Глава 4

Анастасия Роу
Сначала они шли по проторенной дороге, потом – узкими тропками, а после и вовсе по петляющей звериной тропе.
Дик мягко приминал лапами упругие травинки и, не оборачиваясь, вел людей через лес. Айрис принципиально держалась от него подальше. Пару раз, когда он резко останавливался, девушка тут же скользила к Исэ и чуть ли не вцеплялась в него, лишь бы не наткнуться на медведя. В такие минуты ей казалось, что зверь тяжело вздыхает, но тут же берет себя в руки. Или лапы?
Исэ насмешливо улыбался, однако ничего не говорил. Де Гране советовала свести его разговоры к минимуму, он так и делал. Девушка часто видела, как он идет, совершенно не замечая окружающей природы. При этом его лицо было отрешенно-одухотворенным с острым, но невидящим взором. Как он при этом не падал и не натыкался на деревья, было совершенно не понятно.
К полудню девушка совсем выбилась из сил, но пожаловаться не смела. Они прошли еще около получаса, когда у Айрис внезапно потемнело в глазах, и земля качнулась под ногами.
В последний момент северянку подхватил Дик, обернувшийся на ее стон. Он удержал ее за талию, обнимая мощными мохнатыми лапами, и девушка не смогла противиться. Наконец на внезапную задержку обратил внимание и Аратенн. Сначала он недоуменно посмотрел на замершего зверя и лежащую в его объятьях девушку, а потом подскочил к ним и помог Дику уложить ее на расстеленный на земле плащ.
Впрочем, вскоре Айрис очнулась от обморока, сконфуженная и слабая.
Рядом нависали две головы – человеческая и медвежья. Причем обе смотрели довольно таки зло и в то же время растеряно.
- Что это было? – проворчал Дик, отчего девушка чуть второй раз не потеряла сознание.
Она дрожащей рукой приняла флягу Исэ и отпила холодной воды, пытаясь забыть то жуткое ощущение беспомощности прямо перед обмороком и теплые мохнатые лапы зверя.
- Переутомление, - жестко констатировал Аратенн и пожал плечами. – Надо было  сказать, что никогда долго не ходила пешком, мы бы сделали привал.
- Не важно, - хриплым низким басом сказал Дик. – Я понесу ее, не думаю, что она очень тяжела. Тогда мы сможем увеличить скорость.
- Нет! – испугалась Айрис.
- Все в порядке, - примиряющее сказал медведь и встал на все четыре лапы, демонстративно подставляя спину. – Я выдержу, тебе только надо поджать ноги.
Девушка растеряно посмотрела на Исэ, но тот кинул, соглашаясь со зверем, и даже помог ей взобраться на него. При этом у него было странное выражение лица – то ли насмешливое, то ли задумчивое.
Остаток дня она провела на шкуре медведя. Дик двигался длинными скачками, рядом сосредоточенно бежал Аратенн. Кажется, ни того, ни другого не напрягало такое движение без отдыха, и если зверь хотя бы пыхтел от бега, то Исэ мчался абсолютно бесшумно. Ни резкого выдоха, ни тяжелых шагов.
Остановились они, когда через кроны деревьев к ним заглядывала полная луна.

Вечер прошел тихо, если не считать внезапно запевшего Исэ. Хрипотца спала с его голоса, и теперь он говорил довольно низким, каким-то бархатным голосом. Пел он красиво и, если бы не вступавший время от времени с ним в дуэт медведь, все было бы и вовсе великолепно. Несмотря на то, что голос был у зверя по-своему красив и слова песен он знал, пел он отвратительно, отчего большего всего страдал сам.
Он тяжело вздыхал, отворачивался, но уже минут через десять вновь начинал подпевать. Если бы не его густая шерсть можно было бы подумать, что он краснеет при этом.
Надо добавить Айрис перестала его так бояться. Это был тихий медведь, какой-то человечный что ли. Он вел себя как человек, говорил как человек, правда, не открывая пасти, даже мог ходить почти как человек. Это и пугало и притягивало. Северянка слышала о людях имеющих так называемую вторую силу – силу оборотничества. Такие люди, а точнее маги, могли перекидываться в животное и обратно. Говорят, их немного, и они очень тщательно скрывают свой дар. Наверняка Дик был одним из таких магов, но спросить его кто он на самом деле девушка просто стеснялась.
Уснула Айрис около полуночи, прямо с горячей кружкой травяного настоя в руках. Она сквозь сон почувствовала, как Исэ отобрал чашку и уложил ее на приготовленные одеяла, укрыв сверху плащом.
Где-то рядом ухала сова, тихо переговаривались маг и медведь, тяжело и пряно пахла трава…

Ночью она проснулась от нестерпимого жара. И это было удивительно, потому что вечер выдался прохладный для конца лета.
Она попыталась переменить положение, но не тут то было. Оказалось, что со спины ее грел Аратенн, руками обнявший за талию и лицом уткнувшийся в шею, а спереди вытянулась туша зверя.
Девушка сдавленно чихнула, когда в нос попала шерстинка, и тут же тихо засмеялась. Глупое положение смешило ее, хотя лучше было бы затаиться и уснуть.
Вскоре она успокоилась и вновь заснула. Теперь уже до утра.

- Вставай, соня! – ласково потрепал ее по плечу медведь, чуть не опрокинув на землю. Девушка поморщилась, подумав, что от его прикосновений у нее останутся синяки.
- Оставь ее, Дик, - шутливо нахмурился Аратенн и подмигнул открывшей глаза Айрис. – Наш рыцарь всю ночь охранял сон прекрасной дамы.
Медведь напрягся и бросил на него предостерегающий взгляд, правда девушка не поняла почему. Кроме того, Исэ умолчал о том, что и он «охранял сон»… Айрис решила не думать об этом.
Они наскоро позавтракали и двинулись дальше в путь.

Айрис потеряла счет привалам и ночевкам. Потом дням.
Сколько они шли, она точно уже не могла сказать, да и не хотела об этом думать.
Уже через пару дней у нее перестало болеть тело от неудобной позы на медведе. Еще через какое-то время она перестала стесняться и стала спать в обнимку с Диком, потому что ночи становились все холоднее. А дней через десять уже знала наизусть все песни Исэ.
Наконец, медведь объявил, что это последняя ночевка в лесу. Завтра они выйдут из чащи и по равнине доберутся до деревни, где и заночуют. А уже на следующий день они прибудут в город Терьен, небольшой приграничный городок, от которого легко добраться до столицы Тарсана.
Весело трещал костер, тихо мурлыкал что-то себе под нос Аратенн, и северянке захотелось, чтобы время остановилось.
Дик шевельнулся и всхрапнул во сне, спугнув певца. Айрис улыбнулась, и зарылась щекой в медвежью лапу, которую всегда использовала в качестве подушки.
Исэ вновь запел, но уже на каком-то другом наречии. Язык был тягучий, с длинными гласными. Девушка глядела сквозь огонь на золотые волосы мага, на его задумчивые глаза и не впервые подумала, что надо быть чудовищем, чтобы осудить такого ангелочка.
Да он бывал и злым, и язвительным, но ей всегда казалось, что это маска и внутри он другой. Даже если он и совершил какое-то преступление, как она поняла из намеков Дика, он явно сотворил это по веским причина.
- Что же ты сделал? – пробормотала Айрис и окончательно уснула, не увидев, как бросил на нее взгляд замерший Исэ.

Аратенн злился на себя. Он не переставал злиться все их путешествие.
Он злился на Алису де Гране, на ее чертов Орден, на Диарэ, на себя, на весь этот глупый мир и заодно на принца Эдварда, теперь уже короля.
Он не мог злиться только на Айрис. Она стойко переносила все тяготы пути и, не считая обморока в самый первый день, ни чем не показывала ни усталости, ни раздражения. Она словно задалась целью  не мешать ему и проводнику; даже когда ей была нужна их помощь, она никогда не просила.
Исэ в этом смысле было легче. Он не чувствовал ни жара, ни холода, не хотел есть или спать, он не запыхался от бега. Он просто существовал. Словно идеальный солдат – злой, безжалостный и безудержный.
Если бы еще так не бесило то, что Дик ночью согревает Айрис, все было бы намного лучше.
Он глянул на темное небо и снова запел на родном языке. Он так давно не слышал этой речи, что был готов пропеть до зари.
А почему бы нет?!
И он пел всю ночь, вспоминая раскидистые деревья своей родины, дома с широкими открытыми всем ветрам окнами, он вспоминал тонкие шелка девушек и их неземные голоса, танцы, бои, посиделки у костра… О, Создатель, как давно это было!
Кажется, он вложил все это в свой голос и, кажется, за ночь придумал ни одну песню. Только когда Дик протяжно зевнул и с хрустом потянулся, Аратенн заметил, как посветлело небо.
Пришел рассвет, оборвал пение, но теперь Безумному было намного легче. Злость замерла и свернулась в темных уголках души и, несмотря на пустоту на ее месте, ему было очень хорошо.
- Утра тебе, - проворчал медведь и осторожно высвободил лапу из-под головы Айрис. Девушка что-то пробормотала про херувимов и плотнее завернулась в плащ.
- И тебе, Диарэ!.. Ох, прости, задумался.
- Ррр, - меланхолично оскалил зубы зверь и вразвалочку ушел в лес.
Еще миг спустя Исэ сидел, задумчиво глядя на тлеющие угли, а затем встал и стал готовить завтрак. В конце концов, в отличие от него, медведю и девушке надо чем-то питаться.
Единственным недостатком Айрис была ее патологическая сонливость. Девушка спала вплоть до того момента, пока ее не разбудят, и иногда Исэ думал, что если ее не поднимать, то она проспит несколько дней подряд. Потом все очень легко объяснилось – северянка однажды, очень смущаясь, рассказала, как она провела последние тринадцать лет.
Оказалось, что все эти годы она работала в разных домах служанкой и вставала за несколько часов до рассвета. Таким образом, спала она всего три-четыре часа в день. Естественно после такого графика она с удовольствием отсыпалась во время путешествия.
Исэ вздрогнул, очнувшись от воспоминаний, и снял котелок с огня. Уже через десять минут он наблюдал за жующими товарищами, а еще через тридцать они двинулись в путь.
 В полдень маги уже были в деревне и договаривались о ночевке. Аратенн зачем-то надел намордник на Дика, хотя тот не шибко и сопротивлялся. А еще медведь молчал. Только  когда стайка деревенских ребятишек стали играть с ним, а маг усиленно изображал большую домашнюю кошку, северянка поняла. Никто не любит людей со «второй силой» и потому Дик прикидывается ручным зверьком.
Им предоставили две комнаты в большом светлом доме старейшины. Сам он отбыл на несколько дней, но его жена и дочь с удовольствием разрешили переночевать незнакомцам с медведем. Просто они очень скучали без развлечений, а путешественники – это уже хоть какое-то разнообразие.
Ночь подкрался незаметно. Там, в лесу, они привыкли, что, как только начинаешь спотыкаться о корни деревьев, значит, стемнело, а здесь вечер наступил мягко, плавно смывая яркость дневных красок и протягивая длинные зыбкие тени. Айрис бродила среди домов, ступая ногами по теням, и они принимали ее, окутывая как вода. Она так увлеклась этим, что даже не видела маленькой фигурки прислонившейся к темной стене дома.
Фигурка была странная. Судя по очертаниям, это был мальчик лет десяти-одиннадцати в пышном богатом камзоле, туфлях на небольших каблуках и узких брюках. Мальчик стоял, выпрямившись, словно на параде, с гордо поднятой головой. Но в то же время фигурку время от времени пронзала дрожь – то ли от холода, то ли от волнения.
Наконец, он шевельнулся и отделился от стены, в то время как северянка вошла в соседний дом.
На улице послышались крики и бряцанье оружия.
Мальчик испуганно прислушался к хлопанью плащей, но тут же взял себя в руки. Мгновение он колебался, а потом провел ладонью по телу. Его очертания изменились, вместо камзола на нем была короткая до бедер рубаха и мягкие холщовые брюки. Мальчик усмехнулся, заплел в косу длинные до лопаток волосы, тут же растрепал их немного, словно от длительного бега, и немного вымазал лицо в дорожной пыли.
Вновь послышались тяжелые шаги воинов, окончательно спугнув ребенка. Он бесшумно бросился к дому старейшины и, распахнув дверь, ворвался в комнату. Миг он стоял, прижимаясь к двери и мелко дрожа, но вот повернул чумазое красивое лицо к стоящим людям и прошептал:
- Умоляю, спасите! Там воины, они гонят меня от самой границы Королевств!
И тут же рухнул в обморок, устав от этого сумасшедшего дня.