8 июня 1963-го года Джо получает степень магистра в антропологии – Master of Arts. Однако он не знает, чем он будет заниматься в ближайшем будущем, будет ли он продолжать образование, какую профессиональную область выбрать, какой стезей идти.
Ему 25 лет. Он не совсем еще мужчина и уже совсем не ребенок, у него появился некоторый жизненный опыт: путешествия, подработки, учеба; но у него нет четких планов, которые определили бы его жизнь на несколько лет вперед. Джо побывал уже в нескольких странах от Америки до Европы…Он решает направиться в сторону последней; может быть потому, что он считает Старый свет более свободным, где нет ни маккартизма, ни расовой дискриминации и где социальные отношения менее напряженны. Он садится на грузовое судно, которое везет уголь в Италию. Путешествие прошло без происшествий, но ему теперь долго нужно отмываться от угольной пыли, которая засорила чуть ли не все поры кожи и присутствует на всех вещах, даже в зубном порошке. Из Италии он переезжает во Францию, где он и решает обосноваться и работать в музее Человека. Во Франции он встречает отца. Джо уже восстановился после потрясений от развода, позабыл разногласия и его отношения с отцом становятся все лучше и лучше.
Во Франции Джо продолжает сотрудничать с отцом. Жюль после работы над фильмом «Федр»,– переделкой трагедии Еврипида «Ипполит»,– признанным лучшим Британской Академией Искусств приступил к работе над гораздо более сильным фильмом – «Топкапи», в котором главные роли исполняют Мелина Меркури и Максимилиан Шелл. После холодного, и даже очень холодного – согласно воспоминаниям близких – периода отношений с отцом, длившегося несколько лет, Джо сближается с ним. Он исполняет в этом фильме одновременно аж две роли: он ассистент продюсера и играет роль Жозефа-Цыгана. Во время подготовок к съемкам Джо живет у мамы в Сен-Клу; он пишет новеллы и продолжает знакомиться с Парижем. Он также гуляет с друзьями, ведет порой ночной образ жизни… и вот так, однажды, совершенно случайно, у него происходит встреча, которая изменит его жизнь.
13-го декабря 1963-го года Джо отправляется на вечер, организованный по поводу выхода фильма «Этот безумный, безумный, безумный мир» режиссера Стэнли Крамера. Музыка к фильму была записана на студии Эдди Барклея, и это как раз он решил отметить это событие и по его обыкновению: с шиком и размахом. В павильоне Арменонвиль шок: две тысячи приглашенных проезжают в нескончаемой веренице из болидов и лимузинов. Барклей организовал бал-маскарад, такой же безумный, как название фильма; там можно наблюдать сборище веселых прожигателей жизни, разряженных в самые разнообразные одежды; гуляющие врываются в павильон с радостными криками и пытаются угадать кто есть кто. На вошедших падают хлопья искусственного снега, генерируемого специальной машиной; паркет превращается в Holiday On Ice. Пробравшихся через снежную завесу встречает оркестр и хозяин заведения, одетый по традиции в белое; одной рукой он обнимает красивую женщину, в другой – толстая сигара. Здесь есть и настоящий боксерский ринг, фонтаны из вина, стол для блек-джека, три роскошных буфета.
Бал-маскарад представляет собой смешение различных эпох. Там смотрят друг на друга, демаскируют, узнают, примеряются друг к другу…Потом эмоции улегаются и гости замечают, что почти у всех цель одна – приблизиться к бутербродам с черной игрой и шампанскому. Порой можно наблюдать удивительные встречи: Питер Пен обнимает за талию Кастафиори, Дональд ухаживает за Голубым Ангелом, Барклей в роли Барклея и можно увидеть даже Жанну Д’Арк, танцующую с пиратом.
Пират – это Джо. Он не единственный пират на этом вечере, но, без всякого сомнения, он всех более внимателен к деталям. Он привык ничего не отдавать на волю случая. И теперь: он заблаговременно посетил магазин костюмов на Стюдио-де-Булонь, и его загримировал гример из «Топкапи». На нем облегающие атласные черные панталоны, белая атласная рубашка с широким выемом, широкий драпированный ремень, на голове подвязан черный платок, на лице искусственная борода, приклеенная очень тщательно, волосок к волоску, с тем, чтобы она выглядела как можно натуральней. Он охотно бы пристроил себе, для полного комплекта, деревянную ногу, но ему пришлось отказаться от этой идеи: так и ходить неудобно, и машину водить тоже. Теперь он воплощает в себе одновременно Жана Бара, Сюркуфа, берберских корсаров, Эролла Флинна и Марлон Брандо. Когда он проходит мимо, на него восхищенно смотрят женщины, а мужчины делают вид, будто у них идет интеллектуальная беседа; тогда он поворачивает голову – и взору окружающих предстает финальный штрих: шрам, пересекающий всю левую щеку!
Прогуливаясь от буфета к буфету, пират по имени Джо замечает Жанну Дарк – молоденькую блондинку, которую он с этого момента не упускает из виду. Жанна Дарк поднимает взгляд на пирата – и она тоже восхищена. Но пират робок, и хотя незнакомка тронула его сердце, он не решается подойти к ней. Правила приличия не позволяют святой Жанне подойти к молодому человеку, и вскоре он теряется в толпе. Джо принимается искать незнакомку, решив, что сама Судьба свела их вместе. Он спрашивает у каждой маски, не попадалась ли ей случайно Жанна Д’Арк, девушка его мечты; Судьба оказалась к нему благосклонна.
Жанной Д’Арк оказалась Мариз Массьера, которая пришла в павильон Арменонвиль по настоянию подруги без особого энтузиазма. Девушки 60-х годов не имеют привычки непринужденно говорить с незнакомыми мужчинами: знакомятся только с помощью влиятельного посредника. Джо тоже не обладает искусством легко заводить знакомства с девушками. Поэтому они, каждый со своей стороны ищут посредника, который мог бы их познакомить. Время идет для них мучительно долго. Такое длительное пребывание в подвешенном состоянии могло бы подавить человека со слабыми нервами, но для тех, кто постоянно твердит себе «будет то, что будет» все приходит своим чередом.
Наконец произнесены долгожданные слова: «Мариз, представляю тебе Джо Дассена». Они танцуют до шести утра; Мариз приглашает Джо на ужин, к своей сестре,– не надо забывать, что мы все еще находимся в 60-х годах.
Уже со следующего дня Джо ухаживает за Мариз в Сен-Жермен-де-Пре, затем предлагает провести уик-энд в Мулен-де-Пуэнси, хорошо знакомом парижским романтикам, где, следуя правилам приличия, он снимает две комнаты, в которых они будут жить по отдельности, ибо все же за них уплачена немалая сумма. В этих комнатах два багажа, но всего одна гитара, на которой Джо играет и поет совершенно очаровательным голосом. Вскоре Мулен наполняется мотивами Калифорнии, где проходила молодость Джо, где содовая вода льет фонтанами, где на пляже Малибу отдыхают пышногрудые пловчихи, и Мариз становится первой поклонницей one man show для единственной зрительницы. Фолксон льется непрерывным потоком, одна за другой возникают картины западного побережья Калифорнии, бродяжничества в Керуаке, хлопковых полей большого Юга. Название “Freight train” так понравилось Мариз, она столько раз его переспрашивает, что соседи не выдерживают и приходят узнать не заедает ли в данной комнате какая-нибудь пластинка… Потом, как говорит Мариз, «все следует своим чередом»: приходит весна и они решают жить вместе на бульваре Распай – мы все еще в 60-х годах – в квартире на шестом этаже, без лифта; это их первый семейный очаг.
Джо в это время работает ассистентом в фильме «Что нового, киска?» – уморительной комедии Клайва Доннера по сценарию Вуда Алена; закончив работу над фильмом он опять принимается писать. В семь утра он уже на ногах, еще через полчаса – за рабочим столом, где он стучит до обеда на машинке, выпивая при этом немереное количество кофе (эта привычка останется у него на всю жизнь). Если он доволен написанным, то отправляет свои новеллы в США, в New Yorker или Playboy; иногда их печатают и Джо получает чек. Он надеется стать полноценным писателем и отдавать все время писательской работе; имеются у него также и планы посвятить себя кино, где у него уже солидный опыт. Несмотря на то, что все его друзья восхищаются его пением, он рассматривает пение как потенциальную профессию в последнюю очередь.
«Цветут берега тихой реки» – говорят поэты. Так устроена и их повседневная жизнь. В свободное время, выпадающее после многочасовой работы, Джо любит ходить с Мариз в венсеннский зоопарк, растягиваться на газоне, смотреть в небо, фотографировать белых медведей и обезьян, терпеливо ожидая, когда они примут забавную позу. Впереди нет ничего – только горизонт, а позади – частная жизнь, о которой они редко теперь вспоминают, с тех пор как познакомились. В дальнейшем у них будет много дней, когда ноты и слова будут наполнять их счастьем, но они будут также напоминать о первом времени их знакомства, когда они вовсю наслаждались беззаботной жизнью.
Это время журнала “Cahiers du cin;ma”, Риветт и Трюфо, «тихого американца», сыгранного Оди Мёрфи, Марилин – слишком красивой, чтобы быть настоящей и слишком настоящей, чтобы выдержать студийную диктатуру. Это не время «des ;ufs au plat», о которых споет позже Джо, а скорее время «chili con carne» и pancakes. Из Лякуполь Джо и Мариз ходят под ручку в кино на бульвар Сен-Мишель,– однажды, в одном из бистро, они приручают черненького котенка, которого назовут потом Клео и который будет отлично ладить с Фани, собакой Мариз йоркширской породы,– болтают с друзьями. Телевизора нет, но зато есть сумасшедший смех, беззаботная, легкая, растратная и счастливая жизнь. Они не боятся ничего, и даже каникулы им кажутся лишними: Париж так красив летом и в их сердцах беспрестанно светит солнце. Как это верно подметила Мариз, «молодым не много нужно», любовь – это все, что им необходимо. Но заработок писателя, особенно новеллиста, очень нестабилен, ему иногда возвращают его работы с письмом, содержащим любезный отказ,– и Джо берется дублировать фильмы на английский язык, что прекрасно сочетается с его голосом шансонье. По вечерам, в прекрасный час, когда небо окрашивается в красновато-серый цвет, и когда зажигаются уличные фонари, Джо поет для друзей и угощает их вином.
Некоторое время тому назад, американская фирма Columbia Broadcasting System, более известная под аббревиатурой CBS, решила расторгнуть контракт, согласно которому Philips поставляет свои пластинки во Францию: она решила обосноваться на нашей территории, для чего выкупила компанию Одеон. Хоть она и располагает очень заманчивым американским репертуаром, чтобы удовлетворить свои амбиции ей нужно расширить каталог французской музыки, доведенный до минимума миниморума с тех пор, как с ней отказались сотрудничать две яркие звезды Одеона – Ив Монтан и Лео Ферре. Таким образом, в CBS остался один Билли Бридж, замечательный парень, который закатил в Гексагоне танец Мэдисон, чего явно недостаточно.
Катрин Ренье, подружка Мариз, с которой она познакомилась в пансионе, устроилась секретарем в CBS, и позже становится ответственной за производство. Мариз, все еще без ума от “Freight train” дает ей однажды магнитную ленту с записью этой песни и просит выгравировать ее на пластинке. Несколько сотрудников CBS случайно услышали эту запись и заинтересовались необычайно теплым голосом незнакомого исполнителя. Катрин поручили сообщить Джо, что компания охотно заключила бы с ним контракт. Однако, когда она сообщила эту новость Мариз, ее реакция была странной: «Нет! Однозначно нет! Нет ничего хуже!». Песня для нее – это не серьезно, не престижно и даже, говорит она, «скорее жалкое занятие в наше время. Каждый может записаться, потом выпустят диск, а потом все забудут о нем». Семейной сцены не будет, так как Джо тоже не заинтересовался предложением: да он поет и играет на гитаре, но ему никогда не приходило в голову сделать из этого профессию. Оба забывают это предложение, и Джо начинает сниматься в фильме Жан-Поля Савиньяка «Ник Картер и красная трефа», где он играет роль Януса, а Эдди Константин играет роль Ника Картера – Джеймса Бонда «а ля франсэ», задачей которого было найти украденные вражеской организацией ракеты с ядерными боеголовками. Он играет также эпизодическую роль рядом с Софии Лорен и Полем Ньюмэном в фильме Питера Устинова «Леди Л.» по роману Ромена Гари. Но если он забыл о пластинке, пластинка о нем не забыла: Катрин Ренье, подстрекаемая начальством, опять пытается убедить его записать пластинку.
Это еще рано для него. В это время его еще привлекает идея преподавания: он многому научился, всегда уважал тех, кто сообщал ему свои знания и сам хотел, чтобы его знания были полезны другим. Он сравнивает «M;che ta chique» с фильмами Жюля, в которых насилие смешивается с городской поэзией. Детям часто хочется обогнать своих родителей, и Джо хочет стать кем-то, о ком можно будет сказать, что ему удалось выбраться из тени своего отца.
Песня для него пока – несерьезное занятие, которое приносит удовольствие. Не даром ли поэт Леру де Лэнси говорил в 1842-м году:«Кто хорошо поет, тот занимается делом, которое мало способствует успеху в жизни»? Он мог напротив подумать, что это древнее искусство является зеркалом времени, но ему ли, скоморохе, сейчас ухмыляться над временем…Словом, его настораживают все эти противоречия; он не сочиняет больше, а поет только то, что уже написано.
Однажды он убеждает себя, что записать пластинку – это ни к чему не обязывает. Действительно, если она не будет продаваться, то о ней и никто не узнает даже на другом конце улицы, а если удастся продать несколько экземпляров, то можно будет кормить кошку и собаку в течение нескольких недель. Он признает, что Катрин была права, когда уговаривала его «сдаться», не упрямиться, ведь, в конце концов, ему предлагают заключить контракт в крупной и престижной американской компании.
Французское отделение CBS, расположенное на улице Паради не вызывает у него восторга, оно напоминает скорее ад. Оно не имеет ничего общего с нью-йоркским пятидесятиэтажным небоскребом CBS с фасадом из черного гранита (из-за чего его прозвали Black Rock – черная скала).
В 10-м округе Парижа много старых домов, первые этажи которых заняты торговцами мехом и посудой. Французское отделение CBS располагается на самом верхнем этаже, куда приходится подниматься пешком, и занимает множество маленьких комнаток, где раньше жили горничные. Крыша в непогоду пропускает дождевую воду; паркеты обветшали: они скрипят и усеяны дырками…Когда ему говорят на профессиональном жаргоне, что ему придется «смочить рубашку»,– что значит поработать как следует ,– он думает про себя, что иначе никак не получится, когда входишь в эти комнаты, где вода капает отовсюду.
Как бы то ни было, Джо Дассен записывает 26-го декабря 1964-го года свою первую пластинку в 45 оборотов в сопровождении оркестра Освальда Дандреа с его же оранжировками в стиле фолк. На пластинке четыре французские песни: «Je change un peu de vent», – адаптация песни «Freight Train», – «Il a plu» с оригинала Купера и Вуда, «Dis-moi, dis-lui» на музыку Жана Ренара и «;a n’est pas une fille», – адаптация песни «Wanted Man» Боба Хилиарда и Ли Покрисса. Пластинка, которой Джо остался недоволен, вышла в продажу в марте 1965-го года. Несмотря на то, что Джо 27 апреля спел «Je change un peu de vent» на втором канале, где он участвовал в передаче «Орел или решка» в компании Ги Марделя и группы «Missiles», продажи стоят почти на нуле. Тем не менее, Моник Лемарси, которой этот низкий голос показался приятным и весьма оригинальным в разгар эпохи йе-йе, добивается того, что Джо заносят в плейлист «Люксембургского радио» и регулярно включают в эфир, а Люсьен Лейбовиц ей обещает поспособствовать продвижению Джо на радио «Европа №1».
«Джо Дассен – вспоминает Моник – был одним из первых артистов, в которых я готова была вложить сама. Хоть запись и не была безупречной, зато в его голосе чувствовалась какая-то теплота, что-то такое, что трудно выразить словами, совершенно отличное от того, что обычно слышишь; меня совершенно покорил его голос. Я работала на радио и я умела разбираться в голосах.
Мой коллега Роже Креше незадолго до того перестроил всю программу радиостанции; в частности мы ввели новую награду, так называемый «львиный коготь», на нашем Люксембургском радио, которую вручали «первым пластинкам». Нам хотелось вручить ее Джо Дассену. Мы решили встретиться с ним – и вот я увидела его в моем кабинете. Это был высокий молодой человек; он был застенчив и в то же время легок в беседе. Мы долго разговаривали, потом вместе пообедали, и так я смогла с ним получше познакомиться».
Это было начало дружбы и долгого сотрудничества. Джо хранил преданность Люксембургскому радио (которое позже станет радио RTL ) на протяжении всей своей карьеры.
2-го мая Джо Дассен участвует вместе с Мирей Дарк и Мишелем Малори в телепередаче «Вышел в свет», задачей которой было помочь начинающим артистам проявить свои таланты и найти свою аудиторию. Но Джо напрасно делал свою презентацию: это никак не сказалось на продажах.
Торговая сеть Fnac не обосновалась еще на улице Рэн, но киоски с пластинками этой крупной торговой артерии, еще не пополнившей свой ассортимент хозяйственными безделушками и одеждой, уже многочисленны и тянутся вплоть до Сен-Жермен-де-Пре. Джо посещает их один за другим и в каждом подсчитывает количество непроданных своих пластинок …Их много. Он ворча доходит до Монпарнасса и заходит в киоск «Винил и музыка», с хозяином которого он знаком. Они заходят в Select выпить по рюмке, и хозяин киоска подтверждает «Да, твоих пластинок у меня в загашнике много, но до тебя были другие, которые тоже знавали неудачи, а теперь они знамениты; одно несомненно: тираж большой, а значит в тебя верят и ты поверь в себя сам».
7 мая 1965-го года Джо приходит на студию и намерен «мочить рубашку» там вплоть до 14 мая. Он записывает вторую пластинку, опять с оркестром Освальда Данреа. На этой пластинке одна чисто французская песня «Les jours s’en vont pareils» на слова Жана-Мишеля Рива и Мориса Фанона, для которой Джо сам сочинил музыку, и три адаптации: «Je vais mon chemin» блюзового музыканта Хьюди Ледбеттера , «Isabelle, prends mon chapeau» Тома Пакстона и «M;che ta chique» Боба Гибсона.
Фанон, тоже записывающийся на CBS и начинает вкушать славу, стоит у истоков встречи, которая озарит солнцем жизнь Джо,– встречи с Бобби Лапуантом. Его юмор всегда радует Джо, так что частенько Джо в окрестности 10-ти вечера вскакивает с постели и бросает Мариз следующие слова: «Зайдем-ка навестим Бобби» – и они направляются к Le Port du Salut, что не далеко от их дома, чтобы послушать этого Бобби, его душевный пыл не заставит их скучать.
Джо выступает в передаче Жана-Кристофа Аверти «Ni figue ni raisin», но история со вторым диском выходит такая же как и с первым три месяца тому назад: пластинки вместо того, чтобы играть в проигрывателях, лежат на складах, несмотря на то, что Люксембургское радио снова оказывает поддержку исполнителю. Джо со своей гитарой оказался меж двух берегов: один слишком близок, чтобы туда возвращаться, а другой слишком далек, чтобы до него доплыть. Аноним, которому казалось бы посвящено его творчество, простил бы отказ от этой еще не начавшейся карьеры и тогда можно было бы вылить свое плохое настроение на тех, кто подтолкнул его на это минное поле. Но как бы не так. В нем говорит голос гордости, и он спрашивает себя почему такое простое искусство – по крайней мере так ему кажется – не приводит к тому, чтобы ему на встречу распахнули объятия. Его задели за живое. Его не хотят слушать…но его услышат!
В это время еще один американец посещает кулуары Люксембургского радио – Жак Робинсон, которого Моник Лемарси искала в «Юнайтид Пресс Интернэшнл», где он работал журналистом, для совместной работы с Франсуа Дегелем над передачей «Бродвей – Шанз-Элизе». Поскольку Жак обладает некоторым музыкальным вкусом и говорит по-французски, он становится арт-директором издательства Эссекс – американской компании, располагающей крупным каталогом фолкмузыки и работ Питера Сигера. Буквально через неделю, после начала его работы в Эссекс, ему звонит Жан-Мишель Рива, – начинающий автор, имеющий уже хорошую репутацию, – и рассказывает ему, что он сотрудничает с одним американским парнем, как и он, у которого заключен контракт с CBS, но он «ищет хиты», так как его первые записи потерпели полный крах.
«Жан-Мишель приводит ко мне Джо Дассена – рассказывает Жак – мы начинаем разговор и тут же выясняется, что у нас много общего: у нас почти одинаковый возраст; он родился в Нью-Йорке, но жил на западном побережье США, откуда я родом. Особенно меня приятно удивили его ум, образованность, умение анализировать любую ситуацию». Каталог его издательства насыщен хитами американского фолка, неизвестными во Франции. Они стараются подобрать для Джо такие песни, которые, как они надеются, подбодрят Джо, и он не бросит петь. Жак приглашает Джо на радиопередачу, потом, под эгидой Моник Лемарси, они вместе сделают передачу Western Story, в которой они будут обсуждать историю и музыку Запада США.
В это время Жак знакомится с Айлин, которая станет его женой. Отец Айлин тоже работает на лейбле звукозаписи в США, где он основал Criterion Music и предложил Айлин, в честь ее дня рождения, записать пластинку с фолксоном; она приехала в Европу с твердым намерением сочетаться там браком со швейцарцем, с которым познакомилась некоторое время тому назад, однако быстро отказалась от этой затеи.
Но ей понравилось жить в Старом Свете, и она решила там остаться. Она обосновалась в Париже, где однажды посетила Жака Эноха – директора издательства, которое носит его имя и корреспондента во Франции ее отца – чтобы дать ему послушать свою пластинку. Там ее просят посоветоваться с Андре Сальве,– одним из видных авторов того времени ,– что она и делает. Сальве, у которого очень тонкий слух, передает пластинку Люсьену Морису.
Директор программ на «Европе №1» и начальник филиала Disc’AZ, бывший муж Далиды, Люсьен Морис – один из самых влиятельных и энергичных людей во французском шоу бизнесе – приглашает Айлин в свой рабочий кабинет и сразу подписывает с ней контракт. Так начинается карьера певицы Айлин. Успех приходит быстро с песнями «Le m;tro de Boston» и «Une grenouille dans le vent».
«Dans le vent» – так как раз называется знаменитая передача, которую ведет на радио «Европа №1» Уберт Вайаф. Он просит Айлин поучаствовать в передаче на тему американского фолксона, ведь это как раз то, чем она занимается. Она приглашает Джо Дассена, все еще неизвестного, несмотря на то, что он записал уже две пластинки. Жак и Айлин, каждый со своей стороны, пытаются изо всех сил помочь своему приятелю Джо, к которому они часто ходят в гости на бульвар Распай и который будет свидетелем важных событий в их жизни, как, например, рождение их сына Давида.
Продолжение следует.