В ночном

               
Кольке   исполнилось  одиннадцать   лет,  и  ему,    наконец – то   разрешили   поехать  в   ночное!     Как   он  мечтал  об  этом!    Тёмная   ночь,   звёздное   небо,    костёр  и  тишина….  Никто  не  заставляет  мыть  ноги,  чистить  зубы  и  ложиться  спать.  Можно  бесконечно   долго  лежать  на   спине   и  смотреть  на  огромное   множество   мерцающих   звёзд.
И  вот  сбылось.   Они  вдвоём  гнали  лошадей   в  ночное.   Правда,   гнали – это   громко  сказано.   Уставшие    животные   шли   спокойно  с   вечернего   водопоя,   в  широкую,  степную   долину,  где  их  ждало,  по-весеннему,  сочное,   душистое  разнотравье. 
Ещё  засветло,   они  собрали   достаточно   хворосту  и  кизяка,   развели   небольшой  костёр   и  расположились  возле  него  на  отдых.
- Дядя  Вася,  а  мы  будем  печь  картошку?
Василий  Иванов,  мужчина   лет  сорока – сорока  пяти,  был  Колькиным  соседом   и  тот  его  очень  уважал.
- А  ты  взял?
- Конечно!
Ну,  тогда   будем,  а  как – же. – Василий  внимательно  смотрел  куда-то   в  даль. -  Но  попозже,  не  сейчас.
- Дядя  Вася,  а  Вы   зачем   берданку   взяли?
- Да  мало  ли  что. – Задумчиво  ответил  тот. – Вот  глянь - ка   лучше  туда,   не  волки  ли  возле  того  оврага  бегают?
Колька   резко  вскочил  на  ноги.   На  той   стороне  широкой  долины,  немного  наискосок,  серые  хищники  переходили  овраг.
-  Они,  точно  они.  Наверно  мы  их  согнали   с  днёвки.
- Ладно,  похоже,  уходят.   Ты  вот  что  Колька,  коня  своего   стреножь,  а  то  утром  не  поймаешь.
- Что  Вы,  дядя  Вася,  Казбек   сам  ко  мне  придёт.
- Ну   как знаешь.
Так   за  разговорами,  они  и  не   заметили,  как  опустилась  ночь.   Южное  небо,  огромным,   звёздным   ковром   укрыло   землю.  Колька  лежал  на  спине   и  искал  знакомые   созвездия.    Вот   Стожары,   Большая   медведица,   Квочка,   а  вот  и  Полярная  звезда.
-Дядя   Вася,  а  представляешь,  где-то  там,  есть  такая  же   Земля,  и  кто-то  тоже  сейчас   смотрит   на  нас.
- Да  всё   может  быть. – Василий   пошевелил  палкой  угли. – Давай – ка  лучше  картошку,  фантазёр,  пора  уже.
Колька  достал  из  сумки  штук  десять,  крупных   картофелин,  и  они  вместе  разгребли  костёр,  положили  туда  клубни,  и  присыпали  их  пеплом   и  углями.   Потом   Василий  нарезал,   слегка   пожелтевшее   от  времени,  сало,    нанизал  его   на  две,  остро  наточенные   палки,  и  начал   аккуратно   их  жарить  над  костром.  Мальчишка   достал  огромную   половину,   свежеиспеченного,   белого,  душистого   хлеба,  и,   прижав     к  груди,   как   это  делала   его   мама,  стал   нарезать   солидные  куски.   В  те   времена,   многие  крестьяне    выпекали   хлеб   сами,   но  самый    вкусный   был  у  его   матери,   Анастасии   Васильевны,   как   уважительно   называли   её  соседи.
Казбек,   учуяв  знакомый   запах,   подошёл   к   костру  и   слегка     фыркнул.   Колька  тут  же  взял   солидный   кусок  и  круто   посолив,   дал   лошади.
- Дядя   Вася,   а  вы  где   руку   потеряли?
- В  Берлине,  уже  после  войны.
- Как  это?
- А   вот  так. – Он   немного  помолчал  и   продолжил. – Немцы,   когда  отступали,   то  оставляли   множество   заминированных   вещей.   Мы   называли   их   «сюрпризами».    Игрушки   разные,   куклы,   шкатулки.  Я  вот  увидел  на   тумбочке   новый   фонарик,  ну  и   не  удержался.   Вот  он -  то   мне  по  руке   и  дал.
- Дядя   Вася,   а  вот  я   читал,   что   раньше,  столица   врага   отдавалась   победителю   на   разграбление.  А   Берлин   как?
-  А  чем  Берлин   хуже?   И  его  грабили  ровно   трое  суток.   Разрешили.   А  потом  вышел  приказ   и  всё.  Кто   попался,  сразу   расстрел  на   месте.
- Дядя   Вася,  а  Вы  что   привезли?
- Да  что  солдат   может   привезти  в   своём   мешке,   так,  мелочёвку.    Камни   для  зажигалки,   патефонные   да   швейные   иглы. -  Он   снова  замолчал.  -   А  вот  офицеры,   те   да….   Некоторые   вагонами   отправляли   добро  домой.   А   уж   кто   по  выше…..    Говорят,   Жуков   целый   состав  отправил.
- Дядя   Вася,   а,   правда,  что   были  загранотряды?
- Были   Колька,  были.
- И  что,  по  своим   стреляли?
-  А   то   по  ком  же?   До  немцев   далеко  было,  а  свои  рядом.   Но   не   по  всем  стреляли,  а   кто   отступал.
- А   Вы   тоже   в  штрафбате   были?
- Ну  а  как   же….   Многие   прошли   через   него.  – Он  снова   замолчал.
- Мы,  впятером,  полтора   дня   в  окружении  были,   а   когда   к   своим   вышли,  сразу   под   трибунал  и   в   штрафбат.
- А  потом?
- А   что   потом.   Приказали   взять  высоту  и   удерживать   до  подхода   наших.   Взяли,   а   она   нашим   и  не  нужна  была.      Мы  трое   суток   её   держали.   Убитых   хоронили     прямо   там,   в  воронке.   Раненые   уходили   сами.   А   когда   на  третий   день,  к  вечеру,   сделали   перекличку,   то   оказалось,   что   в  живых   только   пятеро   осталось.
Колька   слушал   внимательно,   не  перебивая.    Он  явно   видел   пятерых   солдат,   ползущих   с  интервалом   в  полчаса,  по   пыльной,  пропахшей   порохом   и  тротилом  земле.   Он  тоже   полз   с  ними  через   загранотряд,  и  на   грозный  окрик:  «Стой!   Кто  идёт?»    Отвечал:  «Связь».
-   Так     за  одну   ночь   и  вышли   к   своим. -  Продолжал  Василий. -   А   утром   немцы   пошли   в  наступление,  смели   энкэвэдэшников   и   уже   вся   дивизия,   попала   в  окружение.
- Дядя   Вася,   а   штрафники   тоже   кричали,  за   Родину,   за   Сталина?
- Да   по  - разному  было….  -  Он  немного  помолчал,  и   добавил. -   По-  разному.   Одни  кричали   за   Сталина,  а   другие,   заставили.
Наступила  длинная   пауза.   Слышно   было,  как  лошади  щиплют  траву,   а  аромат  жареного  сала,   расплываясь  в  воздухе,  вдруг  вызвал  жуткий   аппетит.
- Ладно,   хватит  болтать. – Василий   начал  доставать   картошку. – Давай-ка   перекусим.
Кусочки   жареного  сала,   Колька   положил  на  солидные   ломти  белого   хлеба,  а  сверху   украсил  их  свежими   листьями   укропа,   петрушки,  лука  и  слегка   присолил.    Печёная,  по  всем   правилам,   картошка,   источала   такой   тонкий  и  вкусный  аромат,   что   было   не   до   разговоров.
Ужинали,   молча,  не  спеша.    Василий   изредка   подкидывал   в  костёр   хворост,  и  пламя,  поднимаясь,   то  освещало   недалеко   стоящих  лошадей,   то   снова   всё  погружалось   в   непроглядную  темень.   В  чёрном   небе,   мерцая,  горели   звёзды.    Иногда,    оставляя  огненный   след,   пролетал  яркий   метеор.
Василий   встал,   подложил   Кольке  под  голову   вещмешок, и  укрыл  его  своим  ватником.
- Ишь  ты!    Любопытный,   какой. – Шёпотом  проговорил  он. – Всё   ему   интересно,   всё  ему  надо.