Дневник Смита-108
«16» декабря 2013 г.
Это дикие земли, Борман. (Твоя автобиография). Репутация дело тонкое. Это – твердость.
…
Итак, как мог ты, на фронтире белого человека, попасть в медвежью ловушку?
Вся наша жизнь – это информативная деза, целенаправленная провокация, педаль мертвеца. Да это саботаж.
Детерминизм не только «катастрофичен» для человека, но и аморален, даже физиологически похабен. Еше и еще раз вспомним страдания Рокантена, описанные Сартром, это гнусное желе. Жизнь загнобили. И так сделали.
Будь Кириллов сейчас, он бы слушал жесткий trance’рок (только) и писал дневники инженера-метафизика. Вот что такое военный экзистенциализм? Это трассологическая (кирилловская) экспертиза, отпечаток воли, события, европейский транс. Истребительный маневр. Планеты за Сатурном. Сбросить в жерло вулкана арийские бомбы. Когда последний раз читали «Бесы»? Вот бы что выяснить.
Все ждут The Last Stand, который приезжает и расстреливает саботажников жизни (конкурентный сброд) из атомных пулеметов под песню Satisfaction (Страх и ненависть на терминале Пижма, 2015).
– Оружие возмездия как великий уравнитель шансов…Искандеры покрывают Прибалтику, Польшу и самоназвание deutsch. По сути, превращаются в наступательный потенциал жизни. – Арийская система… не распознает, ядерная боеголовка (на носителе) или нет, – поясняет In The Deathcar. – Одновременно возникает идея разгона боевого блока до скорости, во много раз превышающей скорость звука, а далее он планировал бы в верхних слоях атмосферы до цели Falcon HTV-2 (континент ложной географии, площадка для гольфа, распоясавшееся и совершенно обнаглевшее бытие).
Глубокий военный космос ждет героев. Какие бы законы мы ни писали, нас расстреляют, если мы проиграем Metal-3 (войну металлов). На белые прифронтовые башни, на проломы и прорывы в белой метафизике, на человеческие экземпляры таранного типа, – как раз и рассчитывает милитаристская природа.
Настоящий мужчина-реваншист ходит в плаще Dark Mystery и черных military-сапогах. Пароль: «Реванш». «Дьенбьенфу-2». «Парадокс Кьеркегора». Чащобные задачи героя белоевропейской новеллистики.
Упраздняя смерть-страдания (объясняя револьвером), текстофонный педагог Кириллов, как и Бен Уэйд, указывает путь на Юму – к einsatz-будущему. Подлинную Юму предали, предали предатели цели, предали белую мечту. Но сначала формируется новая европейская разведка под холодным методистом Штирлицем. Затем – вбивание идеализма-постулатов в головы бункерных интеллекратов. Затем идет замес-коллайдер необходимой Европы ради колониальных невест будущего. Мимо невестушек-метафор проходит одинокий рейнджер, с факелом от медведей. И лишь потом – будущая раса нового коллайдера. Хватит ошибок и плутогонии.
Прифронтовая контрразведка нас спасет.
Полоний-210 и европейские списки будущего нас спасут.
Белый, военный академизм нас спасет.
Русские богини нас спасут.
Нужен первый несомненный человек.
Помните меморандум Томпсона-Кириллова «Мои университеты»? (– Я презираю, чтобы говорить). Psychedelic trance, военные берцы, ядерные гранаты-экзистенциалы, реванш-столетие. Тащить жизнь белому новеллисту Смиту приходится ради валькирий. Внутренний голос всегда возвращает его к Ней, и возвращает навсегда. Если кто на планете и занимается делом… – и ты в их числе. Метафизический рок (танцующая метафизика) – против ловушек и заглушек в философии, против воровского выводка в целом. Старожилы Европы! Вот, готовый сценарно-философский план. Все остальное малоинтересно. Зеркальное сверкание интересно.
Einsatz-тексты белых специалистов – это наше, текстофонное крыло военного экзистенциализма с возрожденческими методами. Пора переходить к мобилизационному сценарию.
Человек обречен на действие и одиночество. Где очень много лживых, нелегитимных обезьян. Но дисциплине подчиняется жизнь. Чем интересна смерш-идеология? Смерш-идеология интересна тем, что чеканит жизнь. Забетонировать волю и взметнуть. Руки должны быть сильными. Концепции – железными. В день несколько подходов к турнику, отжимы на кулаках, на тыльной стороне ладоней и на пальцах. Всем рукопашникам нужно бы брать пример с Герберта Уэллса. Это наш, уличный боец, настоящий ковбой. Он презирал транспорт (и оленей. – не оленевод), ненавидел его. Ходил только пешком, как подсказывает природа. Ради рефлексов.
– Смит, вот как ты думаешь, что потребуется в реванш-столетии?
– В реванш-столетии… вспомнить все: расу, белые экзистенциалы, свинец-в-себе, стыд, который спасет человечество – Солярис – письмо, адресованное Крису – здесь же лежащий пистолет, «своеобразный аргумент». Все экзистенциалисты и экзистенциалистки мечтают о танцах у входа в пещеру. Ураганная афористика героя Смита откровенно работает на волевые контр-задачи, от «Никто не хотел умирать». Лингвофонный стиль – оттуда. «Да мы все оттуда – из реализма», – сказал бы Писатель в «Сталкере». Герой воспитан на холодной военной идеологии, на арийских триумфах и празднованиях, на триумфаторстве и кураже. Я за маршевые марсианские идеи, за Аэлиту, за ракетные пассажи будущего и ницшеанку-страсть. За Кураж-2. Пуля дороже жанра! Человечеству (и так называемому бытию) нужен хороший арийский пинок. Экспериментальное воздействие на плазму. Дикая принцесс-Европа ждет, на военном Марсе.
Военно-биографическую, совершенно дикую ницшеанку жаждет душа, – с длинными распущенными волосами, фарфоровой кожей и на высоких каблуках.
***
События, герои, место действия являются литературным вымыслом; также прошу не отождествлять героя произведения с автором.