-- Мамочка, купи мне братика. Или хотя бы сестричку. Или хотя бы собачку. Или хотя бы кошечку!
Маленький Санька редко о чем-то просит. Мама всегда старается Санькину просьбу выполнить. Но тут - ни ответа, ни обещания. Обычно как бывает - сегодня мама просьбу выслушала, крепко сына к себе прижала, а завтра, глядишь, сбылась мечта. Или вместе пойдут и что надо выберут. Или сядут, прикинут и вместе сделают.
А тут...
Дни идут - молчит мама. Годы прошли - молчит мама.
Уже и школа к концу. Семнадцатый год Саньке. Трудный год. И перед тем был трудный, и вслед за ним придет такой, что только держись. Но пока никто об этом не знает.
В пасхальный вечер под колючим кустом шиповника появились котята. Сами по себе. Мамы-кошки нигде не видать. Трое котят лежат и пищат. Один черно-белый, слабенький совсем. Другие двое - трехцветные, зеркальное отражение одного в другом. Сперва кормили их так: макнешь палец в молочко и - кап котенку в игрушечный ротик. Игрушечный язычок раз - и каплю слизнет.
Потом научились из плошечки есть.
Вечером выйдешь в сад, а навстречу котенок - как одуванчик просвечивает, и ростом примерно с одуванчик, и на ходу неустойчив, заносит его по молодости вбок и валит на травку.
Пестренькие подросли и окрепли, черненький пропал...
Поставили им две плошки, две одинаковые порции положили. Нет, сперва толкутся у одной плошки, потом вместе переберутся к другой. Головы мягкие, они их друг о дружку сминают, и вместо правильных шариков примятые получаются.
Поедят, взберутся на колени, копошатся там и урчат, как игрушечные машинки. Или далекий-далекий вертолет. Или как будто на ливанской границе - да не рядом, а подальше, за синими горами, - что-то взрывают.
В сумерках все эти звуки такие теплые, домашние. Целый год пройдет, пока взрывы войдут в городок, и запылает лес за окном, и повалится соседский дом...
А пока Санька перешел в последний класс и вечера напролет возится с котятами.
Мама напоминает ему старую просьбу, и оба смеются.