М.Ф.
Каждый рабочий день возвращался домой на троллейбусе. По выходным не выходил на улицу вообще. В троллейбусе, что за радость: холодно, мокро от растаявшего снега, половина пассажиров пьяна, другая – зла. Вставал на задней площадке у окна и старался лишний раз не шевелиться. Совал кондуктору за проезд, поправлял сползающую с плеча сумку с ноутбуком, прикрывал глаза. Вспоминал рекламный плакат туристического агентства: бухта с прозрачной зеленой водой, белоснежные яхты, прохладные дома на берегу, солнце. Справа внизу мол, на котором примостился рыбак. Рекламный слоган, что-то там про острова. Проводил пальцем по обледенелому стеклу, дышал.
Во вторник все было как всегда: промерзшая насквозь железная коробка троллейбуса, темнота на улице, желтый пластмассовый свет в плафонах салона, влажная вонь. Два-три человека сидят скукожившись у окон. Около рынка зашел рыбак в зимней амуниции. Валенки с калошами, ватные штаны на лямках, толстый свитер, тулуп, шапка-ушанка, дюралевый самодельный короб. Оттаивающая борода, заскорузлые пальцы, запах перегара и курева. Расположился на задней площадке на рыбацком ящике. Сказал: один, и протянул кондукторше пятьдесят рублей. Та соскучилась, спросила: как улов? У нее получилось одним словом: какулов. Рыбак понял, ответил: с переменным успехом. На уху хватит? Какая уха, Ваське бы на ужин хватило. Посмеялись, она не веря, он оберегая.
Подумал, «какулов» на фамилию похоже – Аристарх Какулов. Скоро выходить, еще пару остановок и пора. Тут в троллейбус поднялись двое: паренек лет восемнадцати и девчонка чуть помладше. К ним подошла кондуктор, слегка нависла. Молодые люди шарили по карманам, сгребали мелочь. Кондуктор нависла сильнее. Сколько? спросил паренек. Двадцать два рубля, девочка протягивала деньги на ладони. У меня три, он добавил пару монеток к ее кучке. Не хватает, подвела итог кондукторша, будем платить или выходим? Ребята зашарили снова.
Захотелось помочь, стянул перчатку, сунул руку в карман, черпанул железяк, вытащил. Я добавлю, сказал. Спасибо, ответили ребятишки. Нет, заявила кондукторша. Да, ладно тебе, попросил, внимательно наблюдающий рыбак. Почему? уточнил у кондуктора, какая вам разница? Такая. Решил зайти с другой стороны, заверил: я их знаю, это мои соседи: Витя и Наташа. Нет, кондуктор была непоколебима, пусть сами платят. Но… Я сказала, пусть платят сами, а то развелось тут…
Тогда рыбак сделал такой трюк: открыл в своем дюралевом ящике волшебное круглое окошко в передней стенке и тихонько свистнул. Из окошка высунулась щучья замшелая голова. Чего-то прошамкала беззубым ртом. Кондукторша безропотно собрала у всех деньги и оторвала два билета мальчику и девочке. Развернулась и побрела на свое кондукторское место у средней двери. Рыбак закрыл окошко, подмигнул. Потом внимательно вгляделся и добавил: Греция – райские острова.
Через пару недель история почти стерлась из памяти. Возвращался как обычно, в темноте, в холоде, в плохом настроении. Когда доехал до остановки, на которой выходить, шагнул в открытые двери и, почти задохнувшись, оказался в раю. Бухта с прозрачной зеленой водой, белоснежные яхты, прохладные в полдневный жар дома. На середине мола рыбак, но не в белых местных одеждах, а в зимней русской экипировке.
Иди сюда, помахал рукой, присоединяйся.
Я?
Ты, ты, кто ж еще.