинение, а я разве смогу это себе позволить." Лысый отсморкался, вытер влажный лоб, ибо солнце светило немилосердно. Он почувствовал в старике родственную душу, а потому не желал отпускать его просто так и оставлять один на один с жизненными трудностями. Он ещё раз попросил старика поселиться в их обители.
Старик одлго думал, тёр ладони друг об друга и в конце концов согласился.
Ночевал он на соломеных тюках, глядя через открытую дверь на звёздное небо. Млечный Путь отдавал синевой, вспечатляя собой задумчивого неофита. Старик когда-то в детстве не пропускал ни одной ночи, отсыпаясь днём. Все думали будто он заболел. Отец, его замечательный папаша еврей подарил ему телескоп. Мать похвасталась об этом всем соседям и мальчишки из уличных домов прибегали к нему, озорно прося хоть мильком взглянуть в этот сказочный аппарат.
Шли дни. Братья купили старику новую зубную вещь и теперь он был безумно доволен. По утрам, на торжественной мессе он читал громким голосов Псалтырь, уже вдохновляясь богописанием. Постепенно он почувствовал огромное желание познавать Всевышнего и вечером его можно было застать за огромной книгой, на которой оставались следы от влажных пальцев. Божеский текст входил в него как нектар, питая собой каждую клеточку старческого тела.
Однажды его послали с одним из братьев, хромоногим верзилой, собирать пожертвования. Они вошли в многолюдный город оба с клюками и орущие псы действовали им на нервы. Верзила с каждым прохожим здоровался, но не всякий отвечал. Старик остановился у колодца и сказал напарнику: "Будем здесь стоять". Они подстелили на землю красный материал и сели, отгоняя мух руками.
Спустя час к ним подошла пара молодых людей, весёлая как январьский луч солнца, исходящий от зеркала. Они дали старику несколько монет и попросили молиться о умершем младенце Sebastianе, окончившем малые дни от чахотки. Старик запричитал молитву и пара удалилась, помахивая зонтиками. Этот младенец был ихним племянником и его смерть не вызывала у них большого сострадания.
Старик поднялся, разминая затёкшие суставы. День шёл к концу и солнце готовилось закатиться за холмы.
В монастыре их ждал ужин и молитва. Старик хлебая суп с чечевицой, вспоминал как хорошо готовила его старуха. А этот суп он ел через ни хочу. Того повара. кто готовил эту похлёбку немедленно надо было посадить на хлеб и воду да дать сотню розгов.
Снилось старику чудная картина: его старуха идёт по морю как Христос и зовёт к себе старика. Он протестовал, ибо вера его была слаба. Но он знал, что когда-нибудь жизнь его набирёт остроту веры и уверенность что Бог существует, даст ему новые силы умереть счастливым.