Письмо несостоявшемуся звонку
Сегодня уже не 21е… Уже 28е. Прошла неделя как я хотел сделать запись в дневнике под датой 21го числа. Первые часы 28го. Город Н…. Город Н. Я на самом деле в городе Н, в доме Х, в доме ее матери. Мы здесь уже целую неделю. Все так. Неделя!!! Пишу и не верю сам себе. Не совсем понимаю, что именно побудило меня на это письмо, но не так важно на самом деле. Суть ежедневника должна работать. Для меня она работает, и это неоднократно мною проверено. Но и этот факт не может дать ежедневного результата. Я не пишу. Причины есть или их нет… я давно перестал ставить вопрос таким образом. Очень давно. Ничего не пишу, и ничего нет. Вот и все. И даже того, что могло бы являться причинами отсутствия моего письма как такового, тоже нет. Ничего нет, потому и не пишется ни о чем, ни о ком, ни вообще о чем-либо. Сколько, когда, из-за чего, почему, как долго – череда вопросов нескончаемой патронташной лентой лежит в каком-то дальнем углу какого-то неизвестного чужого дома не понять где и покрыта обильным слоем пыли забвения. Так уж сложилось. Быть может с нее вообще никогда не будет произведено действие под названием-«смахнуть пыль». Возможно, что в этом есть и оптимистичный посыл в том плане, что всегда происходит действие зарядки нового патронташа, свежего, с уже совершенно другими вопросами и обоймами, бери не хочу. Патронташ всегда полон. Все обоймы забиты актуальным не всегда понятным для сегодняшних нас. В любой момент бери и действие начнется прямо в твоих руках. Всегда возможно быть обладателем и хозяином начала действия.
У моего папеньки сегодня Д.Р…. Я по традиции опять обязательно не позвоню и не произнесутся вслух слова поздравлений от младшего сына. Я не забыл, помню, поэтому и не позвоню, что слишком помню… О многом, о нашем… звонков не будет. А он будет как всегда ждать отсутствие звонка. И обязательно дождется молчаливого отсутствия поздравлений от меня. Услышит от внучки, от жены, от старшего сына ничего не значащие, дежурные, пробурчавшие так, между прочим, слова, он их наизусть знает и помнит. Опять организует тоскливое поедание чуть подгоревших, молчаливо-одиноких, пропитанных подоплекой одиночества, шашлыков. Опять все будет как всегда, только еще чуть тоскливее, чем год назад, чуть больнее, чуть понятнее и очевиднее виднеется картина всего семейного спектакля, длинною во всю нашу жизнь, жизнь всей нашей … семьи. Картина не обманывает, она видится и стоит перед глазами такой, какова есть на самом деле. Так есть. Эта наша история, наша жизнь, ни плохая, ни хорошая, ни какая-либо еще. Все без оценок и ярлыков. Учитель не пришел. Оценок ни для кого не будет. Самостоятельное прочтение материала под ответственность каждого учащегося. Кому как нравится. Учителей больше вообще не будет. Сами… Сами… все сами… по мере надобности.
Вспомнил сейчас свою Весту. Мне тебя очень не хватает, моя Вестуля! Прости, что меня не было с тобой в твои последние денечки. Я тебя очень очень люблю!!! И видимо я никогда больше не смогу завести собаку. Не
знаю почему. Вестуль, если хочешь, можешь поздравить Вову с его Д.Р. Он тебя сильно любил, как и все мы.
Что дальше? Я не знаю… я даже примерно не могу сказать… Я опять подвешен Карабасом Барабасом на большой гвоздь. Ни туда, ни сюда. Подвешенное состояние беспомощного вакуумно-безответного беспросветного тунельно-нескончаемого темного состояния, хуже которого даже трудно себе вообразить. Оно опять со мной, я в нем. Я с ним, я при нем, оно при мне, на мне, во мне и ****ец, какой-то тягучий, липкий, огромный ****ец.
Сегодня снился намек на выход из всей этой ситуации, а может мне это лишь приснилось. Что-то точно снилось, но вот что именно, не помню, хоть убейте. Думаю, если снился все же выход, то он вновь объявится. Если же нет, то и к херам все это… Хоть бы уж война какая началась что ли. Чтоб только наши и не наши. Или же вообще, чтобы каждый сам за себя. Может и бессмысленно, зато очень понятно, что надо и для чего…
Надо лишь жить… ЖИТЬ, ЧТОБЫ ЖИТЬ…